Уже третий день меня не оставляют удивительные ощущения.

топ 100 блогов spain2012 — 23.05.2012

Уже третий день меня не оставляют удивительные ощущения. С одной стороны вымотался я жутко, а поиграл скорее средне. С другой же, я пребываю в полнейшей уверенности, что это была одна из лучших игр на моей памяти.



То, что в провинции красный мятеж стало ясно сразу. В тот момент, когда остатки моего партизанского отряда вошли в город с песней, вместо жителей Алькантары, им навстречу высыпала толпа заезжих анархистов-милисьенос с оружием в руках. К обвинениям и даже грубому тону я был готов. К тому, что обвинять меня будут чужаки - нет. Худо-бедно, мне удалось успокоить толпу и настоять на истинной версии событий. Я заверил анархистов в том, что не раздал оружие народу, исполняя приказ премьер-министра, умолчав о том, что и без приказа не стал бы этого делать, рассказал что поддержал забастовку товарища Гочи, уничтожив силы подходившей из Астурии фаланги, объяснил, что я собираюсь устроить досрочные выборы в Ла Хенералидад при первой же возможности. Даже согласился поставить на голосование вопрос о необходимости самого института правительства в военное время (Потом я очень удивился, когда анархисты настояли, чтобы я выборов не проводил). С этого момента и до самого конца красные меня едва терпели. Но терпели, и позволяли спасать от них Алькантару. На большее рассчитывать не приходилось.

В разгар переругивания подошел делегат с завода, который одновременно объявил о том, что завод переходит под управление профсоюза и о том, что рабочие решили передать в ведение Ла Хенералидат всю выработку за последнюю смену. Мы буквально сцепились с анархистами за эти товары. Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Я не был готов защищать в бою частную собственность предателя-Агилара от рабочих и втрое превосходящих сил милисьенос, от которых к тому же зависела оборона провинции от франкистов. В итоге я согласился на то, что до нахождения наследников заводом распоряжается профсоюз. О том, что наследник стоит по левую руку от меня я решил умолчать. В итоге мы, как бандиты, решили поделить товар поровну. В какой-то момент анархисты отвлеклись, и я выкрал около трети товаров. Я был уверен, и впоследствии моя догадка подтвердилась, что милисьенос организуют продразверстку, и хотел иметь некоторый запас для помощи нуждающимся и для правительственных нужд. Оставшиеся товары я честно поделил пополам с делегатом от анархистов, хотя и считал, что довольствие «освободителей» могло бы быть поскромнее.
Потом последовала ночная вылазка в деревню, предположительно занятую мятежниками. Я предоставил весь свой отряд и отправился в поход сам. Во-первых, еще надеясь удержать милисьенос в узде служения Республки, заслужить их дружбу и уважение в бою. Во-вторых, чтобы лучше понять этих людей. И действительно, во время этой вылазки я понял о них все.

Анархисты голосовали, нужно ли идти в тайную ночную вылазку без света или с ним. В темноте боялись не найти деревни. При свете, спровоцировать подготовленную атаку противника. В итоге. Те анархисты, что полагали необходимым идти в темноте выключили фонари. Те же, кто полагал, что лучше при свете, оставили их включенными. Ни до, ни после я не получал более яркого подтверждения своим убеждениям: простой народ необходимо защищать. А самое сложное при этом – защитить простой народ от него самого.

Когда утром анархисты подрались с крестьянами, не дав им засеять поля, я только вздохнул, и приготовился потуже затянуть пояс.

Еще утром был создан Ревввоенсовет. Полезнейшее изобретение Революции. Я ни на минуту не считал себя обязанным подчиняться его решениям. Но этот орган оказался очень удобным для опытного чиновника. Несмотря на то, что голоса Республиканцев в нем были малочисленны, мне всегда находилась поддержка среди более умеренных его членов. Со временем я научился мгновенно созывать спонтанные Реввоенсоветы завидя нужного мне человека.

Сам я выполнял лишь те решения, которые мне подходили. Но ссылался на действительные и мнимые решения этого самого Реввоенсовета буквально при каждом конфликте с красными. А этих конфликтов было очень много. Шутить так с Поум я порой опасался, но анархисты были против этого приема беззащитны, - они никогда не успевали доносить друг до друга, что именно было постановлено.

