Защитил докторскую
corporatelie — 29.03.2020'There was once a little man called Niggle, who had a long journey to make.' (JRR Tolkien. Leaf by Niggle)
Несмотря на мрачную ситуацию в России и мире, хотелось бы поделиться личной и важной для меня новостью. 12 марта 2020 г. в All Souls College Оксфордского университета я успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора философии по истории (DPhil in history по оксфордскому жаргону или PhD в более общепринятой форме). Этот magnum opus, в который было вложено много сил, средств и времени, стал своеобразным рубежом моих многолетних штудий медицинской статистики ГУЛАГа (и других пенитенциарных систем). Читатели этого блога могли наблюдать процесс накопления источниковой базы в прямом эфире с 2009 года.
Моим внешним экзаменатором и оппонентом был профессор Марк Харрисон из университета Уорвика, экономический историк дореволюционной России и СССР (в России Харрисон больше известен как соавтор экономиста Андрея Маркевича из ВШЭ). В свою очередь, профессор Стивен Смит (Оксфорд), признанный специалист по истории Советского Союза и коммунистического Китая, любезно согласился на роль внутреннего экзаменатора от Оксфордского университета. После двухчасовой благожелательной, но серьезной дискуссии, мне была присуждена степень при условии внесений небольших изменений в текст.
Диссертация посвящена болезненной и политизированной теме — проблеме достоверности медицинских отчетов о смертности советских заключенных и трудармейцев в 1930-1955 гг.
По сути своей, эта работа – первая попытка в отечественной историографии фундаментально пересмотреть официальную статистику смертности в ГУЛАГе в 1930-1955 гг. Этот пересмотр мной осуществляется через детальное исследование так называемой ‘актировки’ — досрочного освобождения заключенных-инвалидов, 'больных тяжелым неизлечимым недугом'. Один из основных тезисов диссертации: ‘актировка’ массово применялась лагерной администрацией c целью искусственно снизить коэффициенты смертности (с некоторой временной и региональной вариацией, в зависимости от лагеря и периода). Освобожденные дистрофики умирали прямо в лагере, но в ином статусе, формально свободного гражданина. В результате их смерти не включались в медицинскую отчетность лагеря. Иногда администрация шла еще дальше и 'проводила' мертвецов по графе 'освобожденные' в отчетах о движении лагерного населения. Только через систематическое изучение ‘актировки’ можно установить недоучет центральной статистики (‘цифр Земскова’), опубликованной в начале 1990-х. Диссертация впервые определяет масштаб актирования в 1930-1955 гг. Она также формулирует новаторскую методологию в поиске источников, позволяющую этот недоучет выявить и даже устранить хотя бы для ряда лагерей и временных отрезков. По сути, мне удалось пересчитать смертность для нескольких очень разных лагуправлений — от Архангельска до Куйбешева (Самары).
Данная диссертация — попытка внести посильную лепту и сказать нечто содержательное в дискуссии о масштабе гибели людей в ГУЛАГе и о роли массовых освобождений из лагерей. Полемика на эту тему идет в исторической науке уже не один десяток лет (в том числе и между представителями давно несуществующих 'тоталитарной' и 'ревизионистской' школ историографии). Однако в последнее время содержательная дискуссия практически сошла на нет (а в российской науке она даже и не начиналась). Отсутствие конструктивной критики создало ложное (и вредное с интеллектуальной точки зрения) впечатление, что вопрос закрыт еще в начале 1990-х Виктором Николаевичем Земсковым с коллегами. Мое исследование данное представление содержательно опровергает.
Основной вклад диссертации — постулирование трех потенциальных 'сценариев' сверхсмертности, вызванных последствиями заключения в лагерной системе 1930-1955 гг. Один из них я считаю наиболее вероятным, основываясь на документах, которые мне удалось собрать за 10 лет изучения проблемы.
Безусловно, я не настолько наивен или самонадеян, чтобы заявлять, что моя работа в текущем ее виде полностью закрыла вопрос. Колоссальный масштаб задачи, а также недоступность источников, делает невозможным какие-то широкие априорные утверждения. Тем более я сознательно старался избегать спекуляций и дешевого сенсационализма в такой болезненной теме, тщательно подтверждая все свои тезисы архивными документами.
Еще один важный нюанс - никаких государственных программ по оцифровке документации ГУЛАГа и уточнению количества погибших в советских лагерях нет и скорее всего не будет. В результате этой работой (вполне подходящей по масштабу целому научно-исследовательскому институту) должны заниматься обыкновенные граждане вроде вашего покорного. Одному человеку, даже при условии свободного доступа во все архивы (чего нет), не справиться и за 20 лет.
Однако, я берусь утверждать, что мне удалось установить ряд ценных цифр, фактов, а также методологических приемов, которые — хочется верить — хоть в какой-то степени помогут другим исследователям продолжить этот почти бесконечный труд.
Наконец, именно потому что тема окружена спекуляциями всех идеологических оттенков (антисоветских, про-советских) у меня за много лет изучения темы сформировалось глубокое убеждение: для того чтобы вообще что-то обоснованно говорить о ГУЛАГе как об историческом феномене надо элементарно посчитать – хотя бы в первом приближении - умерших там людей. До сих пор, несмотря на публикации документов центрального аппарата (сакраментальные ‘цифры Земскова’), этого сделано не было. К тому же, местные архивы лагерей, где отложились необходимые данные, сейчас на 99% недоступны. Эти материалы хранятся не в государственных архивах, а в ведомственной архивной под-системе информационных центров МВД и архивах ФСИН. Сам факт того, что львиная доля местных документов по ГУЛАГу на 2020 г. недоступна для исследователей довольно парадоксален. Это серьезная проблема доступности и сохранности исторической памяти о советской системе исполнения наказания, о которой в общественном пространстве почти никто не говорит. Если данное исследование хотя бы в какой-то мере поспособствует возобновлению общественной и историографической дискуссии на этим темы, тогда я делал свою работу не зря.
Следующий стратегический этап моей работы - я планирую конвертировать диссертацию в монографию, в том числе и на русском языке (надеюсь, в серии ‘История Сталинизма’).
И в заключении.
Качественные исторические исследования - дорогой и сложный процесс.
Многие годы читатели этого блога финансово поддерживали мою работу по оцифровке документов и научные изыскания в архивах разных стран. Почти десять лет я занимался этой темой исключительно на одном энтузиазме, не получая никаких грантов, стипендий и т.д. Я бы хотел поблагодарить всех анонимных и деанонимированных жертвователей этого блога – без вашей поддержки, в том числе финансовой, я бы вряд ли смог завершить этот многолетний труд. Спасибо Вам большое.
P.S.
Именно фактом работы над диссертацией объясняется перерыв в публикациях архивных материалов в этом ЖЖ. Сейчас, я надеюсь, свободного времени будет побольше. В планах возобновить регулярные публикации новых документов по теме пенитенциарных систем разных стран, а также создание телеграмм-канала как альтернативной площадки - поскольку траффик из ЖЖ ушел насовсем.