Военные сборы лета 1984 года. Часть Пятая.
grigoriyz — 11.01.2020
Иногда мы с утра шли куда-то на полевые занятия. Шли долго и
строем. Что там делали не запомнилось, но осталось в памяти, что
идти в последней тройке оказалось тяжелее всего: как-то так
складывалось, что требовалось пройти больше шагов, чем передним. А
ещё я возвращался оттуда весь мокрый, тогда как все остальные
приходили сухими. Многие спрашивали: "Тебя что кто-то
облил?". Позже, уже во время работы в НИИ, выяснилось, что у
меня пролапс митрального клапана.
Вспоминается также как раздавали в
ограниченном числе фляги и я быстро сообразил, что её надо
подхватить: при внешней небольшой величине, туда свободно вмещалась
бутылка 0.7 портвейна. Я ,конечно же, предпочитал водку, но
пить её до вечера выглядело моветоном. И вот поехали мы как-то,
помнится, на грузовике, сидели в кабине с водителем и майором
Савченковым. Я в дороге всё из фляги отпиваю и отпиваю. Кабина
маленькая и запах всё же пошёл. Майор смотрит на меня тупо
подозрительно, но понять ничего не может. А я уже под конец осмелел
на столько, что чуть ли ему не подмигиваю.
Во взводе, а особенно в отделение, меня
любили и относились как капризному ребёнку: я тогда был очень
обидчивым. И тут стало ясно, что попади я в группу к этим
ребятам, вся моя учёба была бы куда веселее. А я -дурак
ещё не хотел распределяться по алфавиту!
Был, правда, один молчаливый и смурной парень -
Мишка Кочетков. Как-то мне всё казалось, что он меня за
что-то не долюбливает. Но однажды взвод отправили на какой-то
завод грязь перетаскивать, да и забыли как-то о нас. Мы тогда
быстренько соорудили в штатское одного гонца и он нам всем принёс
море портвейна. Напились там хорошенько и вдруг этот Миша всё с тем
же смурным видом как заорёт: "Вот самый хороший парень на всех
сборах - это Гришка Загорский!".
Запомнился среди прочих один симпатичный,
интеллигентного вида чувак, который вдруг оказался родом из
деревни. Над деревенскими, между тем, он всё время смеялся и
рассказывал по случаю всякие истории. Как-то поведал о ребятах,
которые встретятся друг с другом по дороге,а с одним из них
девушка. И он ей тогда говорит: "Ты извини, я сейчас матом
выругаюсь". И вроде как всё нормально раз извинился
предварительно.
А потом ещё как-то рассказал случай из детства
как старшей брат утонул в пруду и труп его лежал в гостиной на
столе. И почему-то запомнилось будто он упомянул как по глазу брата
ползла муха. Но наверное это у меня спуталось из Шолоховского
"Нахалёнка".
Чуть в стороне у нас был открытый холодный душ,
который все называли душ Карбышева. Народ туда ходил
вечерами, а потом где-то там рядом ставил у печки сапоги, чтобы
просушить как следует. Вообще ребята почему-то даже с портянками
сдирал ноги чуть не до мяса, тогда как я надевал сапоги буквально
на голые ноги и хоть бы что. Вот тогда я и понял, что во мне тоже
есть что-то прикольное.
Ночью мне часто не спалось. Иногда из-за
насморка, иногда просто от наплывших впечатлений. Тогда я выходил
из палатки и курил, бродя в темноте. И вот однажды выхожу так я в
полумраке на плац и вдруг слышу откуда-то доносится детский горький
плачь. Странно: детей вроде как у нас тут быть не должно. Так
откуда эти все рыдания?! Пошёл я на звук и вышел к соседней
палатке. Отбрасываю полог и вижу Саид наш сидит и плачет как
маленькая девочка. Как его звали я не знал, но кликуха была
Саид потому как он по пьяни перед самыми сборами попросил себе
обрить голову. По утру о содеянном он, конечно же, пожалел, но было
уже поздно. Так вот, застал я его во всех этих рыданиях и
спрашиваю: "Что случилось-то? Умер кто?". Тот отмахивается:
"Да никто не умер: сапоги у меня сгорели. Поставил я их пред печкой
и забыл. Потом прихожу, а они сгорели". Я успокоил: "Да, спи
ты спокойно: завтра мы тебе новые найдём?". Тот недоверчиво
спросил: "Точно?". "Наверняка", - отозвался я. И потом
действительно что-то мы ему нашли.
А ещё как-то отправили нас на какую-то товарную
станцию вагоны ,кажется, разгружать. Отправили не всем
взводом, а отделением. А там полагалось перед тем как
допускать к работе какую-то технику безопасности подписать, а
потому требовался список личного состава. Наш командир
отделения Андрюха Князев решил схулиганить и исковеркать все
фамилии на свой лад типа: Круглов-Треугольный (вместо
Круглов), Кочетковский (вместо Кочетков) ну и так далее. Мужичок
,ответственный на станции его с изумлением потом и спрашивает: "А
что у вас за фамилии всё такие?". Тот спокойно отвечает: "Да
у нас тут все евреи". Мужик ещё больше удивился : "Что
прямо так и все?". Командир отделения серёзно ответил:
"Ну нет, меня вот русского над ними начальником поставили". Андрюха
был добрым, весёлым пацаном и мне он нравился. Приехал он из
какого-то небольшого города и жил в общежитии с женой, учившейся в
нашем же вузе. Через несколько лет, работая в НИИ, расположенном
рядом с Бауманским училищем, зашёл я в магазин и вдруг меня кто-то
хлопает по плечу. Оборачиваюсь - Андрюха. Оказывается, вернувшись
после института в родной город, он понял, что уже здорово от него
отвык: уехал -то он оттуда семнадцатилетним и шесть лет прожил
совершенно в других условиях. В итоге добился того, что его с женой
послали от предприятия на получения второго образования в
Бауманском. Позже по дороге на работу я стал часто встречать
знакомые лица из наших общежитских.
Поздними вечерами перед сном после выпитой водки
я любил развлекать наше отделение историями из жизни и не из жизни.
Как-то мой одногруппник Толя поведал, что пошёл уже было ко мне в
палатку за спичками и вдруг с удивлением услышал мой рассказ о том
как я ходил в горы и там почти все погибли. Народ слушал затаив
дыхание и он решил уже меня не прерывать, а добыть спички
где-нибудь в другом месте.
Однажды наш взвод отправили прочёсывать лес в
поисках трупов. Всех расставили в нескольких метрах
друг от друга и приказали быстро, но внимательно продвигаться
вперёд. Оказалось, что пропали, не вернувшись с дачи, двое людей
среднего возраста. Помню, что по профессии они оказались учителями.
Чувство было неприятное: в любое мгновение можно натолкнуться на
чьи-то останки. Однако в тот раз мы ничего не нашли.
Реально нашли мы всё позже, через пару недель,
когда дети, играя возле станции города Красногорска, наткнулись на
расчленёнку. Тут уже нас послали прочесывать болото и на траву
полетели части человеческих тел. Выглядели они странно: как
детали сильно поблёкшей на улице детской куклы. Многих тошнило, а
мне было как-то всё равно. С тех пор нас прозвали трупвзвод.
В какой-то момент стало по настоящему
голодно. Кормили нас хуже, чем солдат: постоянно давали
перловку с какими-то лишь волосками мяса. Организмы были молодые и
есть хотелось постоянно. Спасал ужин с ворованной картошкой
на кухне и приезды чужих родителей. Поразило как однажды
воскресным днём лично ко мне пришёл Андрюха Дроздов по кличке Дрон
и принёс целый пакет пирожков с капустой. Мы никогда до этого
друзьями не были: учились в одном потоке и симпатизировали
друг-другу, но как-то очень мало пересекались. Откуда-то он
узнал, что ко мне никто не приезжает и пришёл поделиться. Я
запомнил это на всю жизнь и теперь каждый раз, когда бываю в
Москве, всегда стараюсь с ним встретиться.
(Продолжение в следующем номере)