У рыбной же отрасли СССР был, как водится, свой путь

nilsky_nikolay — 27.06.2010 В начале 1932 г. в Ленинграде собралась Всесоюзная фаунистическая конференция. Несмотря на громкие призывы ее ведущего Презента принять участие в “революционизировании лика природы”, часть ученых — сотрудник окской биостанции В.И. Жадин, зоологи Б.В. Власов, Марцыховский оказались в открытой оппозиции. А гидробиолог М.И. Тихий поделился своими дурными предчувствиями: мол, Днепрострой совершенно не учитывает вопросы охраны рыб: “Необходимо своевременно поставить рыбное хозяйство перед совершившимся строительством”. Но фурор произвел старейший пионер охраны природы, профессор Андрей Петрович Семенов-Тян-Шанский, заявивший, что строительство мощных советских гидроэлектростанций может оказаться бесполезным, так как “все изменяется, все течет”. Позже, в ноябре 1933 г., на специальной междисциплинарной сессии АН СССР, посвященной строительству Волго-Каспийской системы, он еще раз резко критиковал увлечение мощными гидроэлектростанциями. Легкой критике гидростроители подверглись и на 1 Всероссийском съезде по охране природы в сентябре 1929 г. в выступлении делегата И. Правдина. В заключение он предложил добиваться согласования норм вылова с естественной продуктивностью водоемов, а также норм и сроков улова между соседними республиками.

В 1929 г. линия в высших эшелонах власти СССР на умеренное, рациональное пользование рыбными богатствами терпит фиаско. СССР пошел иным путем. 6 июля 1929 г. по инициативе Орджоникидзе СНК СССР принимает постановление “О мероприятиях по расширению добычи рыбы”, а через 3 дня передает рыбное дело из НКЗ и ВСНХ СССР в Наркомат внешней и внутренней торговли, где заправлял Анастас Микоян, известный специалист в области выкачки природных ресурсов и продажи за границу культурных ценностей. В 1930 г. на Всесоюзном совещании работников рыбной промышленности этот вождь советских рыбаков вещал: “Не быть рабом природы, а заставить силы природы служить интересам социализма”.

Хочу привести еще одну очень любопытную цитату, характеризующую стиль и методы руководства Микояном рыбным делом. Сейчас она читается как анекдот, но тогда, в 1939 г., произнесенная с трибуны 18 партсъезда свежеиспеченным наркомом рыбной промышленности СССР Полиной Жемчужиной, являла собой образец, которому каждый должен учиться: “Как-то товарищ Сталин позвонил товарищу Микояну и говорит, что есть сведения, что иностранцы ловят сельдь в открытом море, почему наши рыбаки не могут этого же самого сделать? Товарищ Микоян обыкновенно делал так: если звонил товарищ Сталин и давал ту или иную директиву, он моментально проводил эту директиву в жизнь”. И советские рыбаки начали ловить pыбу там, где советовал товарищ Сталин. Не взирая на различную рыбопродуктивность рек и озер. 24 июля 1930 г. Рыков подписывает постановление СНК СССР “О мерах по усилению добычи рыбы”, где твердо значилось: “Обязать Народный комиссариат внешней и внутренней торговли Союза ССР и все органы, занимающиеся рыбным делом, вести работу по добыче рыбы в ударных темпах. Недолов рыбы в первом полугодии 1930 г. должен быть покрыт во втором полугодии.

Через 5 дней Рудзутак утверждает еще одно — “О пятилетнем плане рыбной промышленности Союза ССР”. Если в 1931 г. в стране предполагалось выловить 21 млн. центнеров рыбы, то в 1933 г. — уже 32 млн. Взятые с потолка цифры, ради призрачных идей индустриализации и коллективизации, и помноженные на стахановщину, оставляли потомков не только без красной икры, но и без окуневой ухи. И заслуга Анастаса Микояна в этом, конечно, немалая.

Работник Главрыбы Наркомата снабжения СССР Прокофьев так объяснял новую “рыбную” политику на первом Всесоюзном съезде по охране природы в 1933 г.: “В Волго-Каспийском районе была раскрыта “астраханщина”. Кроме того, регулирование рыбного промысла до 1930 г. находилось в Наркомземе, и этим регулированием промысла управляла группа вредителей во главе с Казаковым, который стремился к тому, чтобы промысел не развивать, чтобы промысел ограничивать, чтобы промысел беречь для капиталистов (!), на возвращение которых сильно надеялись эти вредители. С переходом рыбопромышленности в Наркомснаб дело регулирования получает некоторое упорядочение. Первой задачей мы поставили снятие ограничений и запретов, задерживающих развитие рыбной промышленности”.

В 1930 г. был организован судебный процесс над “вредителями” в рыбном деле и на Украине. В 1937 г. арестован известный украинский ихтиолог профессор Д.Е. Белинг. Параллельно с “охотой на ведьм” продолжалась неразбериха с подчиненностью рыбной отрасли.

Такая чехарда отнюдь не улучшала контроль за состоянием рыбных богатств. Практически не обращалось внимание на гибель рыбы от промышленного загрязнения, рыболовные правила готовились непрофессионалами, и часто противоречили друг другу. Так, в Каспийском море действовали несогласованные рыболовные законы сразу нескольких республик, на Азове — России и Украины. Бесценный опыт рыбоохраны, с таким трудом накопленный Бэром, Данилевским, Гриммом, Фалеевым, Белингом, забывался.

30-е годы — общий откат природоохранного движения в СССР. Это особенно повлияло на рыбоохрану, в которой, в общем-то, никогда и не было особых успехов. В августе 1933 г. совместным постановлением ЦИК СССР и СНК СССР, подписанного Калининым, Рудзутаком и Енукидзе, закрываются все рыболовно-охотничьи общества, чем был нанесен сильнейший удар по культурному рыболовству, рыборазведению и охране ихтиофауны силами общественности. В 1934 г. прекратил на Украине свое существование славный рыбный заповедник Конча-Заспа.

Рассказывают, когда столица УССР переехала из Харькова в Киев, председатель ВУЦИК Петровский объезжал окрестности Киева в поисках места для стpоительства правительственных дач. Приглянулась ему Конча-Заспа, где вместо рыбного заповедника летом 1934 г. возник спецсовхоз.

Отсюда

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив