Тысяча бумажных журавликов - рецепт от всех бед?

vesper_canary — 27.06.2019 Вышла на работу после отпуска. На столе стопка квадратных розовых листочков.

- Ваши? -- спрашиваю начальника -- он сидит слева и клацает по клавиатуре.
- Это тебе, -- говорит, не отрываясь от компа. -- Будешь оригами мастерить.
- Я тоже по вам скучала. А если серьезно?




Начальник у нас шутник. Ни дня не обходится без его искрометных перлов.
Это как раз ему повсюду мерещатся тухлые мандарины.

- Журавлики. Тысяча журавликов.

Десять дней без японского, смена часовых поясов -- извилины скрежетали-скрежетали да не выскрежетали.

- Тысяча журавликов? Я должна смастерить тысячу журавликов?

- Штук пятьдесят сделай. До вечера среды. Окей? -- начинается утреннее собрание, а я пытаюсь подобрать челюсть.
Челюсть нужна для того, чтобы бодро изрекать корпоративные девизы -- вернее даже не девизы, а 12, скажем так,
тезисов основателя компании. Заучила назубок.

Прошла утренняя планерка, завершилась видео-конференция. Розовые листочки напрочь вылетели из головы.

- Успеешь журавликов смастерить? -- спрашивает коллега за обедом. -- Я уже неделю их клепаю -- конца не видно. А у тебя всего три дня...

- Кстати о журавликах... C чего вдруг мы должны их складывать?

Выяснилось, что у C, одной из наших сотрудниц, мама попала в больницу.
Бумажные журавлики -- выражение поддержки и пожелание скорейшего выздоровления.
Необходимую тысячу поделили на всех поровну -- так на моем столе оказались розовые листочки.

Почему именно журавлики и почему так много?

Расскажу вкратце историю Садако Cасаки, девочки, чье имя знают все японцы.

Садако родилась в Хиросиме в 1943 году. Во время атомной бомбардировки 6 августа 1945 года она была дома -- всего в полутора километрах от эпицентра взрыва. Садако пережила бомбардировку, но десять лет спустя у нее обнаружили лейкемию. Садако начала угасать. Ее положили в госпиталь. Отец рассказал дочери легенду: человек, сложивший тысячу журавликов, может загадать желание, и оно обязательно сбудется. Девочка начала мастерить журавликов из любых обрывков бумаги, какие только попадали ей в руки. Болезнь быстро прогрессировала, и в октябре 1955 года Садако не стало. По одной из версий, она успела сложить лишь 644 журавлика, а недостающих смастерили друзья. По другой, Cадако оставила после себя 1300 журавликов. Как бы то ни было, Cадако похоронили вместе с бумажными журавликами, а в 1958 году в Хиросиме ей поставили памятник. По сей день школьники несут к мемориалу бумажных журавликов. Нередко журавликов мастерят всем классом, закрепляют на ниточке и вешают журавлиную гирлянду у мемориала.
В конце рабочего дня я села клепать журавликов. В восемь, когда ряды офисных воинов заметно поредели,
к столу подошла коллега-кореянка из другого отдела.

- Только не говори, что тебя заставили сидеть до ночи и оригамничать! Ох уж эти японские компании!

Я и не заметила, как пролетели два с лишним часа.
- Не волнуйся, все под контролем. Скоро пойду домой.

Домой идти не хотелось. Хотелось складывать журавликов.
Потому что это было важно.
Важно для меня.
Важно именно в тот день -- 24 июня.

Ровно шестнадцать лет назад умерла моя бабушка.

Я складывала журавлика за журавликом и все думала -- выздоровела бы она, если бы тогда, шестнадцать лет назад,
я принесли в больницу тысячу журавликов?

Больше всего на свете мне хотелось, чтобы мама C увидела наших журавликов и выздоровела.

Вчера на обеде я сложила последнего журавлика и отпустила розовую стаю в коробку -- там их ждали птички красные, синие, зеленые, фиолетовые и голубые. Завтра журавлиную гирлянду отправят в больницу.

Cегодня я то и дело косилась в коробку с журавликами, а мысли уносили меня к бумажным воробьям. Их изо дня в день мастерила Кира, главная героиня моего романа "Узники Птичьей башни". Кто читал, тот, наверное, вспомнит, кто не читал, мои горячие рекомендации. Почитать можно, например, на "Букмейте".

О чем меня только ни спрашивали после выхода книги, но вот о бумажных воробьях не спросили ни разу.
Расскажу сама. Воробушки -- это важно.

Напомню, в романе описан всего один день -- 23 июня 2017 года. День утраты. Утраты отрезвляющей.
День избавления.

Отсылку к легенде о тысяче журавликов можно найти в последней главе.

"Я думала о Человеке-Соловье, держа в руках квадратик бумаги. Каждый раз во время обеда я складывала оригами. В нижнем ящике рабочего стола, за пластиковым шлемом, я хранила коробку, где жили разномастные маленькие воробушки. Зачем я этим занималась? Не знаю. Меня это успокаивало. Мне казалось, что если я сложу пару тысяч бумажных воробьёв, то смогу вырваться из Птичьей башни."

Под занавес финальной сцены снова появляются воробьи-оригами.
В романе появление коробки с воробьями-оригами символизирует скорое избавление от рабства на черном предприятии.

Сбегая из офиса, Кира забирает коробку с собой и кладет ее под скульптуру, чтобы почтить память Человека-Соловья. Она не знает ни его настоящего имени, ни места, где его похоронят. Она не знает даже, похоронят ли его вообще. Она не знает о нем почти ничего -- лишь то, что у него через плечо висела сумка цвета сибирского заката, что он курил "Мальборо Ультра-лайт" и жил на той же ветке наземного метро. А еще она знает, что его жертва не была напрасной, ведь только потеряв Человека-Соловья, Кира поняла, что "наигралась в салариманов". Пожертвовав собой, он спас как минимум одну жизнь. Ее жизнь.

Кира кладет коробку с воробьями под скульптуру "Токийские Кисти" Роя Лихтеншейна -- самую ярку конструкцию в округе, олицетворяющую жизнь вне строгих корпоративных норм.

Оригами и правда успокаивает, вне зависимости от того, складываете вы журавликов или воробушков.
Желающим проверить, верна ли древняя легенда -- схема в помощь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив