Умер бывший мой сотрудник по ЧерМету

   Вчера встал в 6 утра, умылся, только сделал себе кофе как пришло текстовое сообщение с грустной вестью: умер мой бывший сотрудник по очень старой уже работе в ЦНИИЧерМете.  Мы с ним работали с 1984 по 1991 год, а потом уже практический в каждый мой приезд встречались. Но не индивидуально, а в кУпе с другими сотрудниками. Последний раз виделись 6 лет назад. Давно уже, он был практически моего тогда возраста: умер в 71 год. Немало всё же прожил. Мне даже сейчас кажется, что для мужчины в самый раз. Однако всегда вот в таких случаях жалко: хоть 90.
         

  Как я его увидел впервые уже не помню. Это был такой аккуратный подтянутый 30 летний мужчина кучерявой внешности, выдававшей в нём неполного еврея. Мне потом рассказывали, что когда ему сообщили ,что один из нас (тогда ещё дипломников) остаётся тут в аспирантуре, он настороженно уточнил: "Тот , который в очках?".  И когда получил утвердительный ответ, успокоенно сказал: "Ну тогда ладно".  Будто от него что-то зависело.  И вообще: дались всем мои очки?! Но всё же было приятно, что я понравился куда больше, чем мой коллега. Мне всегда было приятно нравиться: была у меня такая слабость и теперь ещё, наверное, что-то от неё осталось.

             

 Валерий Моисеевич разрушал самим своим существованием все стереотипы о людях глубоко пьющих. Во-первых, когда мы с ним познакомились, он являлся по настоящему счастливым человеком.  Он работал научным сотрудником, имел интересную работу, писал диссертацию, занимался подводной ловлей, а самое главное - был женат на Людочке - очень интересной как внешне , так и внутренне молодой женщине. Её любило всё подразделение. Причём как мужская, так и женская его половина. Совершенно прелестная была женщина. Даже непонятно как она вышла замуж за алкоголика. Видимо сумел он её покорить своею любовью. Говорят даже пить стал немного меньше: не до совсем бессознательного состояния. Короче, я теперь точно знаю: люди пьют не с горя, а просто потому, что им нужно пить и всё.

               

 Практически все его собутыльники из нашего же НИИ в независимости от возраста либо погибли, либо просто умерли не дожив и до 50 лет. Но что отличало нашего Валерия Моисеевича: он всегда доезжал до дома (причём ещё и с какими-то, заранее купленными продуктами) и всегда с утра приходил на работу. Поверьте мне: совсем не все пьющие люди так делали в советское время. Видимо это его в итоге и спасало.

                     

 Жили они с женой у её тётки где-то в "Тёплом стане". Сперва (до 1987 года) там даже метро не было и я с ними часто сталкивался на платформ станции "Беляево", у самого последнего вагона. А потом вместе ехали аж до самого места работы. Так что было иногда о чём поговорить.  Однажды я рассказал им как тяжело мне приходится с подписями по всему институту для поступления в аспирантуру и Людочка сказала:  "Вытаскивай свои бумаги, я тебе за секретаря комсомольской организации подпишу: хоть тут не будешь мучиться".  И действительно: меня там на каждой подписи поджидали препятствия - я только появился в этом подразделении.

               

  У меня тогда,несмотря на аспирантуру, время какое-то получилось тусклое и собой я был недоволен. В итоге мы с Валерием часто пили, когда уже было не с кем.  Он приходил к моей начальнице и говорил: "Елена Павловна, мне тут помощь от Андрея нужна, отпустите его пожалуйста". Все ,конечно же, знали, что за помощь, но как не отпустить? Со мной он, между прочим, никогда не напивался, просто ни разу. Мирно так пили, разговаривали, общались. Иногда кто-то ещё из лаборатории присоединялся. Стакан специально зажимали ладонью, чтобы не было слышно как чокаемся.

         

 С ним, мы между прочим, пили вдвоём, когда умерла моя первая жена. Хотя особым горем это для меня не было, но произошло неожиданно. Да и решений предстояло много всяких принять: у нас же с ней, как оказалось, был общий ребёнок. А у русского человека ведь как водится? Перед любым решением надо как следует выпить: иначе хорошего решения не получится.

                 

  А однажды пошли мы с ним вдвоём от лаборатории дежурить в добровольную народную дружину, одев красную повязку. Походили немного по морозу, замёрзли. А потом зашли прямо у них в ментовской закуток и распили. Ну и Валеру нашего понесло: начал бесконечно вещать о том как его тёща обижает. Монотонно так : бу-бу-бу.  Вдруг дверь открывается и какой-то мужик заглядывает: "Ой", - говорит, - "А я думал здесь телевизор включён".

