Ах, обмануть меня не трудно!..

Я сам обманываться рад!

Как же это стихотворение про нас! И про этот взгляд, который может выразить всё так чудно. И про "я в умиленьи". И про "сжальтесь надо мною". И про "без вас мне скучно". И про "вы улыбнетесь – мне отрада". Всё – про нас. И про него.

Вот только что совершенно невинного мальчишку закатали на двушечку с хвостиком за покрашенную ЕГО ЗНАКОМЫМ, пусть даже и в цвета украинского флага звезду Котельнической высотки. Мы в восхищении. Мы ликуем. Ведь суд отпустил четырех уж совсем никак к покраске непричастных парашютистов. Да как ликуем! Про оттепель заговорили. А не про то, что один такой оправдательный приговор оправдывает в глазах обществах десятки страшных и уродливых: вот ведь – суд-то во всём разобрался.  А вы говорите, нет суда! Вот же вам – есть!

Вот весьма уважаемая особа, с прекрасной фамилией и из прекрасной фамилии, не тинэйджер, обладающая определенным жизненным опытом, выражает горячий восторг битвой ПАРНАСА за Кострому. Здесь, оказывается, решается сегодня судьба России. И при этом дама признается, что к играм с наперсточниками относится негативно. Но всё равно – какой восторг!

Это из самых светлых. Что же говорить про не самых!

Мы жадно всматриваемся в деяния власти, стремясь поймать в них то, чего в них не просто нет – чего в них теоретически быть не может: признаки потепления, правды, человечности...

Власть нам раз за разом демонстрирует, что она к этим нашим упоениям совершенно равнодушна и что наш патриотический долг любить ее даже не черненькой, а иссиня черной. Сажает кого хочет и на сколько хочет. А кого ей угодно миловать, милует тоже за что угодно. Песня в церкви – двушечка, погром на выставке – 1000 рублей штрафа. Публикация украинских законов - покушение на территориальную целостность РФ. Публичная угроза убить шайтана-прокурора и шайтана-судью – повод для общественной дискуссии.

Казалось бы отрезвить может кого угодно. Но только не нас. Мы старательно, всеми силами закрываем глаза, чтобы не видеть реальности. Мы лепим себе кумиров уж настолько из "того, что было", что становится просто страшно. Страшно за наш интеллект. А точнее – за его полное отсутствие.

И самое плохое – мы ничему не учимся. И категорически отказываемся чему-нибудь учиться. Просто-таки наотрез отказываемся. Хоть нас режь – не будем учиться.

Вспомните питавшие уже далеко не юношей надежды 99-го года. Когда, крепко зажмурившись и впридачу закрыв ладошками и без того закрытые глаза, общество предвкушало, как славно заживет оно под не-Ельциным. Не интересуясь ни биографией нового царя, ни особенностями его воцарения, ни просто морями крови, проливаемыми в это самое время за сохранение нашей территориальной целостности и наведение конституционного порядка. Отстояли. Навели.

Но и сегодня наши кумиры уверены, что всё тогда было правильно. И при этом остаются кумирами. И более того, в их числе главные действующие лица той мистерии.

А вспомните, что было на девять лет раньше. Когда точно так же мы мечтали славно зажить под Ельциным. Так же не интересуясь биографией.

А сегодня? Всё то же самое. Те же мечты. У большинства – про царя Алексея. Но есть и мечтающие о царе Михаиле (жаль только – полуеврей), и о царе Григории, и о царе другом Михаиле (совесем нееврее), и даже – о другом Алексее. Нет-нет, мы, конечно, против царизма. Но народу нужен царь. Так мы решили. Да и нам нужен настоящий лидер, которому можно доверять. А главное – на которого можно всё повесить, чтобы ничего не делать самому. И если он косоватенький, то тоже не беда: принца искать – в девках останешься.   

Я пишу про цвет нации, про лучших из лучших. Чего же спрашивать с остальных?

С остальных спрашивать совершенно нечего. Когда такой цвет. Когда надежда, то есть неуемное и не контролируемое интеллектом в виду полного отсутствия последнего воображение, доминирует во всем строе политического сознания у самых если и не интеллектуальных, то самых честных.

Самые же интеллектуальные честность себе запретили как непозволительное излишество, как роскошь и обратили весь свой интеллект к разработке политических технологий по разводке лохов. То есть нас с вами, дорогие друзья.

С нашей впечатлительностью, с нашей восторженностью, с нашими надеждами и с нашей глупостью.