Студенческое ностальгическое
irina_sbor — 11.08.2019Однажды я вытащила из глубины веков и пыли свои студенческие слайды. Оцифровала. Не видела их лет 20, наверное…
И как увидела! Как нахлынули на меня воспоминания юности далёкой! Смотрю и плачу…
Плачу и смотрю...
Где мои 18 лет?
Да вот же, в общаге на Детскосельской!
В общежитие на улице Детскосельской милейшего города Павловска нас, студентов Ленинградского института киноинженеров, поселили сразу после зачисления. Традиция в ЛИКИ была такая – первокурсников механического факультета селить в Павловске. Подальше от тлетворного влияния взрослых студентов с улицы Пражской.
И прожили мы там самый лучший, уютный и тёплый год студенческой жизни.
Под сенью вековых деревьев, рядом с колоннадой Аполлона, с Китайским Дворцом и памятником императору Павлу.
Жили мы дружно, вдали от шума городского.
Шум устраивали сами, собираясь в комнатах на вечеринки.
Вот, например, праздник сдачи последнего экзамена первой сессии и мой день рождения. Мы с девочками сделали угощение, пригласили мальчиков и отметили эти события.
Мне подарили невероятной красоты мягкую игрушку! Это было моей заветной детской мечтой!
В моём детстве мягкие игрушки являлись архидефицитным дефицитом, поэтому первая моя лохматая радость появилась только в институте.
Восхищает интерьер нашей комнаты: стены, упадническо синего цвета, дверь цвета ...не очень приятного, блестящий дождь с потолка, и, обратите внимание, фотография актёра Владимира Заманского! Даже не помню, кто из девочек его прилепил над нашим кухонным столом…
Комната у нас была небольшая. Мы жили втроём. И дом был старый и комнаты потрёпанные жизнью, но нам они казались почти совершенством!
Где-то там, в глубинах общежития на Детскосельской в этот момент ходит-бродит мой славный однокурсник Боря Ложкин. На фотографии его нет. Но я знаю, как он любит читать мои рассказки и, пользуясь случаем, хочу передать ему привет.
Привет, Боря!
Павловск в 1978 году был тихий-претихий, сонный-пресонный.
Он укутал нас, оторванных от родителей и домашних котлет, уютом и теплом. И нам, коренным жителям провинциальной России, было не так страшно привыкать к новой взрослой жизни.
Мы были все одинаково наивны и пугливы!
С мальчиками водили товарищескую дружбу, а первые робкие романы были невыразимо трепетны и чисты.
Этот павловский год нашего студенчества запомнился ночными гуляниями по безлюдному и грандиозно-таинственному парку, брикетами мороженого крем-брюле на Витебском вокзале, пирожками-тошнотиками с мясом за 10 копеек там же.
Тогда же, на первом курсе я прошествовала торжественным маршем по Дворцовой площади в составе институтской колонны на праздничной демонстрации 7 ноября. Помню, как мне хотелось это сделать, как я воображала себе историческую ценность этого момента в моей жизни…
И что же? Мы так долго тащились в колонне, вокруг было столько людей, что я ничего не видела, исторической ценности не обнаружила и больше на демонстрации не ходила.
А через год мы уступили тихую гавань общежития на Детскосельской новым первокурсникам, а сами переехали в Купчино, в огромную девятиэтажку, полную студентов, песен и пьянок.
Дружное наше братство мгновенно растворилось в этом средоточии весёлого студенческого разврата. И началась совсем другая жизнь!
Из робких провинциальных барышень мы превратились в питерских девиц, хохотушек, болтушек, со знанием дела рассуждающих о репертуарах ленинградских театров и сортах финских ликёров.
В театры мы ходили часто. В БДТ билетов было не достать, и мы бегали в молодежный театр «Суббота», где творила всяческие смелые безобразия творческая ленинградская молодёжь.
И, конечно, наш любимый Театр Юного Зрителя.
Мы видели все постановки ТЮЗа, мы были свидетелями его расцвета!
Мы были влюблены в Александра Блока, а попасть на спектакль с Хочинским было невероятным счастьем.
Я помню, как Александр Хочинский, играя иностранного эстрадного певца, вышел в зал и, встав около меня, изобразил желание дать публике автограф…
А у меня в сумке только учебники из институтской библиотеки были. А ведь могла получить автограф замечательного актёра!
Тогда, в начале 80-х ТЮЗ был невероятно популярным театром, особенно среди взрослого зрителя. Юных я почему-то видела мало…
ТЮЗовские спектакли были очень многозначными, со вторым и даже третьим подсмыслом. В лучших традициях социалистического реализма и эзопова языкизма!
Мы хорошо понимали этот подтекст и чувствовали себя приобщёнными к чему-то важному.
Наши сердца горели яростным пламенем справедливости, и нам даже удалось запалить микроскопический костёр в недрах родного института. Уже на пятом курсе, благоразумно рассудив, что мне теперь ничего не угрожает, я решительно бросилась на защиту своего дипломного руководителя.
Её собирались уволить под каким-то дурацким предлогом из института. Потому что она упрямо ломала хорошо отлаженную систему выдачи липовых зачетов, экзаменов и дипломов студентам из братских союзных республик. За вознаграждение. И многие преподаватели в этой системе благополучно справлялись с поставленной партией задачей. Говорят, что руководил всем секретарь институтской партийной организации.
А моя руководительница диплома, женщина старых и странных взглядов о совести и чести советского преподавателя эти задания партии выполнять отказывалась. Её убеждали, уговаривали, соблазняли. Она не соглашалась и продолжала ставить неуды и незачёты. И строптивую женщину решили уволить! А чего церемониться? Нет человека, нет проблем!
А тут я с коллективным письмом в её защиту. Пришлось и со мной ещё возиться, собрание устраивать, в Смольный вызывать на беседу...
Это был мой первый опыт публичного декларирования своих убеждений! Не скажу, что мне это очень понравилось, я было редкостной трусихой, но наивная вера в торжество справедливости меня хорошо поддерживала…
Ах, какое было время!
Мы были молоды, бесстрашны, полны романтизма и уверенности в завтрашнем дне!
И вот, завтрашний день наступил, и я смотрю из него на лица своих студенческих друзей и....
Смотрю и плачу.
Плачу и смотрю.
|
</> |