Восточно-имперская болезнь: взгляд сверху, снизу, и сбоку. Чему учит история.

alex_rozoff — 30.11.2018 Это случилось в 330 году до н.э. Но, при знакомстве с такими древними событиями (около 2350 лет назад), мы видим совершенно те же формы поведения людей, как сегодня.
Мы видим, как у правителя происходит вынос мозга от идеи собственного величия.
Мы видим, как условно-восточные подданные охотно поддерживают эту идею, и с некой оргиастической радостью пресмыкаются перед этим объявленным величием.
Мы видим, как условно-западные подданные видят в этой идее лишь опасную форму умопомрачения.
Итак – читаем древнюю историю, оцениваем взаимосвязь событий, находим аналогии.

«Идея империи, тесно связанная с личными устремлениями царя, привела к тому, что в придворный ритуал стали проникать восточные элементы. Мы уже писали выше, что Александр стал надевать персидские одежды и ввел персов в охрану дворца. Александр вообще чувствовал склонность к образу жизни персидских владык, и при всей своей простоте и осторожности у него становилась заметной склонность к деспотизму. Среди мероприятий, направленных на ориентализацию, оказалась и попытка Александра ввести для своей свиты проскинезу, т. е. принятый в Персии обряд коленопреклонения перед владыкой. Больше чем кто-либо жители Азии до самого последнего времени склонны были страстно и даже с каким-то восторгом подчеркивать различие между высшими и низшими. Требование определенной дистанции между высшими и подданными шло не от высших, а сами подданные выражали таким способом свое отношение; ни о каком насильственном унижении не могло быть и речи. Да и не нужно было никакого принуждения там, где выражался своего рода стихийный, порыв: поклоняющийся сам возвышался в акте поклонения и оказывался причастен к тому величию, перед которым благоговейно склонялся.

Подобная логика не ограничивалась одним Востоком, но там она была особенно ярко выражена и последовательно осуществлена как в политической, так и в общественной сфере. Неудивительно поэтому, что тут не возникла мысль о властителе как «первом среди равных», и там, где не было панибратства, на проскинезу решались без труда. Ведь счастье лично предстать перед царем от этого становилось еще более полным. Жителям Востока падение ниц казалось естественным; македонянам и грекам представлялось нелепостью преклонять колена перед другим человеком, когда они и перед богами-то склонялись разве что при большом несчастье, прося их о помощи. Да и отношение их к бессмертным было, с одной стороны, слишком доверительным, а с другой — слишком скептическим для того, чтобы падение ниц, воспринималось как естественная форма обращения даже к богам. Что касается царя, то он был у них «первым среди равных». Никакого принципиального различия между ним и окружающими быть не могло. Подчеркивать каким-то особым образом его авторитет считалось бессмысленным. Скорее надо было заботиться о том, чтобы и перед троном сохранить достоинство свободного человека, имеющего право высказывать свое мнение, ибо любой авторитет оправдан лишь в том случае, если он признает свободу своих сторонников. Власть, не считавшаяся с нею, казалась греку деспотией. Само собой разумеется, что в свете таких представлений церемониал проскинезы казался совершенно невозможным! Когда эллины ближе познакомились с восточными обычаями, именно коленопреклонение вызвало наиболее резкий протест. Именно отсюда рождалось их высокомерие, их презрение к миру рабства с точки зрения мира свободы. Когда Александр милостиво принял в свое окружение иранских вельмож, то для них проскинеза казалась вполне естественной. Разумеется, они совершали коленопреклонение с благородной сдержанностью, не боясь при этом македонских насмешек. Македонян это все равно раздражало: они не хотели видеть согнутыми перед Александром даже и спины персов. Проще всего было запретить коленопреклонение и восточным подданным. Македонские вельможи, как и греки, этого, вероятно, и ожидали, но, как оказалось, напрасно. Александр не только терпел проскинезу: она ему явно нравилась. И тогда родилась страшная догадка: царь не только одобряет эту церемонию, но ожидает ее и от своих приближенных-европейцев. Можно предположить, что царь руководствовался следующими соображениями: он стремился сблизить культуры Востока и Запада, как бы привести их к единому знаменателю, потому что ни в чем так не различалось их мироощущение, как в их отношении к проскинезе. Признание или неприятие проскинезы было символом противостояния мира свободного миру рабства. Это-то противостояние Александр и хотел уничтожить, вводя проскинезу равно для македонян и греков, прежде принадлежавших к миру свободных. Действительно, противоположное решение — отмена проскинезы для восточных подданных — означало бы, что общим знаменателем мировой державы станет свобода, а это открывало бы иранцам путь к западной демократии. Однако властитель вовсе не хотел этого. Ему требовалось безусловное подчинение всех и вся. Большинство македонян уважали в нем смертного царя; никто, разумеется, не отрицал его дарования, но его не ставили выше человека, не могли и не желали понять, что его повеления должны исполняться беспрекословно, без всякой критики и возражений. В душе его рождалось притязание на прямое обожествление. Тесное соприкосновение с миром иранских представлений навело царя на мысль, как можно достигнуть желанной цели. Персидские цари почитались своими подданными намного выше, чем эллинские боги: такое почитание не выпадало у греков даже на долю величайших из богов. Можно сказать, что авторитет Великого царя превосходил любой греческий культ; персидский царь обладал именно той безусловной и абсолютной властью, которой Александру так недоставало. Вот откуда идет его склонность к формам восточного владычества».
(Фриц Шахермайр. «Александр Македонский», цитировано с сокращениями)

P.S. Через 7 лет Александра Македонского не стало, а затем еще 40 лет его коллеги по великому завоеванию Азии разрывали на части его заведомо обреченную империю, не определившуюся при жизни основателя, чем ей быть: полностью рабским Востоком или сравнительно свободным Западом. Как говорил по этому поводу Редьярд Киплинг:
«Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet,
Till Earth and Sky stаnd presently at God's great Judgment Seat»

P.P.S …Впрочем, для тех, кто интересуется красивой альтернативной историей , есть замечательная новелла сэра Арнольда Джозефа Тойнби:
«Если бы Александр не умер тогда»
http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/TBY1.HTM

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив