"Закрытые Инновации" в СССР

Просмотрел сейчас удивительно умный доклад Медведева на форуме « Открытые Инновации».

И вспомнил, как с инновациями было в моей практике.

Вот один из примеров.

В нашей разработке (условно - ВКУ) мы могли использовать наиболее качественную советскую комплектацию, которую поставлять на гражданку запрещалось. За качество труда платили дополнительную дифференцированную прогрессивку: еще 20-50 халявных процентов к нормированному по стране окладу. Естественно, на нашем низовом уровне под качеством по-советски понимали своевременную сдачу разработанной документации (в моей группе это были электрические схемы ВКУ) и отсутствие ошибок, преимущественно в начертании этих документов. Для этого на уровне предприятия было  предусмотрено специальное контролирующее подразделение судьбоносных дам, каждая из которых хоть и не смыслила ничего в электронике, но прекрасно умела подсчитывать количество отклонений от норм выполнения документов по так называемому ЕСКД. Априори  считалось, что мы создаем самую современную технику, а что-то исследовать, изыскивать или изобретать -  излишне.

Однако, не всегда так получалось.

 Так, в нашем ВКУ необходимо было разработать узел растровой строчной развертки. Обычные схемные решения, заимствованные из телевизионной техники, не подходили в связи с жесткими требованиями по климатике, механической прочности и другим причинам. Особенно неприятным оказалось отсутствие возможности реализации в диапазоне необходимых температур одной паршивой детальки, которая в телевизионных приемниках называется регулятором экспоненциальной коррекции линейности строк (РЛС), служащей для компенсации паразитных активных потерь, и представляет из себя регулируемый нелинейный дроссель на феррите. В других областях преобразовательной техники уже давным-давно отказались от подобных решений путем умного использования новых полупроводников. Поэтому очень хотелось и здесь как-то использовать в качестве нелинейного элемента диод. Порывшись в Патентном фонде Михайловского замка, нашел решение PatUSA№3795835., в котором реализована такая замена, но получить приемлемую линейность для ВКУ не получилось из-за того, что она принципиально корректируется только на половине растра. Пришлось серьезно повозиться, прежде чем  удалось устранить этот недостаток, причем было найдено решение, в котором нелинейным элементом достаточно качественной экспоненциальной коррекции является обычный кремниевый диод, а ее регулировка осуществляется простым потенциометром.

Если читателю когда-либо приходилось рассматривать электрические схемы старых телевизоров, возможно, он (как, в свое время, и я) был возмущен нечитабельностью схем строчной развертки. В действительности же в данном случае нет никакого злого умысла, а схемотехническая  сложность связана с весьма значительной функциональной и регулировочной загруженностью узла.

Поэтому само по себе новое решение строчной развертки требовало громадной адаптационной привязки.

На эту работу, требующую добросовестности в сочетании с тонким творческим чутьем, мало кто способен. Я знал только одного способного на это человека.

Это был Васильев Сергей Александрович. Мы с ним  вместе работали ранее во ВНИИ Коминтерна. За глаза и в глаза, всегда и везде все его звали Сережа. По моей просьбе и благословению руководства он быстренько перешел в «Р» и стал доводить новую строчную развертку до ума.

. Сережа взялся за адаптацию новой схемы развертки и через несколько месяцев ее завершил. Неплохо. Наиболее полное решение в авт. свид. СССР №894885. Решение нам понравилось, после публикации изобретений заинтересовались сторонние разработчики, которые вышли на нас через патентные службы. Мы не делали секретов. Делились ноу-хау с разработчиками из других городов. Кое-кто внедрил, но также, как и у нас в ограниченной спецтехнике. И мы решили, что в бытовых телевизорах наши решения можно тоже недурно использовать.

Стал я донимать телевизионщиков.  Но на Козицкого, где изготавливали ленинградские телевизоры «Радуга», заявили, что они лишь изготовители, а не разработчики. Разработчикам все  до фени. Не до нас - у них другие большие задачи. Поехал в Москву на самый большой  завод телевизоров в СССР. Поговорил с явно не дегенеративным техническим начальником. Он хоть выслушал. Ничего не ответил, но указательным пальцем поманил - пойдем, мол, покажу. Привел в цех изготовления этих самых моточных РЛС и сказал великое: «Вы что, предлагаете  мне ликвидировать этот участок? А что на этом месте будет? А куда я дену этих намотчиц? Выгнать? Щаас!». На мои дальнейшие нападки он авторитетно заявил, что, по его опыту, все подобные потуги бессмысленны. Я и заткнулся!

