Тема интересная, но раскрыта на троечку (II)

paul_atrydes — 23.01.2023 22. Стратегическое ядерное вооружение России. М., 1998. С. 88—89.


Атомная бомба, полагали в Москве, представляла собой ценность как мультипликатор воздушной мощи, позволяющий более эффективно уничтожать объекты противника и его живую силу в рамках уже испытанных технологий проведения бомбовых ударов. Интерес, кроме того, вызывал вопрос о возможности применения атомных бомб для более эффективного прорыва укрепленного фронта противника. Эта гипотеза отрабатывалась в ходе учений на Тоцком полигоне в Оренбургской области в сентябре 1954 г.

Советские приготовления не остались незамеченными на Западе. Разведывательные службы США и Великобритании в конце 1948 г. полагали, что СССР готовит войну сразу на шести потенциальных театрах. По словам англо-американских аналитиков, его ключевыми целями являлся захват Западной Европы и Ближнего Востока вплоть до Суэцкого канала. Одновременно предполагалось подвергнуть бомбардировке Британские острова, Японию, Аляску, американские базы в акватории Тихого океана, а также осуществить налеты через Северный полюс непосредственно на территорию Канады и США. Сухопутные операции должны были развернуться в Китае и на Корейском полуострове, а также против Скандинавии. В случае успеха Советской армии на западном стратегическом направлении создавались необходимые условия для вторжения в Великобританию. Шансы СССР захватить всю Западную Европу в течение двух-шести месяцев оценивались как достаточно высокие(23). Одновременно США и их союзники активно разрабатывали собственные военные планы, предполагавшие разгром Советского Союза путем проведения массированных атомных бомбардировок территории страны.

В начале октября 1950 г. Сталин в разговоре с Мао Цзэдуном заявил: «Несмотря на свою неготовность к большой войне, США все же из-за престижа могут втянуться в большую войну... будет, следовательно, втянут в войну Китай, а вместе с тем Втянется в войну и СССР... Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, так как мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии... не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен, как союзник США, и когда у США и Японии будет готовый плацдарм на континенте в виде лисынмановской Кореи»(24).

Эти слова наглядно отражают ход мыслей советского лидера на рубеже 1940—1950-х гг. СССР мог быть «втянут» в новую войну, однако это «втягивание» являлось вполне прогнозируемым и должно было послужить окончательному решению проблемы противоборства двух систем. В данном смысле сталинские воззрения мало поменялись по сравнению с предвоенным периодом: он хорошо понимал уязвимость советских позиций и предпочитал избегать открытых конфликтов, чреватых войной. В то же время война как стратегическая перспектива представлялась ему неизбежной в силу самих законов развития международных отношений на современном этапе. Отсюда вытекала та линия поведения, которую Сталин обозначил еще в 1925 г.: «Это не значит,что мы должны обязательно идти при такой обстановке на активное выступление против кого-нибудь... Но если война начнется, то нам не придется сидеть, сложа руки, — нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступим для того, чтобы бросить решающую гирю на чашку весов, гирю, которая могла бы перевесить. Отсюда вывод: быть готовыми ко всему, готовить свою армию»(25).
__________________
23. Soviet Intentions and Capabilities 1949 and 1956/57. Report by the Joint Intelligence Committee. 8 November 1948 // National Archives. CAB 158/4.
24. Сталин И.В. Указ.соч. T. 18. Тверь, 2006. С, 554.
25. Он же. Указ соч.. Т. 7. М., 1952. С. 14.


Императив «быть готовым ко всему» оставался ключевым для военного строительства в СССР после Второй мировой войны. Вытекая из самой сути советского внешнеполитического поведения, он не предполагал создания армии мирного времени даже после столь впечатляющей победы. Советский Союз не мог обойтись без массовой демобилизации, но сам способ ее проведения предполагал сохранение значительного военного потенциала. Ставка делалась на модернизацию вооруженных сил, что вполне совпадало с тем, чего хотели сами военные, чей престиж укрепился после войны.

В то же время объективные задачи внутреннего развития страны, обескровленной войной, диктовали свою повестку. Однако Сталин продолжал выступать в роли конечной инстанции, единолично определяя вектор советской стратегии — суммируя все внутри- и внешнеполитические факторы, определяя соотношение силового и дипломатического инструментария в конкретный момент, «комбинируя» компоненты военной мощи так, как ему это представлялось целесообразным. При этом он исходил из убеждения в том, что выработанная им модель государственного и военного строительства прошла проверку Второй мировой войной и потому является верной. Эта установка надолго пережила самого Сталина и обусловила направление эволюции советских вооруженных сил вплоть до окончания холодной войны.

Преподавание истории и обществознания в школе. 2022. №№ 4, 5.

* * * * *

Опять обсуждаем научную деятельность А.А. Вершинина, но в этот раз результат выглядит не столь впечатляющим. В первую очередь удивляет полное отсутствие каких-либо архивных наработок и опора исключительно на имеющуюся литературу. Но и последняя использована не полностью, что приводит к ряду ошибок в числовых данных и фактах. Некоторые утверждения и выводы нуждаются в коррекции или дополнительном обосновании.

— Главной ударной мощью РККА (с февраля 1946 г. — Советская армия) являлись бронетанковые войска — 35 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок, в разы больше, чем во всех остальных армиях мира вместе взятых (армия США в это время располагала 4,3 тыс. танков).

Армия США на конец 1945 года располагала 28 648 танками без учёта противотанковых самоходных установок. Даже три с половиной года спустя на её балансе числилось 21 393 танка.

— В первые три послевоенных года с конвейеров советских заводов сошло около 10 тыс. танков различных типов.

По факту вдвое меньше — 5 041, причём 4 019 из них — в 1946-м. В 1947-м — 274, в 1948-м — 748 (в 1949-м — 162).

— В 1946 г. для их изучения была создана специальная комиссия во главе с П.А. Ротмистровым, командовавшим бронетанковыми силами группы советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). В соответствии с ее рекомендациями было принято решение о реорганизации бронетанковых войск(13). Вместо корпусно-бригадной структуры в них внедрялась дивизионно-полковая: это способствовало большей оперативной гибкости соединений.

Переход бронетанковых и механизированных войск Красной Армии от корпусной организации к дивизионной происходил в соответствии с приказом НКО № 0013 от 10 июня 1945 года.

— Включение механизированных дивизий в состав общевойсковых армий, в годы войны имевших по штату лишь пехотные части, также повышало их боевые качества в условиях маневренной войны на пересеченной местности.

Какого-либо штата общевойсковых армий по составу соединений в годы войны не было. Обычно, конечно, армия состояла из стрелковых дивизий, но нередко на усиление передавался и танковый/механизированный корпус. После войны механизированные дивизии вошли в состав стрелковых корпусов (не армий) — по одной на корпус.

— В октябре 1948 г. было принято важнейшее решение Генштаба о развертывании соединений сухопутных сил из кадровых в линейные. Батальоны развертывались в полки, полки — в дивизии, дивизии — в армии. Это запускало процесс перевода армии в штаты военного времени.

Это коснулось трёх т.н. «отдельных кадровых танковых дивизий», развёртываемых в механизированные армии (по две танковые и две механизированные дивизии). В таком виде они просуществовали с весны 1947 года, когда их, наоборот, свернули. Ещё ряд дивизий перевели на численно бо́льшие штаты.

Говорить о штатах военного времени не приходится, т.к. численность механизированных дивизий по максимуму должна была составить 9 343 человека, а танковых — 8 592. Штаты военного времени на тот момент предусматривали почти 14 тыс. и 11,6 тыс. человек соответственно.

— За 1948—1949 г. численность вооруженных сил выросла на 1,5 млн человек, в том числе за счет задержки на службе призывников 1925—1927 гг. рождения, пришедших в армию еще в годы войны.

Не располагаю альтернативными числами, но по косвенным данным рост был меньше (не более 1 млн.)

Некоторые термины, используемые автором (армия мирного времени, действующая армия, стратегическое развёртывание), несут содержание, отличное от словарного.

Тем не менее, с итоговым выводом автора в целом согласен (хотя Хрущёв и пытался сломать парадигму).

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив