Я один. Всё тонет в фарисействе.

sekta-pelevin — 11.10.2015





Вот какая история… У некоторого человека были сыновья. И один из них пришёл однажды к отцу и сказал: выдели мне ту часть наследства, что положена мне после твоей смерти, я хочу жить самостоятельно. Отец разделил имущество и отдал сыну причитающуюся долю. Сын же пошёл в дальнюю сторону и жил там распутно и расточительно. Через некоторое время он прожил всё и стал нуждаться. Приходилось ему и побираться, и пасти свиней. Но заработанного всё равно не хватало на жизнь, и он голодал настолько, что рад был бы питаться вместе со свиньями, однако не позволяли ему. И тогда, придя в себя, пошёл он к отцу своему, чтобы покаяться перед ним и просить о позволении наняться на любую самую низкую и грязную работу. Когда же подошёл к дому своему, встретили его там слуги и стали спрашивать, кто он и чего хочет, а он только плакал от бессилия и не мог ничего отвечать им, поскольку за годы странствий позабыл даже родной язык. Слуги, посовещавшись, прогнали его, и ему пришлось уходить той же дорогой, которой он когда-то ушёл из дома на поиски счастья. Только теперь ничего не было в его душе, кроме отчаянья, и он уходил, крича от горя. Отец же, услышав его крик и узнав его голос, выбежал из дома и догнал сына, а догнав, обнял его и повёл за собою в дом…

Братья и сёстры, в этой древней притче о блудном сыне исчёрпывающе описаны взаимоотношения между Богом и человеком, между человеком и Раем, человеком — и миром. Всё человеческое искусство (если это действительно искусство, а не подделка, не развлекательный аттракцион для скучающих бездельников), является перепевами этой истории. И найденные Борхесом четыре архетипа, бесконечно варьируемые литературой, без особого труда сводятся к одному единому архетипу, вот к этой самой истории. Истории о потерянном Рае, в который необходимо вернуться. Лишь это интересует человека. Лишь это составляет смысл его жизни.

Тот, кто не понимает этого, не понимает вообще ничего. Ни в жизни, ни в искусстве. Это — ключ, открывающий ларчик любого художественного текста, и вообще всех произведений искусств, производных от слова: театральных спектаклей, кинофильмов… В них может содержаться вся история целиком, а может — лишь часть её. Могут варьироваться сюжетные ходы и подробности. Наконец, может быть изменён сам способ подачи: вместо притчи, проповеди история может быть рассказана провокационно: заложенная в ней мораль может быть софистически опровергнута, и читатель, заведённый автором в тупик апории, вынужден сам находить выход, исправлять ошибки героя (а вслед за ним и самому избавляться от опасности впасть в подобные ошибки).

Яркие примеры писателей-провокаторов — Антон Чехов, Михаил Булгаков, Владимир Набоков, Станислав Лем, Виктор Пелевин. Недавно мы обсуждали здесь исследование Андрея Кураева, посвящённое христианской теме в «Мастере и Маргарите» и выяснили, что большинство читателей совершенно неправильно трактуют этот роман, наивно отождествляя Иешуа с Христом, а свиту Воланда представляя чуть ли не проводниками Добра в Царстве Зла (такую шутку сыграла с писателем сила собственного таланта — придав героям обаяние, затмевающее их отрицательное начало или глиняно-големную сущность). А между тем, в тексте романа есть путеводные маяки истинного понимания, и Кураев указывает на них. Это — намеренные умолчания в ключевых местах. Нарочитое обхождение вниманием бросающихся в глаза вещей. Но всё дело в том, что бросаются они в глаза далеко не всем, а лишь тем, в ком ещё не потух голос Истины. Напыщенная софистика Воланда о взаимоотношениях света и тьмы — и отсутствие ответа Левия… Взгляд на место, где недавно был снесён Храм Христа Спасителя — и никакого упоминания о нём… Скоропостижный отъезд Воланда из Москвы — и ни слова о наступающей Пасхе…

Люди смотрят — но не видят! Не с намёком ли на это Виктор Пелевин дал название своему роману? «Смотритель»… Вращаясь довольно долгое время в тусовке поклонников Пелевина, я заметил, что в основном это люди очень поверхностные, но при этом агрессивные. Они словно в какой-то даже не карете, а телеге произведены на свет с заложенным в черепушку набором примитивнейших шаблонов, не дающим им приблизиться к правильным вопросам, а при возникновении таковых извне мгновенно вызывающим в них отторжение и агрессию. Естественно, если они прочитывают в очередном романе Пелевина какие-то заезженные цитаты буддийского или кастанедовско-магического толка, то сразу важно надувают щёки и затягивают свою обычную песню про то, как гениально Виктор Олегыч открыл им Свет Истинного знания. На деле же расчёсывают своё Ч.С.В., приписывая Пелевину, а точнее, его героям свою недоваренную в голове кашу. Есть и ещё более примитивные экземпляры, которые сводят всё к узко-политической риторике, нарезают Пелевина на подходящие для своих тухлых агиток цитатки и блеют их, как заклинания, загораживаясь от ужаса Реальности. И только здесь, в Секте, культовом клубе последних философов-экзистенциалистов, ещё жива культура правильного чтения.

Итак, «Смотритель»… Как и в великом булгаковском романе, бросаются в глаза удивительные умолчания в ключевых моментах. Начать хотя бы с того, что в эпиграфе, позаимствованном из песни «Наутилуса», место Спасителя занял Сиддхартха, а смысл фрагмента издевательски искажён, вывернут наизнанку. Если Спаситель говорит, что нужно принять страдание, крест, и это путь к спасению, то Сиддхартха советует не искать среди иллюзий что-то истинное. Уже из одного этого примера становится ясно, что изображаемый в романе мир — это мир без Христа, мир, создаваемый вне Бога, лишённый Истины, Вечности, Счастья. Вместо Истины — многослойная, постоянно меняющаяся ложь, вместо Вечности — постоянная подзарядка садящихся батареек, вместо Счастья — различные его заменители вроде лёгкого наркотического дурмана, фальсифицированных сексуальных утех, в принципе неотличимых от онанизма, и прочих праздных удовольствий. Даже благодать, на которой движется вся механика Идиллиума, оказывается такой же симуляцией, имитацией, ложью — без связи с вещами Ветхой Земли все мантры бессильны. В этом мире — никто — не может — создать — ничего нового! Ибо творчество — это сила Божьего Духа, Истинной Свободы. Идиллиум же — мир бегства от Бога и Истины.

Возвращаясь к приведённой выше притче о блудном сыне, можно констатировать, что Идиллиум — это имитация отчего дома. Блудный сын собрал вокруг свинарника достаточное количество навоза и хвороста и выстроил подобие отчего дома. А вместо отца, братьев, слуг посадил в нём, естественно, некоторое количество свиней. И вот, создав для себя эту имитацию-симуляцию, он триумфально возвращается в «свой дом», разыгрывая спектакль для себя и своей гордости. И есть чем гордиться! Он перехитрил Отца! Спасся, не пройдя через Крест! Нашёл лазейку в Рай, не каясь в грехе познания, и даже наоборот — познанием воспользовавшись! Только вот «Рай» этот фальшив до мозга костей, сквозь ароматы роз явственно пробивается вонь свинарника, а окружающие лица, сколько не закрывай их масками и капюшонами, так и подмигивают то и дело свиными глазками.

Да, братья и сёстры. Вот так человеческий ум может имитировать что угодно. Прозрение Истины… Любовь… Счастье… Будут, правда, постоянно появляться неприятные несостыковки, зазоры, но ум быстро исправит дело: либо переведёт внимание на другое, либо замаскирует зазоры под узоры. Как, к примеру, с надписью на фронтоне Михайловского замка. Надпись эта взята из 92-го псалма царя Давида, обращена к Богу и подтверждает безусловную готовность к восстановлению Его Царства на земле: «дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний». Изменено опять всего лишь одно слово, и весь смысл выворачивается наизнанку. Фальшивому дому (вдумайтесь, чьему?) — магическое заклинание — пытается придать, приписать истинно-божественную святость!

И всё-таки… Даже там, в глубине фальшивых умственных нор, куда ввинчиваются головами-корнями, убегая от света Реальности, продвинутые в магнетизме блудные сыновья, даже там они не оставлены Богом, пока они не в силах загородить своими имитациями Истинное Божественное Небо и подменить внутренний моральный закон в себе на бездумный сёрфинг по лживым альтернативам информационных манипуляций. Сделав же это, человек перестанет быть человеком. Ибо это вещи не внешние, а абсолютно неотделимые от наших личностей. Это то, что можно назвать Духом Божьим в нас. И поэтому, соответственно, карабкаться в Истинное Небо по фальшивым умственным лестницам бессмысленно. В результате такого штурма вы найдёте там лишь горы птичьего помёта и груды мертвечины. Ибо сей штурм будет всего лишь очередной имитацией, симуляцией, 3D-шутером, в котором нужно преодолеть поле боя и воткнуть флаг над позициями врага. Но Истинное Небо — не враг. И жизнь прожить — не поле перейти.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив