Веревка для капитализма. Часть вторая

anlazz — 10.03.2018 Одно из самых главных обвинений, которое выдвигается по отношению к современным левым от их сторонников – это, разумеется, отсутствие строгой организации. Впрочем, одновременно с этим то же самое относится и к самому главному оправданию этих самых левых в своем жалком положении. Дескать, народ никак не желает организовываться, вступать в партии и заниматься политической борьбой и тому подобными вещами. Вернее, желающие как-то «бороться с режимом» существуют – однако дальше этого желания мало кто доходит. Более того, даже если «противники существующей власти» и решаются на какие-то реальные действия, последние оказываются настолько жалкими и бессмысленными, что лучше бы они на это не решались.

Именно с указанной особенностью можно связать и два характерных признака текущей политической системы. Во-первых, полное господство на политическом поле правых – причем, не важно, идет ли речь о России или о какой-нибудь другой стране. (По той простой причине, что правые опираются не столько на массовую поддержку – сколько на государственные или частные финансы.) Ну, а во-вторых, уже не раз помянутая «вождистская» ориентация практических всех политических партий и течений. То есть, есть «яркий лидер», вождь – вроде Путина, Жириновского, Зюганова, Явлинского, Лимонова, Кургиняна и т.д. , вплоть до Удальцова –вокруг него строится партия или движение. То есть, вождь не выражает интересы членов партии, он, скорее, сам является партией, единственным смыслом ее существования. О тех временах, когда политика «крутилась» около идей, давно уже никто не вспоминает.

Выводов на основании подобного делается много – однако практически все они сводятся к одному. К тому, что период «классической политики» и «классической» же борьбы – и политической, и классовой – завершен и мир вступил в новую эпоху. В эпоху, которую именуют «эпохой постмодернизма» – период упадка массовых движений и превращение политики практически в чистую игру. После чего оценка ситуации разделяется в соответствие с пристрастием оценивающего. Одни рады подобным изменениям, уверяя, что постмодерн является надежным тормозом от ужасов модерна – которые они называют тоталитаризмом. Другие убеждают в том, что, напротив, этот самый постмодерн и есть самый жесткий тоталитаризм в истории.

Впрочем, и тех, и других объединяет тот факт, что они все убеждены в том, что действовать так, как раньше, больше не получится. В результате данного вывода те, кто считает современное состояние злом, отчаянно ищут способы борьбы с ним. Но, в итоге, как уже было сказано в самом начале, все оканчивается ничем. «Пшиком», выступлением десятков-сотен-тысяч недовольных – которые скорее смешат власть, нежели оказывают на нее хоть какое-то давление. И это в лучшем случае. Поскольку в худшем результатом данный выступлений оказывается дальнейшее усиление указанной «постмодерничности» - как это произошло на Украине, где постмодерн достиг своей высшей точки и продолжает нарастать через полные демонтаж остатков модерна. То есть – заводов, фабрик, больниц, системы классического образования и сетей центрального отопления. Понятно, что подобный вариант считать удачным может лишь идиот.

Таким образом, можно сказать, что в настоящее время господствует убеждение в том, что если какие перемены и могут свершаться – то это перемены к худшему. И что единственно достойная и возможная стратегия действий – это бесконечное дление текущей реальности. То есть – нынешнее состояние есть некое «акме» человеческого бытия, вершина возможного положения цивилизации. (Ну, а те, кто «не вписался» в это «акме», являются обросами мира, которым стоит лишь смиренно принимать свое состояние.) Именно так, пускай и с различными вариациями, воспринимают реальность практически все современники – из тех, кто считает, что знает жизнь. (Не важно, являются ли они бизнесменами, платными или бесплатными пропагандистами или «борцами с режимом.)

Однако в данном выводе есть одна очевидная ошибка. А именно – восприятие текущих, исключительно локальных условий, как некоего универсала, присущие всему миру во все века. Тогда, как реальности речь стоит вести о ситуации крайне экзотической, могущей существовать исключительно в крайне ограниченном промежутке времени. (Который, в свою очередь, определяется довольно редким историческим процессом.) А именно – в условиях «утилизации» очень развитой и сложной системы, сложившейся благодаря существованию СССР, и обладающей высокой степенью эффективности. Собственно, она и распалась именно из-за указанной особенности – в том смысле, что семена гибели СССР лежали в его сильных сторонах – однако тут данный вопрос рассматриваться не будет. Можно только отметить тот факт, что мы до сих пор пользуемся большинством созданных тогда «больших систем» - начиная с энергоснабжения и заканчивая образованием. Именно поэтому для современного человека вопрос выживания не стоит вообще – состояние, если честно, уникальное для всей истории.

Однако понятно, что подобные процессы не могут длиться вечно. Причем не только, а точнее, не столько, для отдельных личностей. Например, для того же бизнеса вновь встает вопрос о том, где брать новые рынки сбыта – поскольку прежний способ решении данной проблемы, связанный с освоением новых технологий, давно уже исчерпан. (Дело в том, что указанные технологии прежде вырабатывались почти исключительно в рамках «советизированной экономики», т.е. экономики, имеющей огромную часть планируемых и обеспечиваемых государственным финансированием действий.) В результате чего приходится или «подъедать» остатки прежней роскоши – как сейчас происходит с микроэлектроникой, системой телекоммуникаций, авиацией, ракетостроением или энергетикой. (Скажем, тот же Маск –типичный «подъедатель».) Или же искать иные пути.

Впрочем, их и искать не надо: они давно известны – это путь эскалации конкуренции, перенос ее из чисто экономической в политическую сферу. На самом деле, политика и так концентрированное выражение экономики, поэтому ничего странного во всем этом нет – однако в период «советизированного» и постсоветского мира существовали известные «стопоры» для развития указанного процесса. Дело в том, что конечным результатом данной эскалации гарантированно является война – причем, война Мировая. (Что не сказать, чтобы очень хорошо.) Но нынешний тупик, вызванный «смертью совка», неминуемо толкает человечество на данный путь. Причем, эта самая неминуемость настолько велика, что практически все этапы прохождения указанного пути могут быть предсказаны с высокой точностью.

К примеру, начинается он с отказом от фритрейдерства и началом торговых войн – что, собственно, и происходит в данный момент. (Так же, как и сто с небольшим лет назад.)
В дальнейшем указанный процесс неминуемо приведет к формированию двух довольно сильно связанных экономических блоков, становящихся зародышами блоков военно-политических. Именно такая последовательность: вначале экономика, затем политика, а затем уже война – издавна определяла судьбы мира. Однако до недавнего времени все это казалось оставшимся давно в прошлом: в самом деле, теперь рулят МВФ, ВТО и прочие, столь знакомые и знаковые в 1990 годы организации. Впрочем, указанное впечатление было ложное: даже двадцать лет назад торговые войны были нормой практически для всех стран, за исключением постсоветских. (Которые, как последние лохи, готовы были раскрыть свои рынки для «качественных товаров».) Сейчас же, судя по последним событиям, указанные процессы будут только усиливаться.

Впрочем, разбирать особенности будущей политики надо отдельно. Тут же, в рамках уже поставленной тему, стоит сказать немного о другом. О том, что указанные изменения касаются не только «больших игроков» и большой политики – но и помянутых в самом начале левых. Поскольку переход от постсоветского глобализованного мира к миру разделенному – в политическом смысле – будет означать изменение не только во взаимоотношениях крупных капиталистов, но и, например, в плане отношения индивида и общества. Дело в том, что уже помянутый нынешний, постмодернисткий, свободный и расслабленный их вариант является ни чем иным, как следствием создания уже помянутых «больших систем», а так же – огромного уровня государственного финансирования. (Которое бралось за счет частичного забора средств из «внутренней конкуренции».)

Поэтому неудивительно, что чем дальше – тем сильнее становится необходимость изменения подобного состояния на более «исторически вероятное». (Хотя и менее приятное.) Причем, не только в том плане, что уровень эксплуатации возрастает, а уровень доступных благ падает. Но и в том, что чем дальше, тем актуальнее становится новое возвращение «индустриальных ценностей». Дело в том, что современное состояние мира характеризуется широким внедрением международного разделения труда – в рамках которого и появляется возможным существование указанного феномена «постмодерна». Некоего мира, в котором традиционные модернистские представления о производстве, как о высокоспециализированной и сильноотчужденной форме организации труда якобы остались в прошлом. А на самом деле – переместились в пресловутый «Третий мир». (Несмотря на то, что там со специализацией и производительностью труда существуют определенные проблемы – однако это компенсируется околонулевой ценой рабочей силы.)

Однако в условиях упомянутого разделения этот самый механизм перестает работать – в результате чего процессы вывоза производства сменяются процессами его «возвращения». Именно указанный сценарий реализует сейчас Трамп, однако, в той или иной мере к нему обращаются и все остальные политики. (Включая Путина.) Причем, чем дальше – тем сильнее становится этот процесс. Вот мы и подходим к самому главному. А именно – к пониманию того, что в историческом смысле постмодернизм оказывается обречен, поскольку единственной доступной «средой существования» для него был узкий период постсоветского мира. И уже текущее состояние возврата к жесткоконкурентной экономике требует модерна – с его культом порядка, распорядка, организации. (Вместо пресловутой расслабленной «креативности».) Разумеется, с точки зрения обывателя, расслабившегося за период «утилизации», в указанных изменениях нет ничего хорошего. Но для исторического развития человечества это – безусловное благо.

Поскольку возвращает в центр внимания не только индустриальное капиталистическое производство, но и жизненную необходимость для последнего – индустриальный капиталистический рабочий класс. Со всеми вытекающими последствиями…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив