Весеннее обострение или универсальный пластырь на душевные раны.

rabota_psy — 04.04.2019 Как-то у меня так в жизни получалось, что я всех обижала, всех своих близких, начиная с матери. Я очень расстраивалась, я не хотела никого обижать, но получалось так, что обижала. Вот мне года 4, и дома я после очередного санатория аж 2 недели. Но мать извернулась и достала мне новую путёвку в другой санаторий. А санаторные смены для детей инвалидов тогда были по три месяца. Я реву, я хочу быть дома. А мать: «Своей истерикой ты меня обижаешь. Ты понимаешь, что бабушка старенькая, ей тяжело за тобой смотреть, а я должна работать. Я столько сил потратила, выбивая эту путёвку. Зачем ты меня обижаешь? Прекрати реветь.»
Наверно, это как-то вошло в мою кровь, и над моей головой появился нимб: «Всем, кому хочется обижаться, вот то, что вам нужно!» Какое-то время, несмотря на провокационный нимб, мне везло. Не находилось никого, кто бы попытался злоупотреблять моим даром божьим. Но в 15 лет у меня появилась подруга, и следующие 15 лет она на меня обижалась. Это была такая дружба. Я постоянно просила у неё прощение, непонятно за что. Диалоги были такие:
— Извини, мне кажется ты на меня обиделась.
— Ты только сейчас это заметила?
— Извини, но за что ты на меня обиделась?
— А самой не догадаться?
И так далее. А вот один из эпизодов, где на меня обиделись. У моей подруги (назовём её Лара) закладкой в книге была фотография малыша. Помню, к нам подошла девочка из параллельного класса, а закладка из Лариной книжки выскользнула на пол, и девочка её подняла:
— Ой, какое милое личико! Лара, это твоё детское фото?
— Нет, это мой брат.
Сказала она вскользь. И, как потом выяснилось, тут же забыла о своей реплике. А девочка не забыла. Она сказала своей маме, что у Лары есть маленький братик. Мама этой девочки знала Ларину маму по общешкольному родительскому собранию. А потому, когда совершенно случайно встретила Ларину маму в магазине, то спросила её о сыне.
— О каком сыне?
— Как о каком? Лара сказала, что у неё есть брат.
— Может у Лары и есть брат, но сына у меня нет.
Развернулась и ушла с каменным лицом. Казалось бы всё понятно. Не бог весть какая логическая шарада: «Сын моего отца, но мне не брат». Так нет же сама дама не смогла разгадать этот ребус, а стала допытываться у дочери:
— Лара соврала что ли?
С этим вопросом девочка, зная Ларин колючий нрав, обратилась ко мне. А мне бы надо было промолчать и пожать плечами. Но верная мысля, приходит опосля. А в 16 лет мы идиоты чуть-чуть больше, чем потом. А потому я на голубом глазу поведала Ларины семейные тайны, раз уж сама Лара проговорилась. Ларин отец ушёл к другой женщине, и там родился мальчик. Но эта другая женщина не очень чтобы и другая, а младшая сестра её матери. Потому и малыш похож на Лару. Как совсем родной, а не сводный брат.
Когда Лара узнала о моём «предательстве», то это была уже не обида, а поток ярости. И она напрочь отрицала, что сама проговорилась о брате. Очную ставку мне устроить не удалось. Девочка сказала: «я боюсь твою Лару. Не буду я с ней разговаривать. Не дружи с ней. Она сумасшедшая». Эх, мне бы прислушаться к её словам. Но я ещё не скоро вырвалась из этих отношений. И когда наконец вырвалась, то долго жила с ощущением, что я самый поганый человек на свете, хуже меня только серийные убийцы. Но меня удивляло отсутствие логики. Если я такая дрянь и сволочь, и постоянно тебя обижаю, что же ты вцепилась в меня клещами, а мой уход назвала предательством?
— Я никогда не прощу тебе этого предательства.
То есть после такой школы жизни я подоплёку обид читаю на раз.
И потому, когда вот теперь кое-кто на меня обиделся, я по этому поводу не беспокоюсь. Человек хотел обидеться — человек нашёл повод обидеться. И я знаю, почему человек захотел на меня обидеться. Представьте себе даму (назовём её Инна), которая позиционирует себя как мать Терезу. Она всем помогает, по крайней мере, по её словам так выходит. Вторая часть её монолога: как все пытаются сесть ей на шею. В начале осени я обратилась к ней с просьбой съездить вместе со мной в больницу, где лежит моя мать, на беседу с врачом. Есть у них такая опция — беседа с врачом. Всё-таки Инна медик, она знает какие вопросы задать, на что обратить внимание. И мы с Инной не только что познакомились, лет 20 приятельствуем, если не больше. Так вот эта ипостась матери Терезы не дослушала моей просьбы. Вдруг телефон стал говорить, что «...вне зоны сети...». Не знаю, как она это проделывает, может, симку вынимает. Но она не перезвонила. И я её больше никакими просьбами не донимала. Потом мама умерла. Инна пришла на похороны. А почему нет? Мы не ссорились. Но вот что-то её свербило, что-то не оставляло в покое. По моей вине получилось так, что она вовсе не мать Тереза. Ну и какого чёрта все пытаются сесть ей на шею? Я ей говорю: так не позволяй сидеть на своей шее, ты никому ничего не должна. Я говорю это искренне, она не обязана была идти на беседу с врачом в больницу. Я в своём праве попросить, она в своём праве отказать. Но я так же в своём праве не участвовать в её играх: «Смотрите, какая я мать Тереза». Никакая. Истероид, помешанный на рассказах о своём сострадании. В общем, неуютно ей стало в моём присутствии, некомфортно. Но когда тебе неуютно и некомфортно, это же обидно, кто-то в это должен быть виноват. А кто? Выбор-то небольшой, уж всяко не моя умершая мама. То есть Инна подсознательна ждала повод. А я всё не давала и не давала его. И вот, наконец, промахнулась. Когда Инна очередной раз позвонила и завела любимую шарманку про то, какая она дура, что все садятся к ней на шею. Я ответила, что нас таких много, не ты одна. И рассказала ей про своего замечательного квартиранта, вот про этого. И вдруг связь на полуслове прервалась. Я в первый момент ничего не поняла. Попыталась перезвонить: опять «...вне зоны сети...» и опять. А потом просто не берёт трубку и не перезванивает. И я начинаю думать: а что случилось? Ну хорошо, аспирант пришёл ко мне по рекомендации N. А кто ему сказал, что у меня можно получить ночлег? Да только Инна. Других общих знакомых у на с N нет. И вот Инна решила обидеться на меня, что я считаю её виновной в том, что у меня такой странный квартирант. А она не в чём не виновата, она этого парня в глаза не видела... Вот и делай после этого людям добро... Они потом на тебя всех собак повесят, во всём винить будут... Хорошо, если этот парень её (меня то бишь) обворует, она (Инна) согласна возместить потери. Продам квартиру, буду жить в подвале, а деньги кину ей, если она считает, что виновата я.
Это её возможный внутренний монолог. Ей бы его прокричать мне в лицо, как она уже пару раз делала, тогда бы она быстрее успокоилась. А так Инна какое-то время будет варить его в себе, пока что-то более существенное не вытеснит этот по сути своей пустяк.
Да, лучшая защита — нападение. Если вы считаете, что у кого-то есть повод на вас обидеться, обидьтесь на него сильнее. И теперь вы жертва, а он агрессор.
Обида — это универсальный пластырь на душевные раны.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив