Танец кэк-уок и неизвестная Теффи

arsenikum — 16.01.2023 В паблике «Газетная пыль» выкладывают неизвестные широкой публике фельетоны Теффи. Как уверяют, находят их в архивах дореволюционных изданий. Приходится в это верить, ибо в сети эти тексты не встречаются.
Почитывая старые фельетоны заодно, почти против своей воли получил представление о том, что за танец такой «кэк-уок», благо свой маленький след в русской литературе эти буги-вуги 1903 года оставили, и тема для Святок подходящая, карнавальная.

«И, проигравшийся игрок,
Я встал: неуязвимо строгий,
Плясал безумный кэк-уок,
Под потолок кидая ноги.»

Андрей Белый. 1905 г.
К слову, стихотворение заслуживает внимательного прочтения.

Итак, танец:




Для интересующихся — правила танца:
1. Сильно выгибать верхнюю часть корпуса назад.
2. Руки вытягивать горизонтально вперед.
3. Колени при каждом шаге сильно поднимать и выбрасывать ноги вперед.
Фигуры, исполняемые каждой парой танцующих суть следующие:

Фигура 1:
Выгнув верхнюю часть корпуса назад и вытянув вперед руки, кавалер и дама танцуют рядом, возможно высоко поднимая колени. Это главное правило не только для этой, но и для последующих фигур.
...и так далее





За более полной информацией рекомендую обратиться к дневнику ЖЖ-юзера bodhij (замечательный источник по истории разнообразных танцев). А фото с танцевальными па можно увидеть здесь.



Кэк-уок в Британии в 1903 году


А теперь собственно Теффи и её описание поп-культуры 1910 года.



«В ДНИ КОМЕТЫ»

Ждут кометы Галлея.
А пока что пришла другая, нежданная, негаданная, повертелась и – хвост трубой – унеслась неведомо куда.
Одна знакомая старуха даже обиделась.
- Что-й-то, - говорит, - чего никогда не было! Скоро на улицу выйти нельзя будет. Рыскают эти кометы, прости, Господи, как псы. Хвостами виляют…

А, по-моему, это хорошо. Пусть виляют.
Появление кометы всегда дает добрым людям возможность поиграть мечтой.
- Вот повернись она чуточку вправо, - нам бы конец. Вспыхнула бы Земля, как спичка…
- И поворачиваться не надо. Только бы не меняла курса. Мы бы все погибли от удушливых газов. И растительность тоже.
- А вот мне один астроном говорил, будто у них в обсерватории вычислили, что если бы эта комета да полетела бы хвостом вперед, - всей солнечной системе был бы конец. Грандиознейшая гибель!
Хорошо, когда люди мечтают. Теперь с каждым годом мечтать делается все труднее. Столько фантазий реализовано, что и подумать, кажется, не о чем. Вот разве только о кометной смерти. Это, пожалуй, вечная мечта, потому что последняя. Когда свершится – некому будет мечтать.
О комете пели еще наши бабушки, боясь и подсмеиваясь над своим страхом.

«Ах, Боже мой, ах, Боже мой!
Как может то случиться,
Чтобы в такой прекрасный день
Свет должен провалиться!
Зачем же я глупа была,
Бурнус я новый сшила
И шляпку в чистку отдала,
Зачем глупа была!»

Это из старинного водевиля «В ожидании кометы».
Будем еще долго петь о комете.
Что же еще ждать, если не светопреставления.
Прежде мечтать было куда легче!
В одной из сказок Андерсена говорится, что вот пройдет «какая-нибудь тысяча лет», и уже американцы прилетят в Европу на воздушных шарах и о своем приезде пошлют телеграмму по подводному кабелю.
Как это кажется трогательно и наивно теперь, когда каждый захолустный почтмейстер знает, как послать телеграмму в Америку, а аэропланы изобретаются даже русскими.
Вспоминаются фантастические старинные романы.
«Жозеф Бальзамо дотронулся до какого-то гвоздика в стене, и тотчас же раздался по всему дому тихий серебристый звон, и в дверях появился черный слуга».
«Жозеф Бальзамо, подойдя к двери, дотронулся до какой-то кнопки, и вдруг все комната озарилась ровным приятным светом».
Кого теперь удивит, если хозяин дома позвонит прислугу или засветит электрическую лампу!
А утопические романы: «Через две тысячи лет. Он повернул ручку аппарата, и вдруг на белом экране появились люди. Они кланялись, жестикулировали, и перед изумленными зрителями разыгралась целая драма. Он снова повернул ручку, и все исчезло».
Это наш кинематограф! Наш проклятый, тошнотворный, скучный и пошлый кинематограф!
Верно, трудно было воплотить эту мечту о живой фотографии, что человечество так грубо и жадно, и бесконечно насыщается ею.
От кинематографов прохода нет. Они на каждой улице, в каждом доме, над воротами, под воротами. Оскверняют дневной свет своими жирными разляпистыми вывесками и портят ночь разноцветно-мигающими огнями.
Чем хуже кинематограф, тем пышнее его название. Самый скверный – на углу той улицы, где я живу, маленький ужас, в одно окошечко, чуть не в подвале, называется «Гигант Парижа».
Спуститесь две ступеньки вниз, вас встретит универсальный хозяин «Гиганта». Продаст вам билет, укажет вам место и будет громко объяснять в самых понятных местах:

- Это он ею бьет.
- Чудо природы верблюд. Это он головой машет.
- Господин кушают.
Когда вы будете пробираться на свое место, публика станет негодовать за нарушенный порядок.
- Гос-спода! – зашипят с последних рядов. – Ни раньше, ни позже!
- Как с цепи сорвавши!

Вот вы сели. Подняли голову. Странная мутная рябь с блестками. Сначала вы ничего не понимаете, затем вас начинает тихо тошнить.
Мне кажется, что рыба, опущенная в аквариум, испытывает нечто в этом роде.
У экрана сидит тапер и играет или похоронный марш, или кэк-уок. На экран он не смотрит и играет свои номера по очереди. Как новая картина, так и новая музыка. Во время антрактов он дует себе на пальцы.
- Комическая история! – объявляет универсальный хозяин. – Прислуга в отсутствие господ выпили всю водку.
- Не бил бара-бан перед смутным полком, - выговаривают пальцы тапера.
- Похороны генерала Буланже!

«Мне ма-ма-ша запретила
Танцовать кэк-вок,
Танцовать кэк-вок,
Потому что находили
В том большой порок.
В том большой порок. Да!..»

- Взбесившийся автомобиль, или двое влюбленных!
- Не бил бара-бан…
- Император Вильгельм осматривает броненосцы.
- Мне ма-маша за-пре-тила…
- Рогатый муж, или веселое происшествие.
- Не бил бара-бан…
- Смерть от преданности.
- Мне мамаша запретила…

Вы видите страшную драму. Добрая семья приютила бедного человека. У доброй семьи кто-то захворал, и бедный человек вызвался идти за лекарством. Аптека, по странной фантазии архитектора, оказалась выстроенной на острове, отделенном от прочего населения земного шара зыбучими песками.
Бедняк попадает в эти пески, которые медленно его засасывают. Остается на поверхности одна рука, сжимающая рецепт. Но вот, корчась и сжимаясь, исчезает и она.

- Мне мамаша запретила…

Мгновениями веришь музыке, и трагедия кажется ерундой.

- Вот-то дурак. Очень стоило!..

Но вот трагедия перетягивает душу на свою сторону, и звуки кэк-уока кажутся зловещими и безысходными.
И вот так рвешь себя на части, пока не поглотится бездной рецепт и не прозвучат финальные аккорды:
- В том большой порок. Да!

А кто из нас не мечтал полететь?
Когда я была маленькой, я решила быть святой, и когда прилетят ко мне ангелы, чтобы вознаградить за подвиги, я привяжу их к дивану, - они и понесут меня наверх.
А теперь: «Бензин, пилот, гайдроп, лошадиная сила. Пьян, каналья, оттого и вывернул…»
В газетах видишь портреты носатых французов в наушниках.
Когда они летели, чувствовали ли мистический трепет, чувствовали ли некую смущенность перед небом, потому что дерзнули?
- Когда я совершаю полет (почему птица летит, а человек «совершает полет»?), то все внимание мое обращаю на левый локоть, который управляет равновесием…
Нет, будем мечтать о комете.
Она описывает круги. И почему бы ей и не встретиться с нами? Она поглотит нас, но поглощая, раскалит, и мы влетим в нее, как пламенно-золотая искра.
Вот тут-то и будет настоящая красота.
А вдруг… А вдруг где-нибудь на Марсе, на Большой Земной улице, в модном кинематографе «Гигант Париж», станут показывать «Гибель Земли, трагическая катастрофа».

А тапер, подув на пальцы, задребезжит по разбитым клавишам:
- «Мне мамаша запретила танцовать кэк-вок. Да».

Нет. Я не хочу погибнуть от кометы!

«Русское слово», №15, 20 января 1910 года, источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив