Вредное экономическое суеверие о благотворности создания новых рабочих мест
alex_rozoff — 29.12.2019 С дивной регулярностью приходится читать в серьезных СМИ такие заявления:"Главной его задачей станет создание новых рабочих мест" (https://p.dw.com/p/2jQW)
"Расширение Европейского союза сопровождается и созданием новых рабочих мест" (https://p.dw.com/p/4y5c)
"Немецкая зеленая индустрия создает все больше рабочих мест" (https://p.dw.com/p/AE3M)
"В бюджете ЕС на 2017 год миллиарды евро отводятся на создание новых рабочих мест" (https://p.dw.com/p/2TbgR)
"В первые сто дней моего президентства мы вложим в создание новых рабочих мест такие инвестиции, каких не было со времен Второй мировой войны" (https://p.dw.com/p/1JfgI)
Может сложиться впечатление, будто рабочие места это какая-то самостоятельная ценность, но такое впечатление полностью противоречит социальной практике, основам экономики, и здравому смыслу.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ. Экономика - это методология удовлетворения материальных потребностей человека в условиях ограниченных материальных ресурсов. ТОЧКА.
Рабочие места сами по себе не удовлетворяют никаких материальных потребностей, значит их экономическая ценность сама по себе отрицательная.
Не нулевая, а отрицательная (это крайне важно). Дело в том, что создание и поддержание любого рабочего места требует затрат некоторых материальных ресурсов. Такие затраты рациональны лишь в случае, если трудящийся на этом рабочем месте прямо или косвенно создает (в единицах сопоставления ценности) больше потребительских товаров, чем тратится материальных ресурсов на создание и функционирование этого рабочего места.
Теперь добавим здравого смысла. Рассмотрим две модельные крайние ситуации:
1 (модель Рог Изобилия) Обеспеченность потребительскими продуктами и отсутствие рабочих мест. Теоретический пример: общество с полностью роботизированным производством. Практический пример: полу-первобытные племена, получающие продукты от туристических фирм (ведь это экзотика, привлекающая туристов). Аборигены сыты и более-менее обеспечены.
2 (модель Пирамида Фараона). Обеспеченность рабочими местами и отсутствие потребительских продуктов. Люди работают - строят культовое сооружение. Никакие потребительские продукты от этого не появляются. Люди будут нищими и голодными, если только их не обеспечат со стороны. Даже материалы и инструменты для строительства могут появиться лишь со стороны.
Перейдем к чуть более сложным случаям и чуть более сложным суевериям.
Рассмотрим два одинаковых моста.
А. Типичный мост, соединяющий два густонаселенных берега с развитой экономикой, строящийся потому, что паромная переправа не справляется. Ясно, что здравый смысл строительстве такого моста есть. Материальная потребность в перемещении людей и грузов с берега на берег будет удовлетворяться быстрее и без помех. Далее надо считать, как соотносятся затраты на мост и материальные выгоды от лучшего трафика, чем паромом.
Б. Мост в никуда, соединяющий два берега, между которыми практически нет трафика. Типичный пример: Gravina island Bridge, он же - "мост Сары Пейлин". Название возникло потому, что этот мост сыграл яркую публичную роль в губернаторской кампании на Аляске 2006 года и вице-президентской кампании 2008 года американского политика Сары Пейлин.
Строительство моста А и моста Б создают одинаковое количество рабочих мест, но мост Б отличается тем, что он - типичная "пирамида фараона" (см. модельную ситуацию 2).
У общедоступных (персонально-бесплатных) мостов есть, кстати, весьма полезное методическое свойство: он является опровержением суеверия - фетишизации денег. Отсюда ряд вторичных суеверий о, якобы, ключевой роли "платежеспособного спроса" в экономике (и далее - третичных суеверий о благотворности потребительских кредитов и дотаций частным лицам на покупку некоторых видов продукции). Такой мост показывает, что материальная продукция может быть экономически востребована без всякой связи с чьей-то персональной денежной платежеспособностью.
В действительности, современные деньги являются лишь измерителем (единицами сопоставления ценности).
Исторически деньги спонтанно произошли от специфической продукции - достаточно ценной за единицу веса, легко делимой, и достаточно востребованной, чтобы обмениваться на большую часть прочей продукции. Как правило, в этом качестве выступало золото или серебро.
Экономика в условиях металлических денег, как общепринятого менового эквивалента - это отдельная интересная тема. Но сейчас отметим, что металлические деньги, в силу ограниченности суммарного количества эталонного металла (суммарного платежеспособного спроса), играли роль грубого регулятора, предотвращающего перепроизводство той или иной продукции. Т.е. когда некий продукт производился в избыточном количестве, его обменное соотношение к эталонному металлу, падало. Тогда фирмы-производители переключались на производство других продуктов.
Этот регулятор кое-как работал несколько тысячелетий.
Но во второй половине 1970-х, после отмены "золотого стандарта" - обязательного золотого обеспечения ведущих национальных валют, ситуация радикально изменилась. Мировые деньги стали фиатными (т.е. номинальными знаками с нулевой собственной ценностью, которые обмениваются на реальную продукцию лишь потому, что власти некой страны объявили эти знаки единственным законным средством платежа на подконтрольной территории).
Банковская система, лицензированная властями, теперь может произвести любой количество таких знаков, и произвольно распределить из между экономическими субъектами. Власти при этом могут через систему налогов и сборов с льготами и штрафами, произвольно изъять эти знаки у тех или иных экономических субъектов.
Так денежный платежеспособный спрос стал определяться лишь совместным произволом политических властей и связанных с ними финансово-банковских олигархий.
Соответственно, любые ссылки на отсутствие или наличие платежеспособного спроса на ту или иную продукцию - заведомо несостоятельны как аргумент в экономическом анализе.
Вернемся теперь к теме общедоступных (персонально-бесплатных) продуктов. В сложившихся условиях произвола раздачи и изъятия денег, вообще говоря, любой продукт является персонально-бесплатным. Он покупается в кредит, а схема возврат кредита определяется произволом финансово-политического клана. По этому произволу усилия покупателя по приобретению продукта могут варьироваться от нулевых (при дотациях и при отрицательных кредитных ставках) до запретительных (при блокировании выдачи кредитов на его покупку, и при особых сборах на его владельцев).
Персоны, включенные в финансово-политического клана получают продукцию вовсе без ограничений, т.е. могут присваивать любую долю результатов чужого труда. Регулятор их аппетитов и амбиций - лишь страх массовой эмиграции или мятежа, если такие присвоения перейдут некую (точно не известную) критическую черту.
И вернемся еще на шаг, к самому началу: к теме создания рабочих мест. Оно стало также произволом. Клан может по своему капризу раздать деньги в любую отрасль (или изъять их из любой отрасли). Пример: действия клана в Западной Европе и Скандинавии по отношению к производству топливных автомобилей и электромобилей. Прямым произволом (никак не связанным с фактическими запросами людей-потребителей) автопром лишен денег, а электромобилепром получил деньги. Рабочие места перемещены из производства продукции, желательной для потребителя в производство продукции, которая не интересовала потребителя.
Еще более яркий пример: изъятие денег из сферы материального производства и закачка денег в сферу "цифровых услуг", т.е. фактически в производство пустоты.
Подводим итоги. Современные правящие кланы разговаривают с подданными в терминах инвестиций и рабочих мест, но не в терминах произведенных и распределенных потребительских продуктов. Т.е. они сообщают о вещах, вообще говоря, не нужных людям.
Понятно почему: если сейчас рассказать о динамике производства и распределения реальной (материальной или материально-значимой) продукции, то абсурдность сложившейся экономической картины станет очевидной сразу.
Впрочем - теперь деградация зашла так далеко, что абсурд все равно становится очевидным.
Такие дела.
|
</> |