* * *

starayavredina — 20.04.2011
Психологи утверждают, что у человека, занятого важным делом, резко повышается самооценка. А если она была завышена ещё в состоянии покоя? Тогда спасайся, кто может. Бурный поток деловой энергии, помноженный на абсолютную уверенность в своей правоте, вызывает магнитные бури, тектонические разломы земной коры, скачки артериального давления у групп повышенного риска... Реки выходят из берегов, электрички сходят с рельсов.
Что делать, от темпераментов не лечат.
Все враги! Все хотят ограбить одинокую пенсионерку. Я – не то, чтобы враг. Скорей, вражеский пособник. Иначе почему я отказываюсь продавать её дом? Ах, я не отказываюсь. Тогда почему не продаю? Что значит, заключить контракт с агентством? Она должна ещё какому-то брокеру платить комиссионные? Я просто не хочу заняться её домом, вот и выискиваю причины.

Сто раз Милли хлопала своей дверью, прерывая разговор, и снова возвращалась:
– Когда ты продашь мой дом? – вместо «Хэлло!» с утра.
– Ты уже продала мой дом? – подкарауливала, когда приезжала с работы.
– Завтра же продай мой дом, – доносилось через заборчик, когда выходила выкурить последнюю перед сном сигарету.
Я честно пыталась. Но иметь с ней дело – было каторгой. Милли радостно бросалась в спор по каждому вопросу. И торговалась как продавец на арабском базаре.
– Я не буду заключать контракт с твоим агентством. Продай сама.
– Милли, это не просто. Твой дом на особого покупателя. Он старый...
– Это хороший дом! – задыхается она от возмущения.
– Хороший, – уныло соглашаюсь, – большой. Но ремонт когда ты в последний раз делала? Лет тридцать назад? Пятьдесят?
– Тебя не касается!
Голосом усталого психотерапевта:
– Любые покупатели приведут инженера, он проведёт инспекцию...
– Хорошо. Допустим. Дом старый. А если я подпишу контракт твоему брокеру и потом сама найду покупателя. За что же я должна буду комиссионные платить? А? – перескакивала она с темы на тему, уперев руки в бока и тесня противника по всем фронтам.
Я сдалась и принесла в жертву все коммерческие интересы (свои и Альхена). Вставила в договор пункт о праве самостоятельной продажи для хозяйки. Даже если дом в это время ещё связан контрактом с агентством. Но дело не сдвинулась с мёртвой точки. Милли заломила тысяч на сто больше реальной цены. И ностальгические воспоминания долго не позволяли ей опустить планку. Только через три месяца она вылетела во двор и, прижимая к груди жирную Тутси, бросилась мне навстречу с криком:
– Всё! Хватит. Мне надо уезжать во Флориду! Снижай цену!
Я уже молилась, чтобы как-то продался её дом.
Но когда увидела на нашей улице эту парочку, – мне и в голову не пришло, что мои молитвы услышаны. Уж больно несимпатичных исполнителей выбрал тот, кто принимает решения. Так, наверно, часто не распознав сигналов, мы пролетаем мимо цели. Хорошо, что эти двое оказались на редкость настойчивыми.
Полный, лысоватый мужчина в цветастых гавайских шортах и рубахе переписывал с вывески телефон агентства. Его подруга, яркая блондинка, затянутая в лайковые джинсы, процокала каблучками, толкнула калитку и убедилась, что та заперта.
– Звонить в агентство? – по-русски спросил супруг.
– Подожди, давай зайдём. Может, контракт скоро кончается. Зачем лишние деньги платить, – сориентировалась на ходу блондинка.
– Да американцы такие тупые. Они этих дел не понимают, – уныло возразил лысый.
– Во-первых, неизвестно, может, русские продают.
– Тогда ещё хуже. Заломят.
– Ладно. Попробуем. Что мы теряем?