А как же наше родное руководство? За все время моей работы оно не разу не интересовалось и не обсуждало да, думаю, и при желании не смогло бы понять сущность наших технических решений. И не потому, что номенклатурные начальники «Р» в отличие от нас – разработчиков - фатально были отпетыми тупарями. Отнюдь! Просто они легче других усекали, что - не фиг выпендриваться - свят лишь План!

Был гигантский параллелизм разработок не только на уровне предприятия, но и на уровне его подразделений, и это считалось нормой: платили инженерам гроши, а за воротами «Р»  стояла куча наштампованных советских спецов, желающих также получать упомянутую дополнительную халяву.

Унификация и стандартизация требовалась в основном на уровне ЕСКД и комплектующих изделий. Сплошь и рядом в двух смежных комнатах разрабатывали с нуля одинаковые узлы, и в результате такой информационной изолированности изделие местами напоминало  лоскутное одеяло, но  Режим категорически запрещал специалистам общаться по тематике разработок и даже заходить в соседнюю комнату своего же НИО. Доступ к профессиональной отечественной и иностранной информации ограничивался незначительной библиотечной периодикой. Правда, можно было заказать копию журнальной статьи или патента по межбиблиотечному абонементу (МБА). Эта служба была не перегружена и работала медленно, но добросовестно и доброжелательно.

К тому времени железный занавес уже изрядно подгнил, и у нас в Ленинграде изредка стали происходить международные выставки. Однажды я даже попросил отправить ведущих специалистов на одну из таких открытых выставок, напрямую касающейся нашей тематики. Но не то что группу, а даже меня, единственного, не только не отпустили, но и осмеяли как слабака, не верующего в собственные радиолюбительские силы. Зато во первых строках судьбоносной аттестационной характеристики - то ли в дурацкую шутку, то ли по злому умыслу - отметили мою главную особенность - «…посещает международные выставки».

Впрочем, был один - единственный случай, обсуждения  наших технических решений, когда техсовет  формально обязан был дать отзыв на внедрение результатов моей диссертации в разработки ОКБ. Обсуждение, в основном, свелось к тому, что секретарь несколько раз остроумно произнес слово репукерация вместо поразившего его в заглавии работы - рекуперация. Вероятно, на этом основании, нисколько не стыдясь, научно-технический совет Объединения "Красная Заря", в котором формально считалась  выполненной диссертация, не постеснялся объявить себя некомпетентным  даже в той части, которая внедрена в собственную продукцию.

Но зато маленький  человечек - начальник отдела (кем-то не без юмора означенного номером 1), бдительно защищая  Родину, в течение двух месяцев наотрез отказывался подписать разрешения на выпуск диссертации: "Вот такие, как вы, пишут-пишут, а потом вдруг Государственные секреты оказываются у Наших врагов".

Как сейчас представляется, главной функцией  Отдела была репрессивность по отношению к нашему брату - ИТРовцу: только он по собственному усмотрению мог выдать или, наоборот, не выдать обязательные  Справки с печатью, в которых указывалось лишь две вещи: во-первых, что ты - Товарищ, а во-вторых, что допущен к работе. Оказаться в то время нетоварищем было  несоразмерно драматичнее, чем сейчас негражданином в Прибалтике. Отчетливо припоминаю свои кошмарные сны тех времен о возможной потере этой Справки.

Но в тот раз на Красной Заре в конце концов все обошлось благополучно: по рекомендациям опытных товарищей я  поставил начальнику Первого отдела поллитру. Ознакомившись с надписями на бутылке на чешском языке, он пришел в благодушное состояние, и, ни минуты не медля, разложив все мои бумаги лесенкой, тут же подписал их демонстративно без прочтения. Oh, yes! До чего ж добрый мужчина: всего-то за 0,5 да вовсе не читая ..!

Оно, конечно, не этично с моей стороны, но оправдываюсь тем, что при пробивании диссертации эта взяткодача была единственной. Только начальнику Первого отдела, а больше – никому.

надеюсь, что Вас могут заинтересовать и мои «Разноцветные воспоминания»

 www.proza.ru/2010/01/09/225

Буду «счастлив вдвойне», получив на них Ваши критические замечания.

В поисках лучшей доли лично я много попрыгал по разным конторам. Количество авторских свидетельств и патентов у меня приближается к сотне. Думаю, что трудно найти такой отечественный городок, в котором сейчас не фурычило бы какое-нибудь из моих изобретений.