Всесоюзная книжная палата в моей жизни. Продолжение-6

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд…
Б. Пастернак

Эпиграф не имеет отношения к моему посту, не ищите связи. Просто это первый пост в феврале, а я привыкла встречать февраль этими строчками Пастернака.

Галя Старицына уволилась из Палаты на полгода раньше, чем я. Ее мужу удалось настоять на том, что она должна посвятить себя целиком дому и семье. И он, несомненно, был прав. У нее было два сына-школьника, которым недостаточно было видеть мать только поздно вечером, когда она готовит обед на завтра. С мальчиками нужно было заниматься, следить за их школьными успехами и вообще глубоко участвовать в их жизни, знать, чем они занимаются в свободное время, с кем дружат, что читают. Отрочество – опасный возраст, и родители должны уделять подросткам много внимания. А кроме мальчиков в семье было еще двое очень пожилых мужчин, которые тоже нуждались во внимании и заботе, а Галина зарплата не имела никакого значения, Старицын зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью на очень хорошем уровне. Галя долго сопротивлялась, но в конце концов сдалась. Когда Галя ушла из Палаты, мы перестали видеться. Жили мы в разных концах Москвы, я жила на два дома, разрывалась между Новогиреевым и Смольной улицей. Если бы у нас был телефон, то можно было бы общаться по телефону, но телефона в нашем новом районе не было.

Один раз мы встретились. У кого-то из палатян был день рождения, не помню уж, у кого. И Галя вырвалась из дома и приехала на этот день рождения. Мы обрадовались друг другу до слез. Галя сказала: «Лина, ты с ними каждый день видишься, поэтому сегодня ты должна разговаривать только со мной». Я так и сделала. Мы с ней сели в уголок и, забыв про день рождения и всех гостей, весь вечер разговаривали, никого не замечая, не могли наговориться. Это была последняя наша встреча.

Галю я выбрала в друзья, а меня в друзья выбрала Муся. У нас с Мусей была большая разница в возрасте, Муся моложе меня на 12 лет. Она работала в отделе «Печатной карточки», и мы сидели в одном большом зале, но в разных его концах. Как она заметила меня и поняла, что у нас с ней общие интересы, я не знаю. Но заметила. Однажды в конце рабочего дня она подошла ко мне и сказала, что хочет пригласить меня в театр. У нее есть два билета на сегодня в театр Сатиры на спектакль по пьесе Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца». Это моя любимая пьеса не только в творчестве Бернарда Шоу, но, может быть, и во всей мировой драматургии. Во всяком случае, я не знаю пьесы, которая нравилась бы мне больше, чем эта. Мы с моим братом Феликсом прочли ее, когда жили в Станиславе, наверное, в 1946 году, и читали до тех пор, пока не выучили наизусть. Мы разговаривали цитатами из этой пьесы. Однако я сказала Мусе, что пойти не смогу, потому что заранее не договорилась с Игорем и не уверена, что он готов провести вечер в одиночестве. К тому же я сомневаюсь, что Театр Сатиры сумел поставить эту сложную пьесу. Я сказала, что Тамара Клавдиевна – одинокий свободный человек, и с удовольствием воспользуется Мусиным лишним билетом. Муся сказала: «Я не собираюсь идти в театр с Тамарой Клавдиевной». И тут я поняла, что я избранница. Я позвонила Игорю, и он меня отпустил в театр. Спектакли тогда кончались рано: начинались в половине седьмого и шли без антракта. Спектакль мне не понравился и Мусе тоже, она извинилась передо мной, как будто она виновата в неудаче театра. Иногда Муся подходила ко мне в конце рабочего дня и предлагала после работы дойти до станции метро «Площадь им. Свердлова», теперь она, кажется, называется «Театральная». Самыми близкими к Книжной палате станциями метро были «Кропоткинская» и «Библиотека им. Ленина». «Кропоткинская» чуть ближе, но ехать на одну остановку больше. До «Площади им. Свердлова» было полчаса ходьбы, но дорога шла через Александровский сад, мы проходили его весь из конца в конец, и это была очень приятная прогулка. Муся хотела, чтобы мы были подругами, и я этого хотела. Но для того, чтобы нам стать подругами, нам нужно было встречаться не только на работе, а для этого нужно было, чтобы и Игорь принял Мусю. Игорь был человек избирательно контактный, очень избирательно. Из моих друзей он принял только Сашу Родина, Эмиля, Нору Аргунову и Володю Тендрякова. Я не знала, примет ли он Мусю.

В выходной мы собирались с ним поехать в Коломенское, погулять, походить по музеям. Я попросила у Игоря разрешения пригласить Мусю, хотела их познакомить. И Игорь, слегка поколебавшись, согласился. Мы целый день ходили по Коломенскому, я поглядывала на Игоря и пыталась понять, очень он на меня сердится за Мусю или не очень. Выйдя из Коломенского, мы с Мусей расстались, Игорь молчал. Я спросила: «Ну что же ты молчишь? Муся тебе очень мешала? Ты недоволен, что мы были не одни?» Игорь сказал: «Муся – идеальный спутник. Она вообще не мешала, даже наоборот». Я очень обрадовалась. Спросила: «Значит, мы можем брать ее с собой на подобные мероприятия? И может быть, даже дружить домами?» Игорь сказал, что можем, и Муся стала нашим общим другом. У Муси были связи во всех театральных и концертных кассах, и благодаря ей, мы попадали на спектакли и в концерты, на которые никогда бы сами билетов не достали.