Вторым моим любимым приемом было устроить препирательства из-за ерунды или пустых лозунгов и формулировок. Когда же я в итоге поддавался там, где это не было важным, вчерашние крестьяне на радостях пропускали решения, о которых потом долго недоумевали.

Я погрузился в бесчисленные совещания, не уставая время от времени выступать по радио или проводить те или иные политические акции. Увы, все это не оставило мне времени на «дебаты», хотя несколько заготовок для статей я начеркал еще в лесах.

Впрочем, признаюсь честно, несмотря на активность, сделать мне удалось очень мало. Пожалуй, первой удачей было остановить беспорядочные расстрелы и самосуд. Был организован суд военного времени, состоящий из четырех человек, по представителю от каждой партии. Разделение голосов трактовалось в пользу обвиняемого, что обеспечило оправдательные приговоры во всех случаях, кроме откровенных военных преступлений. Своего судью, за отсутствием республиканцев, пришлось назначить из первого же подвернувшегося под руку юриста. Впоследствии он оказался священником. Тем лучше. Мне нужен был судья, который бы миловал, а не казнил. Я очень не хотел, чтобы случилось столкновение немногих мирных жителей, рисковавших покидать свои дома в это опасное время, с вооруженными отрядами «освободителей».

Я предпочитал закрывать глаза на гонения на церковь. Что говорить, я и сам нелюбил попов. В эпоху просвещения они тянули страну во мрак средневековья. Но после убийства монашки, женщины, за то лишь, что она не отказалась от какого-то глупого воззвания папы, пришлось принимать меры. Гвардия вычислила убийцу и его сообщников. Это были анархисты. Главное тут было не наказать виновного, а остановить беспорядки в зародыше. Поэтому, когда я окончательно выяснил, что убийца уже мертв, я решил дать ход делу. Удалось добиться признания убийцы виновным посмертно. Анархистам был вынесен выговор за недонесение решение реввоенсовета о судах. Сообщников решено было отпустить.

Моими усилиями все госслужащие получали зарплату, а также паек. Светлым моментом стало вступление одного из жителей города в члены партии. Позже в списки работающих, т.е. получающих паект, составленные Реввоенсоветом было в два приема добавлено около десятка мертвых душ, за которых время от времени я или кто-то из нуждавшихся жителей города получал паек.

Но не все шло гладко. Негодяя-анархиста, спустившего быка на крестный ход, мы нашли, но не решились арестовать и расстрелять, отложив до лучших времен. Несколько раз милисьенос стреляли в гвардейцев, пытались ограничить их деятельность и даже разоружать. Приходилось улаживать конфликты и закрывать на это глаза. Присвоение имущества жителей, проникновение в их дома и допросы удалось пресечь лишь под конец пребывания в городе, протащив решение через Реввоенсовет.

Мои первые телеграммы правительству о ситуации в городе были сухими. Суть ответных посланий сводилось не к тексту, а к подписям: правительство переезжало из города в город, одним этим фактом предлагая рассчитывать лишь на себя. Меня ненавидели левые и критиковали немногие осмелившиеся поднимать голос республиканцы. Решительный почтальон требовал активных действий, не понимая, что это очень быстро приведет к расстрелам. Впрочем, некоторые его идеи, например, выпуск векселей на восстановление города, были очень полезны. В конце концов, он затеял заговор с целью сместить меня. Гвардия и вчерашние партизаны наоборот, служили мне лишь из верности, либо лично мне, либо воинскому долгу, не слишком-то разделяя моих убеждений. Положиться было решительно не на кого. Особенно после того, как город покинул последний банкир.