                 

Он вообще вечно на кого-то жаловался и бесконечно вещал.  Однако никогда не позволял ничего сказать о своей жене. А единственно в чём её могли люди обвинить, что она - слишком правильная. Но он даже и этого не хотел о ней слышать.

               

А с утра всегда приходил на работу рано, весь такой из себя:  брючки со стрелочками, ботиночки блестят. Но мучился до полудня ужасно. Как-то мне рассказала сотрудница, что пришла в их комнату, а там сидит одна старушка прямо со слезами на глазах. "Что такое?", - спрашивает. А та говорит: "Ой, мне Валерий Моисеевич такую жуткую историю рассказал!". На что та сотрудница её успокоила: "Ну это просто у него с утра похмелье, настроение плохое. Он потом днём выпьет и хорошую Вам историю расскажет!"

               

В нашем ЦНИИЧерМете его знал чуть не каждый: он там проработал в общей сложности больше 20 лет. А работало у нас там 5 с половиной тысяч человек. И кто-то дал ему очень точную кличку "старый пацан".

                         

 Работал он со студенческих ещё лет вместе с "Тамарой" - Тамарой Фёдоровной Волыновой. Той самой, которой совсем недавно 90 лет стукнуло. Смешно там всё изначально получалось.  Их группа была маленькой и парнем он был единственным. А разнарядки всякие по "общественным" делам приходили на все лаборатории одинаково. В итоге он за год сперва на "картоху" поехал, потом его на стройку послали, потом дом отдыха благоустраивать. А после всего этого он пришёл и показал Тамаре справку, что он на сессию уходит в учебный отпуск на целый месяц. Та была просто в ужасе: работать некому целый год. Ходила в итоге в дирекцию и упросила их давать разнарядки в соответствии с количеством мужчин приходящихся на лабораторию.

             

 К сожалению, Тамара его просто использовала, а в итоге так и не дала защититься. И это безумно, конечно же, обидно. Так сказать грех на её душе: он ведь столько в две её диссертации сил вложил. Именно этот факт меня в итоге от неё окончательно отвернул.

                 

Когда наступила перестройка и в нашем ЧермМете стали платить уже полные копейки, Валерий Моисеевич ушёл работать на завод простым нагревальщиком.  Там пил, говорят, прямо с самого уже утра. В итоге в 60 лет его уволили на пенсию. Так вот и закончил свою рабочую карьеру.

             

В СССР мы в последний раз встречались перед самым моим отъездом: вместе с ним и Людочкой ездили на день рождения дочки других сотрудников. День рождения справляли на даче летом. Хорошо тогда так посидели. Все уже разошлись, а мы на отдельно стоящей кухне пили водку. Долго сидели: часов до 3-х утра. Потом, когда вошли в дом, я и спрашиваю: "Слушай , Валер, а где кто спит?".  Он рукой машет и отвечает: "Да не всё ли равно? Хочешь иди налево, а я направо. А хочешь, можно наоборот". Тут я ему напомнил: "Валера, ты же с женой приехал, а я порожняком. Так что не всё равно".

             

Однажды я приезжал из США в Москву и мы встречались только с ним: все другие сотрудники разъехались по дачам и курортам. У него в это время оказался очень тяжёлый момент: жена боролась с раком груди. Боролась с переменным успехом, но на тот момент вроде бы как всё стабилизировалось. Он мне говорил, что без неё в его жизни нет никакого смысла. И я его хорошо в этом понимал: у меня к жене такое же отношение.

                 

Мы пошли в ресторан, заказали на двоих поесть и бутылку водки. Как-то эта бутылка совершенно не почувствовалась: как будто газировку попили. Он рассказал, что один из сотрудников ЧерМета ему всегда звонит, когда кто-то из общих знакомых умрёт. В итоге он как-то сказал ему: "Не звони мне больше! Не хочу ничего такого слышать!".  Он уже был пенсионером, но пожелал заплатить за ужин. Мне было как-то неловко, но он настоял.

             

Как я упомянул в самом начале, последний раз мы встречались с ним и его женой 6 лет назад, на 60-летие нашей общей сотрудницы.  Людочка была тогда ещё жива, мы с ней танцевали, я наговорил ей кучу всего хорошего. Не только потому, что был выпивши, но и потому, что так действительно думал.

     

                             

 У меня, конечно же, были где-то его фотографии, даже с того последнего вечера. Но сходу найти не смог.  Подумал: а на кого же он больше всего похож из селебрити? И вспомнился пианист Клайберн (по русски Клиберн).  Валерий Моисеевич, конечно, не был таким красавцем, но что-то общее явно имелось. Так что выставляю фотографию Ван Клиберна в качестве placeholder (заполнителя места).