Муся закончила библиотечный институт и получила направление на работу во Всесоюзную книжную палату, где проработала всю свою жизнь – более шестидесяти лет. Она и сейчас там работает. У нее плохо со здоровьем, но она не оставляет Палату, не уходит на пенсию, потому что боится, что без нее там все развалится. И для такого опасения есть основания. Молодежь, которая пришла на смену, работает кое-как. Ни для кого из них работа в Палате не стала делом жизни, каким она была для старых палатян. Муся – интересный человек, ни на кого не похожий, и я бы с удовольствием написала о ней поподробнее, но она интроверт, и я боюсь, что ей не понравилось бы, что я ее личность и ее жизнь делаю предметом всеобщего внимания. Муся и сейчас моя близкая подруга, видимся мы нечасто, но созваниваемся часто и все друг про друга знаем, принимаем участие в жизни друг друга.

К нам в нашу маленькую редакцию пришла новая сотрудница Ирма. Женщина примерно моего возраста, может, на два-три года моложе. У нее было измученное нервное лицо, и я прямо бросилась ей навстречу, в переносном смысле, конечно. Я знаю, что такие люди не контактны, им трудны новые знакомства, непросто входить в новый коллектив, осваивать новое дело. Я сразу же стала ей во всем помогать, прямо-таки служить ей. Я отвечала на ее вопросы прежде, чем она успевала их задать, устраняла все трудности, все препятствия, делала все, чтобы ей у нас было комфортно, и мне казалось, что мне это удается. Наступил день, когда мы сдаем номер нашего «Списка изданий ограниченного распространения», я рассказывала, что этот день был для нас очень напряженным. Я беспокоилась за Ирму, для нее это впервые. Но все обошлось. Мы все успели, перенумеровали страницы, это был последний процесс. Стали эти страницы складывать и увидели, что двенадцати страниц не хватает. Сразу стали выяснять отношения, кто виноват… Я как старшая по возрасту сказала, что не надо ссориться, что эти страницы лежат на одном из наших трех столов, им некуда было деваться, сейчас переберем спокойно все бумаги на наших столах и найдем эти страницы. Мы их нашли и сдали номер вовремя, а когда сдали номер, Ирма сказала: «Ну, Энгелина Борисовна, вы должны быть довольны: я оскандалилась и очень». Я так привыкла весь месяц заботиться о ней и жить ее интересами, что, услышав это, не почувствовала обиды, а почувствовала ее боль. Я сказала Ирме, что она ничуть не оскандалилась. И только потом мне стало больно от ее несправедливых слов. Я приехала домой и рассказала все Игорю, он знал, что у нас есть новенькая Ирма, за которую я очень переживаю. Зашла моя любимая соседка и подруга Нина, я ей тоже рассказала, Нина была в курсе всех моих дел. Игорь и Нина успокаивали меня, говорили: «Не обращай внимания». Но мне становилось все хуже. Ночь была тяжелая, а утром Игорь сказал мне: «Лежи, я приготовлю завтрак…». Пришла Нина, в прихожей спросила у Игоря: «Как она?» Игорь сказал: «Лежит, ночь не спала». Нина вошла в спальню. Я испугалась, что она сейчас скажет что-нибудь такое, от чего мне станет еще больнее. Я сказала: «Нина, я ее любила…». Нина удобно села ко мне на постель и спокойно сказала: «А теперь не будешь любить».

Ирма проработала у нас недолго, я думаю, она нигде подолгу не работала.

Продолжение следует.

Предыдущие записи блогера :

26.01.2020 — Всесоюзная книжная палата в моей жизни. Продолжение-4

11.01.2020 — Всесоюзная книжная палата в моей жизни

Архив записей в блогах:

Развод по еврейски

Если развод по-итальянски был проблемой в 50-ые, то развод по-еврейски или гет – проблема до сих пор. Правда, в основном, для женщин. Дело в том, что брак и развод в Израиле только религиозные. Жениться хоть можно, выехав а границу, а вот разводиться в любом случае надо здесь в ...

Моя точка зрения

Увидела ссылку на этот пост в сообществе Один_мой_день. http://odin-moy-den.livejournal.com/389584.html Во-первых, хочу сказать, что надо иметь огромную храбрость, чтобы выложить такие фото, особенно инвалидной коляски с подписью "трон". Это я понимаю. Мою коляску в ...

Маршрут по Тайланду

Иногда мы распродаем остатки мест в чартерах Москва-Пхукет и Москва-Бангкок,и соответственно,обратно . Если есть нужда,обращайтесь.П.П.С. Вылет из МСК- среда ,пятница,суббота, вылет из Тая- четверг,суббота,воскресенье.UPD. Москва-Пхукет 2,4,9 июня - по ...

Помните видос с летчиком на БМВ из Китая?

Тут вот с рега появился видос. Можно на большой экран сразу открыть =) http://fapnews.ru/146679-oblomki-razorvannoy-v-klochya-mazda-usyipali-perekrestok-v-nankine/ ...

Спи еврей

Купила снотворное под названием sleep aid. Я думала это переводится Спи еврей и боялась, что на меня только наполовину подействует. Но Митя сказал, что это помощник сна. И правда помогает. Но амбиен ...

Всесоюзная книжная палата в моей жизни. Продолжение-6

Всесоюзная книжная палата в моей жизни. Продолжение-6

Оставить комментарий

Популярные посты: