100 лет назад. Ленин в гостях у футуристов

foto_history — 27.02.2021 — Разное
Лия Райцер (1902–1988), Рошаль Натапова (1925–2018). Ленин в коммуне ВХУТЕМАСа (по воспоминаниям Л.Я. Райцер). Гобелен, 1970

В ночь с 25 на 26 февраля 1921 года, сто лет назад, около 11 часов вечера, состоялось знаменитое посещение Владимира Ильича Ленина коммуны художников Вхутемаса.
Н.К. Крупская: «Раз вечером захотелось Ильичу посмотреть, как живёт коммуной молодёжь. Решили нанести визит нашей вхутемасовке — Варе Арманд. Было это, кажется, в день похорон Кропоткина, в 1921 году». Насчёт похорон Кропоткина Надежду Константиновну, видимо, подвела память: они состоялись 13 февраля, и к моменту визита в коммуну Вхутемаса прошли уже почти две недели.

1. Встреча и начало разговора. Ученик Казимира Малевича художник Сергей Сенькин (1894—1963) о встрече Ильича: «В коммуну студентов Вхутемаса 25 февраля 1921 года неожиданно приехал товарищ Ленин.
У нас только что кончилось собрание ячейки. Я по обязанности завклуба пошел закрывать парадную дверь, выходящую на Мясницкую. Было уже около одиннадцати часов вечера, и меня немного удивил стоявший в такое позднее время автомобиль у нашего дома. «Наверное, — подумал я, — из ЧК, приехали кого-нибудь «накрыть» (в нашем доме в то время жило ещё порядочно спекулянтов, и из ЧК довольно часто приходили их навещать; мы этому обстоятельству всегда радовались по разным причинам, в том числе и потому, что освобождалась лишняя площадь, где мы могли поселить студентов).


Александр Логвинюк (1936—2004). Студенты ВХУТЕМАСА у Ленина. 1971

Догоняю на дворе ребят, сообщаю об автомобиле. Решаем завтра днём идти смотреть, где наложены печати. По тёмной лестнице поднимаемся к себе в комнату. Впереди нас какие-то четыре фигуры ощупью тоже пробираются наверх (в то время действовали приказы максимально экономить электричество, — у нас на лестнице была непроглядная темь, но по другой причине: ребята вывёртывали лампочки со всех, по их мнению, «лишних» мест и освещали своё общежитие). Добравшись до площадки, одна из четырёх фигур, идущих впереди вас, чиркает спичкой и рассматривает номера квартир. Мы в это время с шумом и гамом тоже подошли к площадке и, привычные к темноте, быстро их перегоняем. Спрашиваем, кого ищут.
— Квартиру восемьдесят вторую.
— А там кого?
— Варю Арманд.
— Идите выше, она сейчас придёт с собрания.
При свете спички я разглядел лицо, очень напоминающее лицо Ленина (он как раз зажигал спички), и я побежал скорее наверх, чтобы посмотреть при свете огня. За мной вбегают ребята, кричат дежурному: «Скорей ужин!» Никто не подозревает, кто идёт сзади; я не высказываю своих предположений: хочу сам проверить... Входят первыми две женщины: одна помоложе, другая совсем пожилая — и проходят в комнату девчат. За ними идёт коренастый мужчина в меховой шапке, с высоко поднятым воротником — раскланивается со всеми: «Здравствуйте, здравствуйте». Вглядываюсь... Как будто? Нет... Один мужчина остаётся в передней. Я приглашаю его в общую комнату, но он говорит, что останется в передней, и просит дать ему табурет. Я приношу табурет и спрашиваю:
— Кто это прошёл, товарищ Ленин?
Смеется:
— Да.
— Ребята, а ведь у нас Ленин!
Все в кучу. Никто не верит. Я говорю:
— Вот товарищ сказал, вместе с ним приехал.
Боимся войти в девичью комнату. Наконец гурьбой, подталкивая друг друга, вваливаемся.
— Здравствуйте, товарищ Ленин! Мы вас не узнали. Нам всем хочется с вами поговорить.
Переводим дух — все слова вышли. Очевидно, мы представляли комическое зрелище. Девчата, уже освоившиеся с гостями, глядя на нас, залились хохотом. К ним присоединились гости. Понемногу наше смущение проходит.
Владимир Ильич внимательно и с весёлым лукавством оглядывает нас и спрашивает:
— Ну что же, расскажите, как живёте».


Скульптурная композиция В.И.Ленин и Н.К.Крупская во Вхутемасе


Никита Чебаков (1916—1968). Ленин у художников ВХУТЕМАСа. 1968

Советский художественный фильм 1970 года о посещении Лениным коммуны Вхутемаса:



2. Полемика о Маяковском.
С. Сенькин пересказывал дальнейший разговор:
«— Ну, а что же вы делаете в школе, должно быть, боретесь с футуристами?
Опять хором:
— Да нет, Владимир Ильич, мы сами все футуристы.
— О, вот как! Это занятно, нужно с вами поспорить, — теперь-то я не буду — этак вы меня побьёте, я вот мало по этому вопросу читал, непременно почитаю, почитаю. Нужно, нужно с вами поспорить.
— Мы вам, Владимир Ильич, доставим литературу. Мы уверены, что и вы будете футуристом. Не может быть, чтобы вы были за старый, гнилой хлам, тем более что футуристы пока единственная группа, которая идёт вместе с нами, все остальные уехали к Деникину.
Владимир Ильич покатывается со смеху.
— Ну, я теперь прямо боюсь с вами спорить, с вами не сладить, а вот почитаю, тогда посмотрим.
Но ребята разошлись и подкрепляют свои доводы чтением отдельных мест из стихов Маяковского и «Паровозной обедни» Каменского.


Владимир Маяковский на фоне "Окон РОСТА"

— Ну, покажите, что вы делаете, небось стенную газету выпускаете?
— Как же, уже выпустили около двадцати номеров.
Приносим № 1 нашего стенгаза.
Владимир Ильич нарочно долго читает лозунг Маяковского. «Мы разносчики новой веры, красоте задающей железный тон. Чтоб природами хилыми не сквернили скверы, в небеса шарахаем железобетон».
Прочитав это, Ленин шутливо запротестовал:
— Зачем же в небо шарахать? Железобетон нам на земле нужен... «Шарахаем» — да ведь это, пожалуй, не по-русски, а?..
«Мы сперва как-то растерялись и ничего не ответили, но нас выручил вхутемасовец с рабфака, который очень громко с запалом сказал:
— Да ведь это, Владимир Ильич, по-рабочему. Все рабочие так говорят.
Владимир Ильич был доволен ответом, хотя ещё раз перечитал лозунг, как бы не вполне с ним соглашаясь. Очевидно, от него не укрылись наши симпатии к Маяковскому, да мы и не думали их скрывать. Он спросил, как нам нравится Маяковский. Конечно, мы все были горой за него, и, в свою очередь, спросили Владимира Ильича, читал ли он стихи Маяковского. Владимир Ильич отшучивался, что выберет время — почитает.
— Я недавно, — говорит, — узнал о футуристах, и то в связи с газетной полемикой, а оказывается, Маяковский уже около года работает в РОСТА».
Он сказал: «Я вот Маяковского несколько раз пробовал прочесть, и никак больше трёх строчек не смог, всё засыпаю. Уж, как-нибудь соберусь, заставлю себя выдержать...» Инна Арманд: «Затем речь зашла о поэзии Маяковского вообще. Владимиру Ильичу явно нравилось, с каким увлечением молодёжь говорила о своём любимом поэте, о революционности его стихов. Однако и по вопросам поэзии завязался горячий спор, так как выяснилось, что среди молодёжи много поклонников футуризма и в этой области искусства. Наконец, устав спорить, Ленин шутливо заявил, что он специально займётся вопросом о футуризме в живописи и поэзии, подчитает литературу по этому вопросу, а затем приедет ещё раз и тогда обязательно их всех переспорит».
Позднее, уже после этой встречи, в разговоре с П. Красиковым Ленин как бы продолжал начатую там полемику: «Совершенно не понимаю увлечения Маяковским. Все его писания штукарство, тарабарщина, на которую наклеено слово «революция». По моему убеждению, революции не нужны играющие с революцией шуты гороховые вроде Маяковского. Но если решат, что и они ей нужны — пусть будет так. Только пусть люди меру знают и не охальничают, не ставят шутов, хотя бы они клялись революцией, выше «буржуя» Пушкина и пусть нас не уверяют, что Маяковский на три головы выше Беранже».

