Сталинизм или троцкизм? Оба хуже!
new_rabochy — 03.06.2021
Людям, знакомым с историей известно, что для защиты от революционных атак, буржуазия всегда прибегала к помощи обуржуазившихся пролетарских партий отступивших от исходных выводов марксизма - социал-демократических и прочих псевдомарксистских организаций, как форме защиты буржуазного государства и капиталистических производственных отношений. История повторяется и с так называемыми «рабочими», «социалистическими», «коммунистическими» партиями (троцкисты, маоисты, сталинисты,), которые, сегодня составляют левый фланг политического аппарата капитала, парализующий революционную энергию рабочего класса.
О сущности троцкизма
Троцкизм - одно из основных направлений, претендующих на ленинское начало. Он похож на «альтернативу сталинизму». Но на самом деле троцкизм и сталинизм представляют собой близнецов — ревизионистских противников марксизма.
Троцкий широко известен своей многочисленной ожесточенной полемикой против Сталина и других партийных лидеров. Но Троцкий часто делал это на личном уровне. Он боролся за лидерство, стремясь либо вытеснить соперников, либо, если это было невозможно, вовлечь их в коалицию. Таким образом, жестокое и насмешливое пренебрежение Троцким к другим лидерам и течениям чередовалось с попытками примирить те же течения и лидеров или даже сосуществовать с ними. Он считал, что простой сменой руководства оппортунистические организации превратятся в революционные; он не видел необходимости в относительно длительной работе по созданию независимого революционного течения.
Таким образом, Троцкий в конечном итоге продвигал ряд взглядов и практик, которые сводили на нет борьбу с оппортунизмом и дезориентировали рабочий класс. Более того, его риторический талант оттенял тот факт, что он был близорук по отношению к теоретическим и практическим ошибкам сталинизма и других оппортунистических течений. Его анализ имел тенденцию сводить разницу между ним и сталинизмом к громким, но пустым формулам. У него был талант делать эти формулы захватывающими, но при внимательном рассмотрении оказывалось, что за ними скрывалась близость его взглядов и практики со взглядами и делами сталинистов.
Одним из заблуждений Троцкого является теория деформированного рабочего государства — политическая теория о природе СССР и других официальных социалистических стран, согласно которой они являлись рабочими государствами, находящимися под властью бюрократии.
В основе этой теории лежат три ошибочных положения, разделяемые троцкизмом и сталинизмом:
- Реальные производственные отношения тождественны юридическим отношениям собственности.
- Капитализм тождествен частной собственности.
- 100% гос. собственности тождественны рабочему государству (у сталинистов - вообще социализму).
С ними и предстоит разобраться.
Если мы не станем мудрствовать лукаво и посмотрим на вещи так, как они есть, то увидим, что производственные отношения – это отношения людей в процессе производства – истина столь же тавтологичная, сколь и труднодостижимая для ученых мужей советских университетов и IV Интернационала. Поскольку же производство всех обществ после первобытного, основано на разделении труда, деление его на организаторский и исполнительский, то в основе производственных отношений лежат отношения управления, юридическим отображением которых, более или менее искаженным, являются отношения собственности.
Не поняв этого и отождествив базис – отношения людей в процессе производства, т.е. производственные отношения, бывшие в СССР все теми же отношениями подчинения наемного труда капиталу – с юридическим отражением этого базиса, государственной собственностью на средства производства, Троцкий впал в смехотворную ошибку, для разоблачения которой достаточно внимательного взгляда на реальные отношения в СССР.
Кто управляет производственным процессом, тот и распоряжается произведенным в ходе него прибавочным продуктом. Организатор производства становится эксплуататором производителей. Только тот может контролировать распределение, кто контролирует производство.
Там, где господствует индивидуальная частная собственность, там индивидуальные частные собственники играют решающую роль и в экономике и в политике. Там бюрократия играет роль «служанки», как говорил об это Маркс. Именно последнее обстоятельство служит Троцкому в качестве «доказательства», что бюрократия «не класс».
В доказательство того, что бюрократия в СССР не является господствующим классом, Лев Давыдович указывает на то, что чиновники не имеют акций и облигаций и не могут передать свои эксплуататорские права по наследству. При этом он искусственно переносит черты частновладельческой формы капитализма на государственную и сам же удивляется, как же нелепо это выглядит. С таким же успехом он мог бы доказывать, что церковные иерархи в средние века не были феодалами, поскольку они не имели феодальных гербов и не могли передать свои должности по наследству. Между тем церковь была крупнейшим землевладельцем в Европе, на церковных землях работали тысячи зависимых крестьян, а по богатству далеко не каждый монарх мог сравниться с крупными духовными феодалами.
Да, бюрократия (сама по себе!) не класс, но это неотъемлемая часть класса. И когда, в силу исторических условий, в ее руках концентрируются основная часть средств производства, а индивидуальные частные собственники сокращаются в числе, или даже вообще исчезают, в этом случае бюрократии некому «служить». Она становится основной (и даже единственной) частью класса. Она и есть в нашем случае буржуазия, или государственная буржуазия. Другой части буржуазии просто не осталось, или ее численность незначительна. Бюрократия всегда организована иерархически и в соответствии с этим распределяет между собой свои богатства. И если класс индивидуальных частных собственников исчезает или резко сокращается, она остается все той же, с той же организацией.
Карл Маркс, далекий от того, чтобы видеть в положении рабочего класса мелочь, сравнительно с Ее величеством собственностью, увидел в нем главное звено, ухватившись за которое можно понять всю капиталистическую систему, – и именно поэтому Маркс стал Марксом.
Главная, определяющая черта капиталистического способа производства - отнюдь не частная собственность, но антагонизм наемного труда и капитала, никуда неисчезнувший в СССР, антагонизм, на котором базируется вся совокупность капиталистических отношений: товарное производство, классы, государство, деньги, нации и т.д.
Уничтожение капитализма – это уничтожение не только частной собственности, но и всей системы капиталистических отношений. Осуществляемое революционным пролетариатом (и никем вместо него) уничтожение частной собственности – начало, первый шаг социалистической революции, а не ее завершение. Определяющий признак «рабочего государства» – не государственная собственность, а рабочая власть, руководство организованного и вооруженного пролетариата над всеми областями жизни общества. Где нет рабочей власти, нет и не может быть рабочего государства.
Идейной основой всех этих ошибок Троцкого было непонимание им истинной природы Октябрьской революции – не социалистической, как думают сталинисты с троцкистами, и не чисто буржуазной, как полагают анархисты, но двойной: объективно и экономически – буржуазной, субъективно и политически – пролетарской революцией. Он так и не понял, что экономически Советская Россия ни на одну минуту не вышла и не могла выйти за пределы капитализма, и что капиталистической оставалась действовавшая согласно законам прибыли и рентабельности государственная промышленность.
Теоретические ошибки Троцкого 30-х гг. не ограничиваются теорией «перерожденного рабочего государства». Его принципиальная ошибка, в огромной мере содействовавшая последующему перерождению троцкистского движения, лежала в вопросах тактики, где он проповедовал гибкость. Она вытекала из веры Троцкого в то, что все объективные условия для победоносной мировой революции все ещё налицо и единственное, чего не хватает, так это революционной партии. Поражения революций межвоенного периода Троцкий объяснял исключительно предательством социал-демократов и сталинистов.
Понятно, что такое идеалистическое объяснение объясняет ничуть не больше, чем все объяснения мировой истории победой коварства злых над благородством добрых. Если партия – это единственное, чего не хватает для революции, ее нужно создавать немедленно и любой ценой, прибегая ко всевозможным тактическим маневрам, проповедовавшимся в 30-х годах Троцким.
В условиях господства реакции непосредственные значительные успехи революционного движения невозможны. Попытки перехитрить историю и подменить тернистый путь непримиримости кривым путем маневрирования неизбежно всегда и везде приводят к тому, что революционеры, не завоевав своими убеждениями массы, сами теряют и революционную дорогу, и убеждения.
И когда в начале 50-х годов вождь IV Интернационала Мишель Пабло предложил троцкистскому движению, дабы «быть с массами», раствориться в социал-демократических, сталинистских и «национально-освободительных» партиях, большинство этого движения пошло по указанному им пути. Выступившее же против меньшинство так и не смогло порвать с ошибочным тактицизмом, а потому – кто раньше, кто позже – скатилось в то же оппортунистическое болото.
О сущности сталинизма
Марксизм – духовное оружие пролетариата. Марксизм дает нашему классу объективное и научное объяснение социальной действительности безо всяких предрассудков и мистификаций. Это обстоятельство создает необходимость точно разъяснить рабочим, желающим разобраться в политических вопросах, что такое марксизм и почему он не имеет ни чего общего с такими подделками под него – как сталинизм.
Для начала, немного истории. Партия большевиков действовала в рамках запоздавшей буржуазной революции в России, цель которой заключалась в свержении феодального режима царизма тормозившего развитие капиталистических производительных сил. Октябрьская революция была двойной: объективно и экономически – буржуазной, субъективно и политически – пролетарской революцией. Но то, что может считаться удачным решением революционных проблем в буржуазной революции, не может быть предложено в качестве решения для революции пролетарской.
У всех большевиков, включая и Троцкого со Сталиным, конечно же, было искреннее желание установить диктатуру пролетариата. Но, к сожалению, не было возможности и, прежде всего потому, что не было в достаточном количестве этого самого пролетариата. В России того времени он составлял примерно 10 % населения. Дальнейшая война, разруха, экономическая блокада со стороны капиталистических стран привели к закрытию большей части промышленных предприятий. Одни рабочие ушли на фронт, откуда многие из них не вернулись, другие в органы власти и в партийные аппарат, другие подались в деревню. Произошло распыление, деклассирование большинства рабочего класса России. На предприятиях оставались далеко не самые передовые кадры – самых надежных требовал фронт, государственный и партийный аппарат и т.д.
Таким образом, вся экономическая, а, по сути, и политическая власть оказалась в руках партийной бюрократии. Какой бы революционный состав она не имела изначально – это слой, заинтересованный в получении и сохранении привилегий по отношению к рабочему классу, заинтересованный (независимо от того, что думали его члены) в превращении в правящий класс государственной буржуазии.
Оставаясь в своих национальных рамках, русская революция оставалась буржуазной. Но ее осуществила диктатура рабочего класса, а экономический базис требует обязательного соответствия надстройке. В противном случае, базис неизбежно должен был породить социальную силу, которая уничтожит диктатуру пролетариата. Неразвитые производительные силы оказывали яростное сопротивление диктатуре пролетариата в лице бюрократической тенденции внутри большевистской партии.
Впрочем, дело тут не в личных качествах тех или иных персоналий, а в том яростном накале классовой борьбы между пролетариатом и бюрократией, который не мог не вылиться в массовые репрессии.
Только, не рабочий класс репрессировал контру – как это пытаются представить сталинисты, а наоборот – контра, прибравшая в свои руки власть, подавляла сопротивление трудящихся масс.
При жизни Ленина, молодая советская бюрократия, еще не имела возможности открыто показать свое подлинное лицо. А точнее – звериный оскал все того же капитализма. Все изменилось за считанные годы.
К 1930-м годам под руководством И.В. Сталина, партийной бюрократией были ликвидированы все элементы диктатуры пролетариата, которые еще сохранялись на тот момент после взятия власти большевиками. Тогда власть рабочих и крестьян была подменена диктатурой партии, а точнее - диктатурой партийно-государственной элиты. С этого момента «Советы Народных Депутатов» стали парламентской ширмой для нового правящего сословия, а «профсоюзами» стали называться государственные структуры, жестко централизованные и подконтрольные партии. Традиции независимых организаций трудящихся России, сделавших возможными радикальные социально-экономические и политические изменения в 1917 году, полностью пресеклись.
В силу объективных исторических причин, в СССР к середине 1930-х годов никакого социализма, который соответствовал бы интересам рабочего класса и научным положениям марксистской теории, не было, и быть не могло. Был построен, социально ориентированный государственный капитализм, который можно с таким же успехом назвать и нэоазиатским способом производства.
Государство под руководством Сталина провело крупно-капиталистические реформы. Под его руководством Россия почти покончила с мелкотоварным производством города и села. Если брать в расчет экономический базис, то следует признать прогрессивность реформ, проведённых сталинской элитой по его развитию. Хозяйство СССР достигло в результате соответствия крупно-капиталистическому уровню развитых стран. Но если в отношении экономического базиса Сталин является великим национальным, а стало быть, и буржуазным революционером-реформатором, то в отношении рабочего класса, за счет эксплуатации которого проходили данные реформы, Сталина можно справедливо считать контрреволюционером и могильщиком пролетарской революции.