В какой-то момент в мои руки попала достаточно крупная партия товаров народного потребления. Милисьенос в этот момент составляли списки тех, кому положен паек. Услышав о том, что в первую очередь кормить будут рабочих и крестьян, а потом армию, я сообразил, что до буржуазии дело может и вовсе не дойти, да и неработающих беженцев кормить никто не собирается. Я решил рискнуть. Я предложил на реализацию в магазин при кафе партию товара, украденную накануне у милисьенос и захваченую в поисках по городу. Цену я установил как двойную от режима франкистов. Я предположил, что покупать за деньги будут местные жители, а не пришлые. Таким образом, я сделал что мог, для обеспечения города продовольствием и заработал денег. Эти деньги я с самого начала считал бюджетом провинции. Они очень пригодились, когда я получил сообщение от министра финансов, о том, что алькантара недосчитывается налогов на сумму в 800 монет и требование немедленно выслать по крайней мере 500. Я выслал 600. Думаю, что сумел бы полностью расплатиться  за долги провинции, если бы незадолго до этого на бюджетные же деньги не было бы закуплено оборудование для завода и шахт и отстроен пострадавший от авианалетов госпиталь. Однако не думаю, что этот шаг был оценен народом. Решение же не собирать налоги было осознанным. Их жалкий ручеек тек в бюджет некоторое время, но большая часть зданий лежала в руинах, а зарабатывать честным гражданам было не на чем. В городе царила плановая экономика, работавшая на энтузиазме гастролеров и части местных рабочих. Работала она плохо, но я делал все, чтобы работала хотя бы она. Приходилось прилагать очень большие усилия, чтобы одновременно решить две задачи: Обеспечить провинцию едой и минимизировать присутствие милисьенос в городе.

Потом последовал приказ от центрального командования взять Алькасар. Я отправил свою гвардию и присоединившихся к ней добровольцев на штурм. Вскоре я смог объявить по радио, что гвардия, при поддержке милисьенос взяла крепость. Но победа далась дорогой ценой. В бою погиб первый и последний республиканец, в котором я был уверен. После боя абсолютно все, кому я мог доверять были либо убиты, либо ранены и лежали в госпитале. Я убеждал анархистов выставить гарнизон в крепости, но их неорганизованность взяла вверх, и они покинули крепость по одному. Таким образом, продовольственный караван, в котором так нуждался город в тот момент, не был встречен.

Но самым сильным ударом стал для меня отказ рабочих восстановить здание правительства. В этот момент я понял, что Республика в Алькантаре пала.

Вскоре после этого последовала атака на город мятежников. Милисьенос и гвардия в тот момент были далеко в полях. Город защищала горстка разрозненных  солдат. Я был на отшибе и мог уйти в лес, уже было сделал это, но трусливо вернулся в перестрелку, в надежде, что меня схватят и расстреляют.

Однако врачи спасли. С пулевым ранением в голову я лежал в госпитале, в который одного за другим приносили моих партизан. И тут мне пришла срочная телеграмма. Республиканское правительство нашла общий язык с его величеством и приказывает мне срочно разоружить милисьенос, подавляя сопротивление любыми средствами. Тот час, что я лежал в госпитале я думал о том, кого я больше ненавижу: карлистов или милисьенос. Не стоит ли мне плюнуть на тех и других и уйти в леса, как я это уже делал не единожды. Но, заставив себя перечитать текст послания дважды, я обнаружил, что предполагаемый государственный строй  лишь номинальная монархия. И по сравнению с народным бунтом это был безусловный выбор.

Ситуация осложнялась следующими обстоятельствами:
1) Момент был упущен. За то время, пока я лежал в госпитале информация о том, что есть приказ разоружать милисьенос дошла до милисьенос. (Причем потому, что они расстреляли двух посыльных гвардейцев, приняв их за мятежников и выкрав у них письмо с этим приказом). Я конечно, делал вид, что никаких приказов не получал, но совершенно внезапным нападение быть уже не могло.

2) Часть гвардии и сочувствующих была к этому моменту мертва. Силы сторонников соотносились с силами предполагаемых противников как 1 к 3.

3) За время моего пребывания в госпитале в Алькантару прибыл небольшой отряд басков-карлистов. Их тут же разоружили милисьенос. Чуть не расстреляли за прокоролевские речи и христианские песни и долго отказывались вернуть оружие.

4) Лейтенант гвардии был только что ранен одним из сыновей дона Карлоса, в котором я подозревал лидера карлистов. Тот в свою очередь был также ранен и лечился в том же госпитале, что и гвардейцы. Надо ли говорить, что гвардия очень хотела расправиться с ним и что я остро нуждался в поддержке, как гвардии, так и карлистов.

5) Я не был готов стрелять в членов КПИ. Хотя местная ячейка проявила себя как последовательная сторонница идей Революции, я все же надеялся привлечь их на свою сторону. Был еще и личный мотив. Лидером ячейки была Лурдита. А я не привык стрелять во вчерашних товарищей, даже если в голове у них чушь и заграничная пропаганда.

Последовательно первые четыре проблемы были разрешены. Анархисты и Поум были отправлены в поля, были привлечены все возможные добровольцы, баскам вернули оружие, лейтенант Дельгадо согласился забыть о ссоре. Дон Карлос обещал предоставить поддержку карлистов. Франкистов согласившихся присягнуть королю на общих основаниях было решено амнистировать. Остальных (а также военных преступников) я предполагал расстрелять позже.

План был прост. Мы дожидаемся ухода на очередную смену на щахту/завод/в поля рабочих и милисьенос и единой группой атакуем оставшихся в городе. Зачитываем ультимативный приказ сложить оружие. В случае сопротивления – расстрел на месте. В случае сотрудничества задержание в госпитале до окончания операции. Мы выставляем охрану у госпиталей, захватываем ресурсы, наличествующие в городе и, в случае удачи, отправляемся на соединение с карлистами в поместье дона Карлоса. После чего устраиваем засаду на дороге. Я собирался выйти навстречу возвращающимся рабочим и попробовать убедить их сложить оружие, после чего почти неизбежно случилась бы перестрелка. В общем, план был отчаянный, но мог победить.

Увы, в момент, когда я беседовал с ячейкой КПИ, тщетно пытаясь апеллировать к товарищу Сталину. Коммунисты были несколько растеряны, но большей частью не настроены на сотрудничество. Лурдита же повела себя как всегда. Отправилась разговаривать с милисьенос. Если бы это был кто-то другой, я бы выстрелил, как только она сделала первые три шага. А так я приготовился отдать приказ к началу атаки.
Но в этот момент моя собственная гвардия и несколько членов их семей меня похитила. Похитили они меня потому, что не были идейными республиканцами, и не были готовы, в отличие от меня устраивать бойню на улицах Алькантары ради того, чтобы избавить ее от взбунтовавшихся пришельцев. Когда меня вели под дулом пистолета в сторону перевала, я взвешивал в уме, есть ли смысл вырываться и ловить пулю. Подумав я понял, что раз гвардия меня не поддержала, значит дело, так или иначе, проиграно. А значит ничего иного, кроме как добиться гибели этих людей, похищающих меня ради моего же блага, я поделать изначально не мог. Что же… Мне не впервой затевать правительство в изгнании. И наконец-то я смогу выпустить статью.




Главное, что я хотел бы сказать, - давно не видел игры настолько соответствовавшей духу и букве заявленного мастерами. Что еще более удивительно и прекрасно - игроки тоже необыкновенно прониклись темой и продемонстрировали ярчайшую игру.

Поэтому не буду хвалить никого отдельно. Не хватит слов. Конечно, больше всего я признателен тем, с кем пересекался больше – гвардии, партизанам и республиканцам.

Но молодцы все. Очень хочется похвалить анархистов и поум. Атмосферы товарищества, революционного задора и неустанной борьбы за мирный труд было с избытком.

Пройдусь по работе мастеров

Предыгровая подготовка.

Сайт, разучивание испанских песен и общее натаскивание перед игрой. Очень-очень круто! То, что игроки исторически и концептуально подкованы было видно в каждую секунду игры. В Алькантару, охваченную пламенем революции, можно было верить без обычных скидок.

По поводу АХЧ вопросов нет никаких. Можно хвалить классную организацию. (Как хорошо, что на моих играх тоже за АХЧ отвечает Тор)

Единственное замечание: для города разделение игрового и неигрового лагеря было очень удачной идеей. А вот для прятавшихся в лесах, подозреваю, что нет.

По поводу боевки.

Имхо, все отлично. Хоть мне убили ствол, считаю, что отчуждаемость оружия это правильно. Я бы вообще ратовал за полную отчуждаемость. Хотя страйкболисты не поймут.

Разве что стены все-таки нужны. Причем сама по себе идея стен-веревочек годная, и я скорее все равно за нее. Возможно, прав Паша, надо было дать возможности (забив на логику) стрелять сквозь стены.

Медицина. Слишком сложная, на мой взгляд. Но на игре подобрались офигенные медики, и они ее вытянули.

Из явно напрашивающихся изменений: я непременно повысил бы смертность в стационаре с 0% до 10-20%. Риск умереть от пули-дуры на игре про революцию должен быть обязательно. В нашем же случае под конец, боевка не вызывала особого адреналина. Правила по расстрелам – прекрасная идея, антуражная и отвечающая задачам игры.

Правила по сексу. Хм. Не понятно, для чего они вообще были нужны. Тем более с картинками на несколько страниц. Но, в общем, конечно, не мешали.

Модель корриды была хороша. А то, что творили тореадоры (и, конечно же, быки) с фалангистами было вообще бесподобно!

Две главные модельки:

По поводу бобов. Я сразу верил в эту идею, и не зря. Все сыграло в лучшем виде. Ярко, активно и с песнями.

Увы, была одна системная проблема, которая ввела меня в большое уныние еще до игры, когда я просек фишку, и оставляет в нем до сих пор - это крайняя малочисленность на игре мирных жителей. То есть, объектов агитации. Я вяло ропщу, что в моем партизанском республиканском отряде был лишь один идейный республиканец (да в городе еще парочка). Но это само по себе не было бы трагедией (ни для кого, кроме республиканцев).

А вот отсутствие мирных жителей… В общем, перетягивания каната не случилось. Все были итак идейные. В итоге условные 17 анархистов шли куда-нибудь вместе и собирали 17 бобов. А 5 условных республиканцев – 5 бобов. Народ ходил и совершал политические акты большей частью партийными списками. Это прекрасно выглядело, но как конкурентный движок это плохо-плохо.

По поводу листовок и плакатов. Опять же, как антураж – прекрасно. (Особый респект тому, кто эти плакаты подбирал) Но их было слишком много. В какой-то момент стало нереально читать. В итоге с большим наслаждением походил-почитал их после игры. На самой игре срывал неглядя (в порывах раздражения). ;)

Экономика (особенно растянутость локаций вдоль дороги) получилась необыкновенно удачным двигателем игры. Как с точки зрения угрозы голодомора, так и с точки зрения тактики боевки. Работа сама по себе не была проблемой, но вот ходить на далекие расстояния не хотелось. Все время приходилось думать о том, что защищать: город, шахты или деревни. Все это обеспечило невероятную плотность сюжета (и позволяла хотя бы половину милисьенос занять полезной деятельностью).

Про работу с заявками и заездом.

Очевидный косяк. Дисбаланс сил печалил весьма. Причем если мастеров больше печалил дисбаланс между антифашистами и антикоммунистами (что понятно), то я, конечно, был в печали из-за яростной нехватки кадров супротив милисьенос. Если бы нас было больше, я бы честно с ними пытался искать компромисы и дружить против общего врага. А так вышло, что приходилось манипулировать.

Итого: Когда люди вкладывают во что-то душу, это всегда видно. При всей неоднозначности своих собственных ощущений, одно я знаю точно, - мастеров после игры качали не зря!

P.S. Да! Со мной куча народа хотела поговорить про игры, которые я делаю в этом сезоне, но координаты оставили единицы. Так что ищите меня сами.


Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Президента Международной федерации шахмат (ФИДЕ) Кирсана Илюмжинова не пустили на борт лайнера американской авиакомпании Delta, совершающего рейс по маршруту Москва — Нью-Йорк, сообщает «Интерфакс». По словам самого Илюмжинова, о том, что в полете ему отказано, он узнал только перед ...
Представитель гособвинения попросил приговорить бывшую журналистку Life.ru Александру Баязитову и пиарщицу Ольгу Архарову, обвиняемых в вымогательстве денег у топ-менеджера Промсвязьбанка, к 14 и 13 годам колонии соответственно. Слушайте, это какое-то безумие! Историку Соколову за ...
Ну что, господа, очередное великолепное предложение от Минкомсвязи так и сверкает всеми гранями. Теперь они собираются контролировать русский интернет. И я себе представляю, какая истерика начнется, когда в люди пойдет вот эта инфа: Ведомство подготовило проект поправок в закон "О ...
   Как жить неправильно,я знаю.А теперь мне интересно,как же жить правильно.У всех разные понятия о чистоте,а есть какие то основные правила?Чтобы знать общепринятые нормы?Потому что когда приходят гости,я слишком теряюсь. А моя свекровь ...
Когда у тебя двое небольших детей, ты трудишься под управлением любителя производственных совещаний (дважды за утро, трижды после обеда), то выходы в свет редки и обычно сводятся к именинам товарищей мужа под рассказы их жен о послеродовых ...