3. «Мы против Евгения Онегина!».
От поэзии Маяковского разговор плавно перешёл на поэзию Пушкина. Надежда Константиновна излагала состоявшийся о поэтах диалог кратко: «Что вы читаете? Пушкина читаете?» — «О нет, — выпалил кто-то, — он был ведь буржуй. Мы — Маяковского». Ильич улыбнулся. "По-моему, — Пушкин лучше».
С. Сенькин: «Он... неожиданно спросил нас: — А в оперу вы ходите?
— Для нас там, Владимир Ильич, совсем нет ничего интересного.
— Как же так, а вот товарищ Луначарский очень бьётся за то, чтобы сохранить оперу. — Владимир Ильич лукаво оглядывает нас: — Ведь вот вы сами нового ничего не указываете, как же быть? [...]
— Конечно, Владимир Ильич, нового ещё мало, но мы учимся, будем работать, по-разному и понимаем это новое, но зато все мы единодушно против «Евгения Онегина». «Евгении Онегины» нам в зубах навязли.
(Это относилось не к роману Пушкина, а к опере Чайковского, которая в то время чуть не ежедневно шла в Большом театре).
Ребята дружно подхватили:
— Конечно, мы против «Евгения Онегина».
Владимир Ильич прямо покатывается со смеху.
— Вот как, вы, значит, против «Евгения Онегина»? Ну, уж мне придётся тогда быть «за», я ведь старый человек».
По другим мемуарам, об опере «Евгений Онегин» Ильич сказал:
— А я, грешным делом, люблю слушать эту оперу.
«— Так, так, значит, вы против «Евгения Онегина».
Ему, видимо, эта «формулировка» понравилась.
— Да, Владимир Ильич, мы надеемся, что и вы с нами будете против этого нытья. Теперь для этого просто времени не хватает».
Затем Ленин неожиданно спросил: «А как вы считаете Некрасова?»
С. Сенькин: «Здесь наши мнения раскололись: кое-кто был «за», кое-кто «против» — в общем, высказывались за то, что для нашего времени он устарел. Нам теперь нужно другое».
Владимир Ильич стал защищать Некрасова. Инна Арманд: «Владимир Ильич стал расспрашивать молодёжь, знает ли она классическую русскую литературу. Выяснилось, что знают её довольно плохо, а многие огульно отвергают как «старорежимное наследие». Ленин стал возражать. Он рассказал, как сам он любит Пушкина и ценит Некрасова. «Ведь на Некрасове целое поколение революционеров училось», — сказал Владимир Ильич».

4. Спор о советских сокращениях.
Ещё одна любопытная темы была затронута в разговоре. Само слово «Вхутемас» представляло собой пример типичного советского сокращения, и означало «Высшие Художественно-технические мастерские».
С. Сенькин: «Владимир Ильич обратил внимание на сокращённое название нашей школы «Вхутемас» и сразу же начал безошибочно расшифровывать сокращение. Мы спросили Владимира Ильича, как ему нравятся советские сокращения. Владимир Ильич начал очень комично каяться, что и он повинен в этом, что испортил великий, могучий русский язык тем, что допустил наименования «Совнарком», «ВЦИК». Мы, наоборот, взяли под свою защиту сокращения, доказывая их удобства».

5. Полемика о живописи.
Конечно, в кругу художников разговор не мог не коснуться живописи.
Инна Арманд: «Владимир Ильич обратил внимание на рисунок паровоза с какими-то особыми «динамическими» линиями. Автор рисунка стал уверять, что так надо красить настоящие паровозы; из его слов можно было заключить, что такая раскраска отразится на скорости движения. Ленина очень рассмешило это заявление».
Автором «паровозного» рисунка был тот самый Сергей Сенькин, похоже, что Инна Арманд ради комического эффекта несколько утрировала слова художника. Варвара Арманд передавала его доводы немного иначе: «Увидел на стене единственный акварельный рисунок — паровоз. В то время транспорт медленно работал, и художник Сенькин «в помощь» ему предложил красить паровозы продольными линиями, чтобы хоть казалось, что он скорей идёт. Конечно, Владимир Ильич смеялся, смеялись и мы».


Казимир Малевич, который в лице своего ученика Сергея Сенькина невидимо участвовал в дискуссии с Лениным


С. Сенькин (1894-1963). Композиция (РАБИС). 1920-1921


С.Я. Сенькин. Кубофутуризм. 1920


С.Я. Сенькин. Супрематическая композиция. 1920

Владимиру Ильичу показали и такое произведение: картину — кусок фанеры, выкрашенный в белый цвет. К ней были приклеены тарелка, вилка, нож, а к тарелке — две сухие рыбы, выкрашенные в золотистый цвет. Указывая на рыб, Ленин сказал:
— Это не искусство, а бессмысленное расточительство.
Тогда автор вскочил на стол и поднял картину над головой.
— Посмотрите теперь, товарищ Ленин.
Но Ленин не увидел изменений.
— Товарищ Ленин не понимает этого, — сказал расстроенный автор.
— Возможно, что я и не понимаю этого, — отвечал Владимир Ильич, — но если рыбу, нарисованную на полотне, не считают искусством, тогда и приклеенная на тарелку она не может быть таковым и не может питать ни ум, ни желудок. Подумайте об этом хорошо... Подумайте...

Наркому просвещения Анатолию Луначарскому после посещения вхутемасовцев Ленин сказал: «Хорошая, очень хорошая у вас молодёжь, но чему вы её учите!» «Владимир Ильич отшучивался от них, — писал Луначарский, — насмехался немножко, но и тут заявил, что серьёзно говорить о таких предметах не берётся, ибо чувствует себя недостаточно компетентным».
Н.К. Крупская дополняла этот рассказ: «Был это голодный год, но было много энтузиазма у молодёжи. Спали они в коммуне чуть ли не на голых досках, хлеба у них не было, «зато у нас есть крупа», с сияющим лицом заявил дежурный член коммуны, вхутемасовец. Для Ильича сварили они из этой крупы важнецкую кашу, хоть и была она без соли. Ильич смотрел на молодёжь, на сияющие лица обступивших его молодых художников и художниц — их радость отражалась и у него на лице. Они показывали ему свои наивные рисунки, объясняли их смысл, засыпали его вопросами. А он смеялся, уклонялся от ответов, на вопросы отвечал вопросами... После этого Ильич немного подобрел к Маяковскому. При этом имени ему вспоминалась вхутемасовская молодёжь, полная жизни и радости, готовая умереть за Советскую власть, не находящая слов на современном языке, чтобы выразить себя, и ищущая этого выражения в малопонятных стихах Маяковского. Позже Ильич похвалил однажды Маяковского за стихи, высмеивающие советский бюрократизм».
Владимир Ильич расспрашивал также подробно о материальных нуждах студентов. «Он стал спрашивать о питании студентов, хватает ли им пайка. «Всё хорошо, Владимир Ильич, — раздался дружный ответ. — Самое большее на четыре дня в месяц хлеба не хватает». Такое заявление очень позабавило Ленина», — писала Инна Арманд. «Однако пора было уходить, время было позднее; провожать Владимира Ильича и Надежду Константиновну не стали, чтобы они могли уехать незаметно. Ведь время было тревожное».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив