На оккупированной врагом территории на Украине, Белоруссии, в Прибалтике, в Смоленской, в Псковской, Ленинградской, Московской,Орловской и других областях создаются партизанские отряды,которые ни днём,ни ночью не давали покоя гитлеровцам. Бот что рассказывал Иван Алексеевич Суханов. Наша восьмая воздушно-десантная бригада состояла из юношей и комсомольцев горьковчан. Задача: помочь войскам, разившим врага под Москвой.

Погрузились в самолёты.У каждого автомат, патроны, гранаты и продукты. Все в маскхалатах. Прошли линию фронта, летим над Смоленщиной. Показались сигнальные огни, выложенные партизанами, значит мы в районе Знаменки. В самолёте начинается выброс, прыгает Василий Филатов, Павел Усачев, Владимир Вадов…

Небо расчерчивают трассирующие пули. Заходим второй раз; прыгают Суханов Сергей, Иван Филатов, Михеев, Волков, Новиков… У кого-то загорелся парашют. Приземлился. Слушаю. Тишина. Самолёт улетел, я один, собираю парашют, зарываю в снег. По условному сигналу (лай собаки) нас собралось со старшим лейтенантом человек сорок.

Нашли лыжи, пулеметы, ушли в лес, где и провели день. Кто-то ушел в разведку, а мы готовились к наступлению. Нашей группе поручено освободить Ключи. Лыжи оставили, вышли из леса, поползли. До деревни - рукой подать. Немцы из траншей бьют, пулеметы с чердаков огрызаются. Идет бой, налетели юнкеры, посыпались и загрохотали бомбы. Ушли. А мы жжем огнем фашистов, все ближе к домам пробиваемся…

Справа из траншеи бьет пулемет врага. Кажется, захлебнется сейчас атака. Медлить нельзя. Нас немного, а немцев… да кто знает, сколько их здесь? Пулемет вдавил нас в снег и может всех покосить. Быстрее всех других понял и оценил это Павел Усачев. Бесстрашный и разгоряченный поднялся он на колени и бросил гранату. Пулемет замолчал.

Мы бросились в траншей врага, только не поднялся отважный юноша. Мы выбили немцев из деревни, схоронили Павлика в воронке от бомбы… Брали селение за селением, освобождая советских людей. Мы в тылу врага воевали не одни, а действовали вместе с партизанами, с конным корпусом Белова. Потом десантировались к нам бригады Ивановских ребят и сибиряков. Была перерезана железная дорога западнее Вязьмы и автомагистраль Москва-Смоленск.

Освободили огромный край от немецко-фашистских захватчиков и восстановили советскую власть в глубоком тылу немцев. Мы совершали диверсии, уничтожали склады с боеприпасами, продовольствием и живую силу врага.  Я был заместителем политрука. При захвате одной из деревень мы близко подошли к окопам фашистов. Завязался бой. Я уже был около окопа, как кто-то навалился на меня сзади. Пахнуло винным перегаром.

Михаил Иванович Усочев работал на железной дороге, когда начались война, пришла повестка из военкомата, а он скрыл, что имеет бронь, и его направили в Горький на курсы связистов, а потом под Сталинград. Под градом пуль, под разрывами мин и снарядов приходилось восстанавливать разрушенную связь, отстреливаясь и круша врага автоматным огнем.

Это защитники Сталинграда дали Родине клятву "Ни шагу назад!". Шли кровопролитные бои за каждый квартал, за каждую улицу, каждый дом, каждый клочок земли. В небе, на земле и, кажется, под землей все кипело, грохотало, скрежетало. Только сильным духом было по силам остановить, разбить и пленить врага. Здесь он получил первую награду медаль "За отвагу" Затем освобождение Никополя, Курская битва, освобождение Украины, ранение, госпиталь.

После госпиталя II-ая танковая бригада, рейды в тылы врага, разведка. Кончилась война, он шоферит. Много помогает в строительстве клуба. На городской доске его фотография. Пенсия, пора бы и отдохнуть. Прямой, открытый, принципиальный в совете ветеранов помогает своим сельчанам.

Колесов Федор Тимофеевич
Один из первых учителей Кирилловки, окончил Порецкую семинарию. Работал в школе без трех месяцев 50 лет, окончил работу в виду того, что плохо стал слышать. Работал он в Чернухе, Верижках, Селеме, а последние годы в Котовилове, где и сейчас работает его дочь Антонина Федоровна Кочеткова. Его сын Владимир Федорович работал учителем в Годоватовской школе, другой сын Борис Федорович (полковник в отставке) живет в Арзамасе.

Иного хлопот было у Федора Тимофеевича по постройка школ, особенно в Верижках. Много ходило к нему крестьян со своими нуждами. В предреволюционные годы он вел активную работу среди крестьян. Ерата его Сергея Тимофеевича в канун революции 1905 года в кандалах сослали в Сибирь. За что? Разные толки. Году в 1925 он приезжал в села.

Колесов Александр Николаевич
Родился в 1915 году, в детстве лишился отца, остался с братом на руках матери. Дрова и сено возили на коляске, пахали и убирали урожая на чужой лошади, которую отрабатывали хозяину. 14 лет поступил в комсомол, который дал ему путевку в среднюю школу, в 17 лет ему доверили пост заведующего школой семилеткой в Водоватове. Там участвовал в коллективизации, потом строил автозавод. В 1934 году Саша поступил в Горьковский пединститут, без средств, хотел бросить учебу, но помог комсомол.




В 1938 году призывается в армию, вступает в партию и отныне вся его жизнь связана с армией, участник великой Отечественной войны и парада Победы 1995 года. Полковник в отставке начинает работать в Доме военной книги. Имеет обширную связь со своей родной Кирилловкой. Школа получила от него книги, много фотомонтажей о Советской Армии автором и составителем которых он является. Александр Николаевич скромный и обаятельный, вечно в поиске и работе, неутолимый путешественник, страстный рыболов.

Результаты его поисков и находок, путешествий и экспедиций это книга "По Енисею" и другая книга "По реке Лене". В добром кругу близких и родных мы отметили восьмидесятилетие его и жены Риммы Алексеевны. Они бодры, неутолимы, жизнедеятельны, не сидят в московской квартире, приезжают на родину, в другие области, проводят свой летний досуг в лесу, собирают дары природы: грибы, ягоды, травы. Не теряет он связь и с нашей газетой.

Карасев Иван Иванович
29 мая 1941 года я был призван в Гороховецкие лагеря, а 26 июня выехал на фронт в составе 624 стрелкового полка 137 дивизии стрелком. Попал на Смоленский фронт 16 августа был ранен в ногу и руку под Могилевым. Втроем забвались в дом, один был с оторванной рукой из Богородска. На рассвете нас взяли в плен и привезли во двор, где было около 300 человек.

Есть давали просяную мякину, потом орали, чтобы оправиться. Нагнулся за картошиной - убивали, с голоду умирали 5-6 человек в день. Раны гноятся, запах, смрад. Повезли в Польшу в лагерь "Остров Морозецкий" на поле тысяч 75. В палатку загоняли по 600 человек, стояли вплотную. Пошевельнуться нельзя.

Свирепствовал тиф, гибли несчётно. Работы не было, рыли могилы, укладывали, как дрова и зарывали. Стали отправлять в Германию. Гоняли перед строем по 5 человек, если упал значит на смерть обречен через несколько дней. Привезли в Грауншверг, получил номер, стали гонять на работу, слабых с работы возили на тележках. в выходной приходил комендант. Любил он гонять по снегу босиком по кругу метров по 300. Издевался садист здорово, и тут гибли люди. Потом погнали к Бельгийской границе в Дортмунд.

Там решили сделать побег 18 человек, который организовал майор Мишка. Мы строили железнодорожную насыпь. Нас тысячи. Бежали незамеченными по 2-3 человека в группе. Там работали французы и поляки. Поляки могли продать - мы от них таились. Поймали у австрийской границы, куда мы добрались за 3 недели. В Сампельтоне (Австрия) нас отправили в тюрьму, начались допросы. Ложат на скамейку и бьют по крестцам шлангом, кабелем. Сейчас через это передвигаюсь с трудом.

C 20 июна 1943 года по 20 марта 1944 года был в тюрьме. Потом заковали по 3-4 человека в цепь и отправили в Маутхаузен. Не забуду солидарность в Кремсе, было 4 часа утра пленные словаки, хорваты, сербы, чехи бросали нам куклы в знак солидарности. Как жили? Кормили из блюда без ложки супом из свеклы, - шницель звали, один раз в сутки.

Хлеба 1 кг на 6-8 человек, в праздник на 4 человека. Швейцарский крест иногда присылал посылки, но русским никогда не давали. Пленные носили знак: русские - R , французы - F , поляки - Р. Бараки из досок, печей нет. Жили по строгому режиму. Был крематорий. В лагере и травинки не было, картошку бы сырую съел, аль кожуру от нее. Вечером была проверка.



Сотню строили по 10 человек. Муха пролетит - услышишь. Бьют за то, что не улыбнулся проходящему офицеру, за то, что повернулся. в крематориях тогда жгли только ночью. Для живых была газовая камера, вызывали: "Выходи на транспорт" - значит в газовую. Кто зыбирал - не знаю, но кто-то забирал. Мы слышали, что Мишку майора сожгли.

Раз на работе попросил у мастера стручок фасоли, конвоир карабином голову разбил, вмятина осталась, лист капусты хотел поднять, охранник так ударил по боку, что переломил приклад. Не били только за лягушек.

Я решил отравиться. Нашел 6 крысиных таблеток, три съел, а другие уже не мог. Меня чуть на убили за это. Сколь терпений и мучений перенес не счесть. Двое пленных убили бургомистра, один пленный голову отрезал немцу. Иногда одного пленного заставляли бить другого, а потом этот другой должен бить первого. Издевались. Я не знаю, как остался жив, а кошмарные сны и до сих пор мучают.

Освободили нас американцы 5 мая 1945 года. Я был бессилен. Через особый отдел попал в госпиталь, где поправлялся 50 дней, потом взяли в армию в 107 гвардейский полк, демобилизовали в июле 1946 года.

Василий Панков. Кириловка и её люди, 1998