Уроки Мариэтты Шагинян
vlad_dolohov — 27.06.2020 У этой усатой некрасивой армянской девушки в жизни были два потрясения. После того, как она случайно подслушала в гимназической уборной откровения подруг об их интимных отношениях с взрослыми мужчинами (во всех подробностях) – она оглохла. А когда чуть позже впервые побывала в гостях у Зинаиды Гиппиус и бестактно взяла со стола рукописи Мережковского и получила за это заслуженный втык – узнала, что такое черновик. И стала писателем – плохим, но настоящим.До этого она писала все набело. Как Дима Быков или Захар Прилепин.
Я не уверен, что при отсутствии таланта черновик имеет какое-то значение. Шагинян и Мережковский одинаково бездарны, Быков – гений, а Прилепин и рад бы поработать над своими текстами, но ему некогда – очень насыщенной и суетливой жизнью живет этот близкий моему сердцу человек. К своей публицистике он относится явно серьезнее, чем к своей прозе – ну, собственно, только публицистику его я и читаю.
Другой наш современный классик Александр Проханов не то что до черновиков не опускается, но и до рукописей – все свои последние романы он диктует. Если попадется хороший редактор – скажем, как мой друг Виталий Сероклинов из «Сибирский огней» – и роман перепишет, и сократит на треть, и исправит явные ляпы, то результат на выходе очень даже ничего. «Ай да Проханов, ай да сукин сын», – мысленно говорит он себе, когда секретарь читает ему пахнущий типографской краской журнал. Мы простим «мэтру» его слабости – свой текст он забыл, да и человек уже старый, больной, пусть тешится.
Остальное можно пропустить – сейчас я начну хвастаться.
Лев Толстой свои тексты переписывал пять раз, мой друг Ю.П. – раз 8-10, я это делаю постоянно, даже когда тексты уже опубликованы. Лев Толстой писал для всего человечества, П. – для народа любимой страны, я – исключительно для себя самого. Да, приятно, конечно, когда 5-6 человек поймут, а 2-3 об этом напишут, – но первичен все же исходный посыл. И на редактуру, кстати, я пожаловаться не могу – она была ко мне щадящей и уважительной, а в «Дружбе народов», «Юности» и в «Береге» мои тексты выходили вообще без единой поправки… Но я все равно их давно переписал. И продолжаю, кстати, это делать. Понимаю, что это некая форма литературной мастурбации, – ну, тут уже каждый оттягивается, как может.
Публикации, как таковые, меня не интересовали никогда. Да, в 19 лет я издал сборник стихов (хотя поэт я очень слабый, никакой) – удовлетворение ноль. А с публикацией прозы (которую я оттягивал лет двадцать) решил просто проверить себя на вшивость – выбрал 6-7 вещей и поставил перед собой цель: напечатать их все в течение года. Без протекций, визитов в редакции, самотеком (который никто и никогда не читает).
Со сроками я немного, всего на месяц перебрал, но напечатал всё. И там, где я хотел. Единственное, где я обломился – это «Новый мир»: там должен был выйти мой роман, но его даже читать отказались.Им не надо, у них, как сказала мне одна бабушка на Брайтоне, всё есть.
А теперь о сценариях – тут я к себе всегда предъявлял совершенно иные претензии. И не то чтобы считал это заведомой халтурой (хотя это конечно халтура) – я просто старался качественно делать свою работу. Сейчас это всегда работа в бригаде – права на собственный голос у тебя нет, «голос» должен быть общим. Сюжет, драматургия – это всегда очень важно, диалоги важны, ремарки… тут чем меньше «литературы», тем лучше: режиссер проглотит, актеры проникнутся, у продюсеров – а это люди в основном туповатые, случайные, плохо образованные – это всегда вызывает раздражение.
Ну, а диалоги – из них, собственно, и состоит любой сериал – должны быть информативны, индивидуальны и, это главное, чтобы на них никто не «спотыкался». Сериал снимается быстро, репетиций нет, времени нет, и если актер начинает пороть отсебятину, у режиссера возникают проблемы при монтаже и озвучке.
Помню, как один никому не известный актер (менять его было уже поздно) заявил, что «слова здесь вообще не нужны, он все сыграет лицом, на немом плане». Режиссер психанул, я едва уговорил его снять два дубля – в картину вошел тот, что с моими «плохими словами». И не потому, что актеру не удалась его сверхзадача, он был вполне органичен – на немой план Ульянова, Смоктуновского, Петренко зритель смотреть готов, а вот на актера тютькина – никогда: он лучше пойдет пописать или закусочку себе соорудить.
Зачем я все это вам говорю?.. Я с кино прощаюсь. Никогда этой работой не дорожил, тяготился, иногда взбрыкивал. Но жалеть, в общем-то, не о чем: и удовлетворения от работы уже нет, и деньги давно не те, и ребята подросли достойные – профессиональные, способные, без комплексов – я о них со временем непременно напишу. Раньше (по негласному профессиональному кодексу) я этой возможности был лишен.
|
</> |