Я жарила детям картошку, поглядывала в окно и наслаждалась их беседой, когда со скрипом и визгом к дому подъехала Миллина колымага...
Соседка кряхтя выбралась из машины и взглянула на парочку с фирменным прищуром:
– Что это вы мой дом рассматриваете? Нравится?
– Ой, как хорошо, что вы приехали. Это ваше агентство? – указала блондинка на вывеску.
– Да. А что?
– А когда у вас срок договора с ними заканчивается?
– А вам для чего? – Милли не торопилась. Похоже, решила изобразить «тупую американку». Словно слышала их разговор.
– Ну, зачем платить агентству? Мы и без них договоримся. Комиссионные разделим.
– Подумать надо... Нехорошо как-то. Они ж работали, – состроила озабоченность Милли.
– Да о чём здесь думать?! Вам что, деньги не нужны? – забурлила блондинка.
– Деньги всем нужны. Только вот агент – моя соседка. Обидится...
– А вам-то что? Вы всё равно уедете. А мы этот вопрос уладим, – включился в диалог супруг. – Можете не волноваться. Моя жена всё устроит.
Я слушала и восхищалась деловой хваткой Милли. Она ещё ни словом не обмолвилась, что имеет право самостоятельной продажи, не назвала цену, а её уже уговаривают.
– Ладно. Давайте зайдём внутрь. Может, вам ещё дом не понравится... Мне его немножко жаль продавать, если честно.
Через час радостная примчалась ко мне:
– Люба, я нашла, нашла! – заорала она с порога.
– Знаю, Милли, знаю. Всё видела и слышала. Поздравляю!
– Нет, ты же главного не знаешь! Они полную цену дают. Идиоты. Пошли бы к вам, – купили бы, как минимум, на пятьдесят тысяч дешевле, – бизнесмены хреновы! А понтов, понтов – воображают, что провернули дельце, – залилась Милли счастливым смехом. – Ты им потом, когда я уеду, расскажешь, как они сами себя наказали, да?
– Нет, Милли, не расскажу. Зачем? И потом, я ведь тоже идиотка и хреновая бизнесменка получаюсь, раз тебе поставила в договор право самостоятельной продажи.
Милли задумалась:
– Нет. Ты – не идиотка, – и ушла выгуливать болонку Тутси.
Деньги у парочки были, и продажа-покупка не заняла много времени. Через месяц Милли переезжала в гостиницу. Мы обнялись, и она пообещала заехать попрощаться перед отлётом во Флориду.
Новая соседка скоро пришла знакомиться и «всё улаживать»:
– Так получилось, что мы вас обошли. Вы же из-за нас комиссионных лишились, – вздохнула она из самых недр.
– Да. Это так, – согласилась я (вместо ожидаемого: «ну что вы, какие пустяки...»).
– Я так переживаю! Так неудобно получилось, – и закручинилась лицом.
– Действительно, нехорошо. Но что же вы от меня хотите?
– Может, мы могли бы как-то быть вам полезными?
– Хотите заплатить мне комиссионные?
– Нет, что вы! – вырвалось у неё очень искренне.
– Да вы не волнуйтесь. Я пошутила.
– Но вы на нас не будете обижаться?
– Как бы не за что, – улыбнулась я.
А где-то через неделю мама сказала:
– Тут Милли приезжала. Радостная. На новой машине.
– Жаль, меня не было дома.
– Она сказала, что специально приехала, когда ты на работе. Может, не хотела прощаться?
– Странно. Обиделась? Что-нибудь говорила?
– Сказала, что сегодня вечером улетает во Флориду и просила передать тебе сувенир на память, – мама протянула мне подарочную коробку, перевязанную розовой ленточкой.
Внутри оказалась открытка и коробка поменьше. В открытке – тёплые слова прощания и благодарности, в коробке – увесистая пачка стодолларовых купюр и пояснение, что это – мои комиссионные. И что я хороший друг и (таки – да!) умею делать бизнес.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив