ВАСИЛИЙ ШЕБУЕВ. ПОДВИГ КУПЦА ИГОЛКИНА. 1839

nikonova_alina — 28.03.2022

После окончания Отечественной войны 1812 года русское общество к своему изумлению обнаружило, что в нашей стране тоже была своя древняя история, а также национальное искусство и литература. Рост патриотических настроений продолжался (и активно поддерживался властями) на протяжении всего 19 века, и породил необходимость к воспеванию своих национальных героев. Первым таким персонажем стал пресловутый Иван Сусанин. Нисколько не умаляя его мужества и не сомневаясь в мученической кончины в стиле героев античности (хотя по этому поводу существуют и альтернативные версии), стоит заметить, что компания по раскрутке соответствующего бренда велась вполне профессионально с привлечением всех доступных для того времени рекламных ходов и средств массовой информации.

Василий Шебуев, известный художник-академист, ректор Академии художеств и куратор живописных работ в Исаакиевском соборе, взялся запечатлеть еще один из таких историко-патриотических сюжетов – подвиг купца Иголкина.

Эта история, гораздо менее известная сейчас, относилась к эпохе Петра I, ко времени начала Северной войны. В 1700 году в Швеции в связи с началом конфликта с Россией было решено заключить под стражу всех русских, которые тогда находились в стране (радикальное решение, надо признать). В числе таких политических арестантов оказался и русский купец Прохор (или Павел) Иголкин, пребывавший в Швеции по делам своего бизнеса. Когда он был в тюрьме (а он провел там 17 лет(!)), то однажды услышал как охранники-солдаты, сторожившие арестантов, ругают русского императора нехорошими словами («с использованием местных идиоматических выражений»). Его верноподданническая душа не выдержала такого издевательства, и поэтому сначала Иголкин потребовал прекратить ругать императора. А когда на циничных шведов это не подействовало, то он вырвал у одного из охранников ружье и штыком заколол обоих охальников.

По законам либерального (уже тогда) западного общества купец предстал перед судом (а вовсе не был казнен без суда и следствия) и объяснил свой поступок преданностью государю, а также заявил, что готов принять любую даже мученическую смерть во имя императора Петра Алексеевича. Шведский король Карл XII был так поражен этими глубокими патриотическими чувствами простого русского купца, что помиловал его и немедленно отправил Иголкина в Россию. Очевидно, что те русские, кто не проявил свои верноподданнические чувства и патриотизм столь радикальным способом, так и остались сидеть в шведских тюрьмах до окончания военного конфликта. Согласно легенде, Петр I встретил героя с большими почестями, наградил и до самой смерти испытывал к нему большую привязанность. 

Впервые история купца Иголкина стала достоянием широкой общественности в благодаря масштабному сочинению историка 18 века Ивана Голикова «Деяния Петра Великого», опубликованного в 1788-89 годах. В свое время этот труд был для широкой публики основным источником информации по эпохе Петра (например, Пушкин использовал его  при работе над поэмой «Полтава»).

Тема подвига простого русского купца, совершенного в недружелюбной загранице, почему-то достаточно давно волновала Шебуева, и он еще до начала системной работы над картиной исполнил несколько предварительных вариантов картины на этот сюжет. Первый эскиз относится к 1811 году. Этот рисунок впоследствии был выкуплен у художника Ф.В.Ростопчиным. Позднее, уже в начале 1830-х годов Шебуев выполнил еще один эскиз на эту тему. Однако очевидно, что с композиционной точки зрения оба эти рисунка имеют мало общего с завершенной картиной, поскольку действие художник растянул по горизонтали, при этом жестко ограничив сцену архитектурными декорациями.

В окончательном варианте картины Шебуев совершенно неожиданно изменил и композицию, и даже формат картины несмотря на то, что почти 20 лет ничего в его взгляде на сюжет принципиально не менялось. Это связывают с новыми впечатлениями, которые художник получил, посмотрев в театре пьесу, посвященную купцу Иголкину.

