* * *

maroosya — 29.01.2012 Мои друзья и родные знают, что если бы я не стала тем, кем я сейчас стала, (или НЕ стала?) я была бы дирижером. Большого (именно, именно, не камерного! Большого симфонического оркестра. Большого-пребольшого-препребольшого! Я тыщу раз признавалась, что мечтала в детстве стать хотя бы ассистентом дирижера, носить за ним ноты. А когда у него, например, похмелье или, простите, понос, дирижировать вместо него. Хотя бы чуть-чуть.
Если бы вы знали, как в моем детстве неустанно и настойчиво я дирижировала оркестром под управлением фон Караяна. У нас дома было много толстых черных пластинок с классическими произведениями в исполнении оркестра под руководством фон Караяна или Рождественского Геннадия или чаще всего Мравинского. Хотя изображала я всегда Стоковского. Мама моя, насмотревшись в детстве трофейных фильмов, подробно описывала его и, закатывая глаза, добавляла мечтательно, что Стоковский – эт-то что-т-то!
Я ставилa пластинку, сажала перед собой, чуть слева плюшевого медведя Юрочку – сейчас поймете почему. Из «Ригонды», нашего старого проверенного проигрывателя, моего товарища обожаемого в дни, когда мои глаза были закапаны атропином и зрачки расширены, и читать нельзя было, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, в дни жесточайших ангин и гриппов, раздавалось сначала шипенье а потом уже шуршали программками, покашливали (мои! – будто бы) слушатели (ведь запись велась чаще всего из зала) – стремительно, через всю комнату, с торжественной и насупленной рожей я подлетала к зеркалу и рассеяно пожимала медведю лапу. Поняли? Поняли? Нет? Медведь Юрочка был у меня первая скрипка. Маминой складной учительской указкой – была у нее такая ручка-указка --я гневно стучала по специальной подставке для цветов – типа пульт – ох, же я была дирижер- диктааатор! Ох, же я была дирижер-дееееспот! – потом плавно руками давала невидимому оркестру ауфтакт и… Боже мой, как выразительны были мои жесты, какая четкость и определенность была в моих движениях! Как я держала все партии на кончиках моих пальцев и как собирала звуки горстями.
Коварная бабушка, подглядев однажды за моими занятиями, сообщила деду скептически: «то ли плавать учится, то ли в птичек играет, то ли комаров гоняет. Корецкой надо показать однозначно» Корецкая была детский доктор, бабушкина подруга.
А когда дирижировала Вероника Дударова, все домашние мне кричали – иди быстрей, ТВОЯ в телевизоре.
Я мечтала побыстрей постареть и просто видела, как в мой семидесятипятилетний юбилей я выхожу к пульту, сухая, подтянутая, с седой копной непослушных волос как у Бетховена, во фрачной мужской паре – тоненькая, стройная, вне времени. Ну и дальше – тук-тук-тук палочкой, потом всех музыкантов охватить взглядом, ауфффффтакт… Иииии…
Ну, я еще не решила, что именно мы будем играть первым номером. Еще есть время. Да.
Теперь читатель понимает, как серьезно я отношусь к симфонической музыке. Хотя дирижеры (чуть не написала беспардонно: «мы, дирижеры») нельзя сказать, что люди всегда строгие и серьезные. Иногда они разыгрывают и зрителя, порой и музыкантов, часто шутят. И в концертах, где сидит неискушенная публика бывают даже конфузы.
Ну вот, например, конкретная история.
Большой концерт. Официальный, приуроченный к какому-то государственному празднику. С присутствием высоких персон. Не в смысле роста, а в смысле должности. На самом-то деле, высокая персона, что на концерт пришла, оказалась маленькая, широкенькая. Она притащилась в зал, уселась персона, а ножки у нее, верней, у него, болтаются и до пола не достают. Ну зато часы клёвые и охрана приличная – парни как трехстворчатые шкафы. Но.
Я вам вот что скажу. В нынешней ситуации, когда во власть идет… как бы это сформулировать поприличней, ну, революционный матрос! Вот! Матрос например, в белом венчике из роз. В такое время охрану президента, премьера, губернатора… Кого там еще? Так вот охрану персон НАДО ОБУЧАТЬ. И не только приемам рукопашного боя, восточным единоборствам, но и… азам классической музыки. Потому что может выйти такой конфуз, ну такой конфуз может выйти… Рассказываю.
Словом, пришла, села персона. Вокруг персоны суетятся, юлят, программку, то се. Рядом персонина супруга в атласном длинном и в убиенных нежных маленьких зверьках, дальше в этом же ряду персонины приближенные с супругами тоже в шкурах животных, занесенных в красную книгу практически. И с ними рядом, через одного эти промышленные холодильники сидят – охрана. Молодцы такие, бдительные. Нервно галстуки гладят ладошками, к уху пальцем – связь же там, так, да?
Начался концерт. Играет оркестр легонькое – так, для неискушенных. Ну там, хиты всякие классические, узнаваемые. А во втором отделении Штраус. Вальсы, марши, польки. Нормально – персоне и персониным сотоварищам нравится, нравится – ничего не могу сказать. Это ж не Вагнера слушать или Шнитке там. Полечки,трям-та-та-там, тря-та-та-там. Персона повеселела даже, ножкой игриво подергивает. Персонина супруга милостиво головой в ритм качает.
Ну а я, за их спиной – там журналистов посадили – я как всегда – мысленно дирижирую и ни на что не обращаю внимания. И тут вдруг после шквала аплодисментов, конферансье объявляет:
-- Иоганн Штраус. Полька. На охоте.
Следом вылетает дирижер, элегантный, счастливый. Концерт идет к концу, все хорошо. Выходит значит. С этим самым в руке… С пистолетом выходит. И говорит роскошным баритоном интригующе:
-- И напоследок…
Пошутил. Да?
Вот вы бы что подумали? Вы бы спокойно сидели бы, предвкушали бы. Потому что вы же знаете про пистолет в польке Штрауса «На охоте». Но там же сидели… Я говорила же вам – хотя бы готовить их. Перед каждым концертом готовить. Типа – это такое произведение, а в этом будет очень громко – не бойтесь, а тут вот – стреляют чуть-чуть.
Но в тот день их же никто не подготовил!
И все. Потом уже началось другое шоу. Дирижер, бедный, даже не успел вот этот вот – ауфтакт, мной любимый до глубины души жест, жест-импульс, жест-сигнал, жест-знак магический, который настраивает на произведение весь оркестр. И ведь ни персона, ни персонины соседи не знали, что пистолет стартовый и в этой полечке используется как музыкальный инструмент. Там же как: вначале: бах-бах! И потом еще в конце ти-ри-та-ра, потом тааааа – и опять выстрел пистолета: бах-бах! Потом опять: тирирааааааа и бах-бах! Некоторые и в серёдке стреляют – потому что нравится же. Ба-бахать.
Обычно эту партию пистолета исполняют ударные, но чаще всего все-таки любит исполнять дирижер. Он, используя свое служебное положение, отбирает пистолет у перкуссиониста, типа, а ну дай мне пистолетик пальнуть пару раз. Стрельнуть дай? А что, я бы тоже отобрала бы. И Вероника Дударова МОЯ точно бы отобрала.
Йеэх, какое выступление испортили!!!
Я же говорю вам, господа, говорю же вам: берете охрану, устраивайте экзамен! Да и сами… как-то… Пригласили бы кого из старых интеллигентов. Учительниц каких-нибудь из провинции в очечках – путь бы вас чуть подтянули. По всемирной культуре. А то персоны, увидев пистолет, чо-то вскочииили! Побежааали! А эти дураки здоровые, охрана то есть, -- вспрыгнули, обезьяны чисто, схватииили дирижера, пистолет из его руки выбили, на пол кинули, руки за голову! Персонины дамы завизжааали, в своих атласах запуууутались.
Нет, мы – ничего. Тут главное, успеть фотоаппарат вытащить или хотя бы телефон. Только дирижера жалко было – пострадал.
*
А между прочим, такой сюжет для детективного кино может получиться – самое то! Ну типа, начинается так: концерт, играют польку. И в нужном месте, где дирижер – бах-бах! В это же мгновение… Да. И потом весь фильм выясняют, как, почему, кто…
Берите. Дарю.
(c) Марианна Гончарова

Оставить комментарий

Популярные посты: