Блокбастеры

Восстанавливались решительно за счет хитов, премьеры которых были отложены коронавирусом. «Дюна» и «Веном 2» выстрелили первыми, пробудили уснувшего в карантине зрителя, вернули в кинозалы.

А под занавес года — косяком звонкие премьеры. В бой пошли старики. Ридли Скотт выпустил подряд две впечатляющие работы: «Последняя дуэль» и «Дом Gucci». И если блескучий «Гуччи» на звездах, модном бренде и околокиношных скандалах заработал в мире около 73 млн долларов, то «Дуэль» провалилась.

Реинкарнированный Спилбергом оскаровский триумфатор «Вестсайдская история» тоже не выбился в кассовые лидеры, студия «Дисней», потратившая более $100 млн на мюзикл, рассчитывала на больший успех ($10,5 млн за премьерные дни). Вся надежда на грядущий «Оскар», который утешит амбиции продюсеров и блистательного автора. Это классическое кино долгого дыхания — его будут смотреть на платформах.

Подарки к Рождеству

В конце года мейджоры выложили главные козыри — новые секвенции эпохальных франшиз. Феерический «Человек-паук» — ода всей паучьей мультивселенной. Настоящий парад-алле: на арене любимые персонажи, россыпь колоритнейших злодеев, да и от Питеров Паркеров разных эпох в глазах троится. Перенаселенный, в середине вязкий, но в целом убойный, эмоциональный и зрелищный экшн, фансервисное шоу, напичканное пасхалками, юмором, долгожданными встречами с любимцами публики: Октавиусом, Электро, Норманом Озборном. Фанаты на премьере орали как резаные, аплодировали выходу на экран каждого злодея и каждого Человека-паука, словно британские болельщики — Брайану Робсону.

Практически параллельно выходит «Матрица: Воскрешение» — долгожданная четвертая часть фантастической франшизы, которую Лана Вачовски сняла без сестры. Запутанный квест между реальностью и цифровым миром. Взрывающая мозг жестокая футуристическая драма, не делающая открытий, — ностальгия по миру матрицы во всем его цифровом блеске. Воскрешение Нео и Тринити ради главной на сегодняшний день темы для осиротевшей Вачовски «с любимыми не расставайтесь».

Матрица по-российски, или Самый худший фильм

У нас своя параллельная реальность, своя бинарность, свой «эффект Матрицы».

Девиз времени — запрет на современность, подлинность, актуальность. Совсем как у Нео, зависшем в синтетической капсуле под бионебом, наше время поставили на перемотку. Летим с ним вспять, задом наперед. Глотаешь символические голубые пилюли — и гордость за великое прошлое охватывает тебя до дрожи, переполняет, лучится в глазах настоящего, рассыпающегося в брызгах тоски по подвигу. Летчик Девятаев совершает на вражеском самолете побег из концлагеря, обманув туповатых немцев, русские инструкторы в Центральноафриканской Республике дают отпор бандитам («Турист») и даже прабабушка легкого поведения в образе валютной проститутки Луизы Карповны предотвращает подрыв олимпийского Мишки.

Но пальму первенства в номинации «Худший фильм года» отдадим «Зое». Сама история создания фильма многое объясняет. Его инициатором стал Владимир Мединский и Российское военно-историческое общество. Все в этом фильме-житии прекрасно. И христологическая Зоя, идущая на плаху с именем Сталина. И сам материализованный Бог-отец, мудрый и человечный генералиссимус. Упоительная мифология войны: сплав сакрального и политического, безропотного и фанатичного подчинения власти, вдохновляющей на подвиг новые поколения. Что об этом думают сами новые поколения, неизвестно. Так они умножают ряды фанатов «Человека-паука». А в незабываемом финале звучит героическая кантата на стихи генерального директора корпорации «Роскосмос» Дмитрия Рогозина.

Политики vs кино

Бывший актер и режиссер Николай Бурляев призывает с думских трибун пересмотреть ельцинский закон от 1992 года о культуре, запретивший государству влиять на российскую культуру, и принять «правильный закон». А действительно, пусть без всяких экивоков, конкурсов, питчингов велят снимать «правильное кино». Какое скажут. Про чемпиона мира по шахматам, «вратаря моей мечты», про «команду моей мечты», чемпионку по фридайвингу. Про летчицу-истребительницу Литвяк. Про генерал-лейтенанта Ивана Рослого. Про подвиг летчиков в сирийском небе. Про «десантного батю» Василия Маркелова. Потом нам рассказывают про растущую долю российского кино. Вне конкуренции хорош и «Спутник» — триллер с таким названием оказался блеклой калькой с «Чужого».

Самым громким событием года российской киноиндустрии стал не фильм, а скоропалительный полет съемочной группы в космос, изумивший даже видавших виды космонавтов. Качество снятого материала было оценено как «великолепное» поэтом и по совместительству гендиректором «Роскосмоса» Рогозиным. Качество фильма нам придется оценивать уже в следующем году.

Авторское

Беспрецедентный успех нашего фестивального кино по-прежнему в тени фанфар о невидимых успехах «особо значимых фильмов». Глубинная Россия так и не узнала, что картина «Разжимая кулаки» Киры Коваленко удостоена главного приза каннского «Особого взгляда», антисталинская фантасмагория «Капитан Волконогов бежал» Натальи Меркуловой и Алексея Чупова представлял Россию в венецианском конкурсе и собрал букет наград многих смотров, совместная с Финляндией картина «Купе номер 6» получил Гран-при Каннского кинофестиваля, а несколько дней назад фильм вошел в пятерку номинантов на премию «Золотой глобус».

Гайки

Президент Ширак вспоминал о знаменательном диалоге с Леонидом Ильичем. «Нельзя ли в СССР немного ослабить гайки?» — спросил он Брежнева. «Нельзя, — ответил Генеральный секретарь, — иначе все завалится».

Наши чиновники берут пример с Дементия Варламовича Брудастого по прозвищу Органчик, в голове которого исполнялись лишь две пьесы: «Не потерплю!» и «Разорю!». В этом сезоне от цензуры пострадали фильмы, прославленные Каннами и Берлином. Запретили «Искушение» («Бенедетта») классика Поля Верхувена — фильм-участник основного конкурса Каннского кинофестиваля, Нью-Йоркского международного кинофестиваля. Триумфатор «Берлинале», фильм, снятый румынским режиссером Раду Жуде, все же прорвался в наш прокат… но в искалеченном виде. Для релиза, после указаний Минкульта, пришлось изменить название и вырезать ряд сцен. «Неудачный секс, или Сумасшедшее порно» превратился в стыдливое «Безумное кино для взрослых». А на откровенных эпизодах появились траурные плашки.

Наконец, у власти дошли руки до платформ и онлайн-кинотеатров, до этого года живших свободной жизнью. Роскомнадзор выступил с идеей запрета нецензурной лексики в онлайн-кинотеатрах. Депутаты планируют воспретить однополую любовь в фильмах и сериалах. Про разнообразные девиации и говорить нечего. У чиновников всегда было богатое воображение. Помнится, замечательный режиссер Эдуард Назаров рассказывал о своем режиссерском дебюте — мультфильме «Бегемотик», детское стихотворение Эммы Мошковской про бегемотика, который искал друзей.

Отсутствие четких критериев в определении информации, «пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения и девиации», дает возможность наказывать по усмотрению плодящихся наказывающих. Есть уже много пострадавших. Прежде всего, лучший сериал года «Пингвины моей мамы» Натальи Мещаниновой о стендаперах и одной дисфункциональной семье. При том, что самой прогрессивной, живой, связанной с реальной жизнью оказалась именно сериальная индустрия, разрастается новая «полка». Снятые сериалы, которые платформы не решаются выпустить. Продюсеры начинают «обстригать» замыслы авторов, дуя на воду. В новых российских сериалах опасно для их жизни показывать силовиков, священников и депутатов в недостаточно героическом образе, нетрадиционные отношения, наркотики, сцены насилия (здесь может пострадать даже возлюбленное начальниками героическое военное кино). Вновь востребован конфликт хорошего с прекрасным.

Российский кинематограф и сериальная индустрия оказались в гетто, за проволокой табу и запретов. И пространство внутри все время сужается. Сюжет, казавшийся возможным год назад, становится недопустимым в новом сезоне. Подобное случилось с сериалом «Спойлер» Сергея Минаева, ведущего провластных политических шоу на ТВ. Когда он писал и снимал историю про губернаторские выборы, он отлично понимал, где была граница, но граница отъезжает быстрее кинопроизводства, даже Елене Исинбаевой в прыжке с шестом ее не перепрыгнуть.

Лариса Малюкова, обозреватель «Новой»