Считается, что окончательно к идее завершить-таки работу над сюжетом, связанным с историей полулегендарного русского купца, Шебуев решил, когда в 1838 году в Александринском театре Петербурга был поставлен спектакль по пьесе Н.А.Полевого «Иголкин, купец новгородский», пользовавшийся большим успехом у патриотически настроенной публики. В главной роли блистал знаменитый Павел Мочалов (по другой информации – Василий Каратыгин, но возможно, они оба играли эту роль), что вне всякого сомнения добавляло спектаклю популярности.

Один из современников художника, некий обозреватель газеты «Северная пчела» так прямо написал:

«Честь и слава Полевому, возбудившему драмою своею энтузиазм в великом художнике!»

Шебуев действительно не раз бывал на спектакле, и впечатления от этой постановки подтолкнули его, во-первых, поскорее завершить работу над давно уже разрабатываемой темой, а, во-вторых, сделать картину более динамичной, экспрессивной и естественной, насколько вообще могла быть естественной работа махрового академиста.

Итак, Шебуев безжалостно отказался от всех своих находок, которые были зафиксированы в эскизах, оставив лишь некоторые детали. Например, это тонкая верхушка северной ели или стена, сложенная из крупных камней. Однако художник разомкнул пространство тюремного двора, прежде ограниченного со всех сторон, и показал зрителю только один его угол. Композиция, прежде растянутая по горизонтали, в окончательном варианте оказалась диагональной, а персонажи, которые располагались на среднем плане вплотную приблизились к зрителю.

Шебуев даже постарался изобразить на героях более-менее правильные с исторической точки зрения костюмы, тогда как на эскизах персонажи были одеты во что-то абстрактно-античное.

Судя по всему, художник начал плотно работать над картиной ближе к концу 1838 года после того, как несколько раз посмотрел спектакль по пьесе Полевого.  Примерно в это время его мастерскую посетил писатель П.П.Каменский, который оставил заметки об этом визите. По словам Каменского тогда полотно было «только набросано, но еще не подмалевано». Однако писатель был в полном восторге от того, что увидел:

«…Хотя и тут нельзя не увлечься обдуманностью, силою и верностью сочинения… Рисунок! Рисунок! Прекрасный, верный рисунок…»

Несмотря на ту относительную экспрессивность, которую Шебуев постарался внести в свою картину, его рисунок по-прежнему остался безупречно выверенным и точным, уж в этом он действительно был силен и к этому не могли придраться даже его самые ярые критики. Хотя, например, профессор Академии художеств Андрей Иванов, отец Александра Иванова, представитель старой академической школы ворчал, что Шебуев чрезмерно увлекся «динамикой» и «эффектами». А позднее написал сыну в Италию:

«…:В композиции примечается нечто не довольно обдуманное. Иголкин, убив шведа, сидит очень покойно, у ног его валяется тело убитого, вбегают другие и с таким жаром, что, кажется, пробегут мимо того, кого им надобно, между тем Иголкин сознается, что он убил...»

И в чем-то он, возможно был прав, поскольку на наш современный взгляд картина создает довольно неоднозначное впечатление, вернее сказать, в ней чувствуется какая-то рассогласованность, некий диссонанс. 

Итак, в центре композиции находится фигура главного героя – русского купца Иголкина, который сидит в тюремном дворике на каком-то ящике. Место действия обозначено мощными крепостными стенами, над которыми возвышается хорошо узнаваемый флаг Швеции с желтым крестом на синем фоне. Театральным жестом правой руки он указывает на тело убитого им шведского солдата, которое лежит рядом с ним на земле. На труп брошено ружье, штыком от которого Иголкин и убил своего охранника. Левую руку он приложил к сердцу, словно пытаясь оправдать или объяснить свой поступок любовью к императору Петру Первому.

Тело убитого солдата (Шебуев ограничился одним трупом, хотя согласно легенде, Иголкин убил двоих охранников), расположено почти перпендикулярно нижнему краю полотна, оно как бы разделяет Иголкина и шведских солдат, бросающихся к нему.

Иголкин одет в стиле «благородного поселянина», в крестьянскую рубаху и порты, с босыми ногами. Однако, скорее всего, это противоречит исторической правде. Купцы, которые вели дела в Европе в конце 17-начале 18 вв., чаще всего уже носили европейское платье, и уж никак не могли сидеть в холодных шведских тюрьмах без обуви.

Иголкин абсолютно спокоен и готов с чувством выполненного долга и достоинством принять заслуженное наказание. В противоположность ему двое шведских солдат, вбегающие во двор, показаны в движении, и их порыв действительно кажется чересчур преувеличенным, нарочитым. Один из солдат яростно размахивает саблей, готовый прикончить Иголкина прямо на месте. Именно за это композиционное противоречие и упрекал Шебуева старый профессор Иванов. Я предполагаю, что художник здесь вдохновлялся не жизненной правдой и логикой построения композиции, а, скорее, театральной сценой. Зато Шебуев очень убедительно изобразил подлинные сине-желтые мундиры и прочую амуницию шведских солдат эпохи Северных войн. В стрельчатую арку прорывается еще одна группа солдат, причем в их появлении опять отсутствует логика. Кажется, что это просто театральная массовка, заполняющая задний план. К тому же картину отмечает абсолютно невнятный колорит, с преобладание голубовато-зеленоватых тонов, хотя по логике единственными яркими пятнами должны были быть желто-синие мундиры и флаг шведов.

По большому счету картина не очень удалась. Однако современникам все пришлось по вкусу (видимо это была классическая ситуация, когда сюжет появился в нужное время, и эта актуальность идейного содержания произведения затмила все его очевидные недостатки) Они буквально засыпали Шебуева восторженными откликами:

- «Ректор Шебуев превосходно изобразил подвиг Иголкина. В этой картине есть действие и мысль» («Северная пчела»)

- «В картине Шебуев отступил от своего рода отвлеченной живописи и придерживается нынешней системы местного колорита. Этот плотник (в смысле купец) – настоящий русский плотник по костюму, физиономии и выражению лица; эти прапорщики времен Иголкина – настоящие прапорщики и по мундирам, и по ботфортам, и по перчаткам. Жизни, движения бездна, этим неугомонным прапорщикам художник придал тако стремительный разбег, что кажется, они выскочат из картины и не смогут остановиться ближе, чем под Полтавой…» («Библиотека для чтения»)

Даже один из самых жестких критиков русского искусства Александр Бенуа отмечал позднее в картине «приятную по своей солидности манеру письма».

Картину, как «произведение весьма важных достоинств» в 1840 году приобрел Совет Академии художеств для своей галереи, а в 1851 году ее передали в Эрмитаж. Уже позднее как работу русского художника ее переместили в только что созданный Русский музей.

Ну а потом шебуевского Иголкина прочно забыли, потому что появились новые, более яркие и актуальные герои в гораздо более актуальных, впечатляющих и убедительных картинах.

Сохранено

</>

ВАСИЛИЙ ШЕБУЕВ. ПОДВИГ КУПЦА ИГОЛКИНА. 1839

Василий Шебуев. Подвиг купца Иголкина. 1839 После окончания Отечественной войны 1812 года русское общество к своему изумлению обнаружило, что в нашей стране тоже была своя древняя ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

thurinus

Drip Casino - оазис азартных развлечений с богатым выбором игр, турнирами и бонусами

uborshizzza

Дешевые одноразовые таджикские террористы

d_clarence

О любви к ближнему.

eirc63

Выпросили

ljwanderer

Меннонитство, как национальность

dymontiger

Модники из российского метрополитена 01.04.24

• Ранее
• Архив