Конституция 1936г. – это юридическое закрепление контрреволюции по отношению к социалистическим задачам Октября, и одновременно закрепление, решенных им задач этой национально-буржуазной революции.
В дальнейшем все «сталинистские» партии под красным флагом проводили буржуазную модернизацию своих государств, в которых они имели политическую власть. После того как Советский Союз победил во Второй мировой войне, он уже не был на положении «осажденной крепости» и у сталинской партии была возможность строить социализм. Но, партийной бюрократии это уже было не выгодно, ведь тогда бы возникла угроза для ее привилегированного положения. На место частного владельца пришел государственный аппарат чиновников, который управлял процессом труда, присваивал результаты работы трудовых коллективов и расходовал их по своему усмотрению, нанимал и увольнял рабочих (последние, как и прежде, не могли ничем управлять). Все то же самое делает частный собственник.
Сталинский режим не был рабочим государством, то есть не являлся диктатурой пролетариата. Сталинизм не был переходным периодом от капитализма к социализму. Поэтому Сталин, даже если бы и очень захотел, не мог приступить к построению первой фазы коммунизма, т.е. к преодолениию наемного труда, товарно-денежного обмена и переходe к бесклассовому и безгосударственному обществу.
Таким образом, сталинизм, пройдя различные исторические этапы и метаморфозы, закономерно выродился в настоящий частный капитализм, который якобы был «реставрирован».
Нет, не «реставрирован» он был, а планомерно создан! Исторический путь от 1917 до 1991 года – был дорогой к частному капитализму западного образца. Потому что не капиталисты создают капиталистические отношения, а наоборот, капиталистические отношения создают класс частных капиталистов.
Да, «Сталин получил Россию с сохой и превратил ее в ядерную державу». Однако, что в этом коммунистического? Петр I также, догоняя Запад, сделал Россию могущественной Державой. Но, разве он строил прогрессивный для того времени капитализм? Нет, он построил чисто азиатско-деспотическое, феодальное общество, только в европейской упаковке. Сталин – занимался развитием и сверхцентрализацией индустриально-капиталистического производства, только под упаковкой «марксистской».
Сталин так «боролся» за социализм, что ввел привилегии для партийно-государственной номенклатуры. Он вернул царские уставные положения дисциплины и атрибуты в армию. Он расслоил офицеров в зависимости от звания на высших, старших, средних и младших, и даже ввел старую имперскую форму и погоны. При этом по уставу средний и младший офицерский состав не имел право принимать пищу с высшим комсоставом. Во время войны Сталин ввел институт ординарцев, т.е. денщиков у офицеров. А себя он произвел в генералиссимусы. В 1943 г. Сталин убрал «Интернационал» в качестве гимна Советского Союза, заменил его гимном державным, который, в несколько измененном виде, остается гимном и современного российского олигархического режима. Пошел Иосиф Виссарионович и на сближение с РПЦ, наделил церковнослужителей правом голоса, восстановил Московскую Патриархию, некогда упраздненную Петром I - м. В том же году он освободил многих репрессированных священнослужителей. Чего, естественно, не сподобились репрессированные коммунисты из «рабочей» и «левой» оппозиции. О них речь пойдет ниже.
Конечно, это вовсе не значит, что в Советском Союзе не было социальных достижений. Они, безусловно, были. Однако советское общество не было ни социалистическим ни переходным от капитализма к социализму. Поэтому то, что с ним произошло в 1991 году, с точки зрения объективных законов общественного развития, вполне закономерно. Часть партхозноменклатуры обменяла государственные привилегии на частную собственность. А, нам это было преподнесено как «крушение коммунизма в СССР».
Рабочая оппозиция РКП(б)
С конца 1919 — начала 1920 года диктатуру пролетариата отчаянно, но безуспешно, пыталась спасти «Рабочая Оппозиция» - левый фланг большевистской партии. В нее вошли: Шляпников, Медведев, Коллонтай, Лутовинов и ряд других лидеров. К «Рабочей Оппозиции» был очень близок и легендарный рабочий, революционер и большевик Гавриил Мясников со своими соратниками. Сторонники Шляпникова и Мясникова в своих идеях опирались на опыт первых месяцев советской власти — непродолжительный период, когда организация производства действительно осуществлялась на базе самоуправления пролетариев.
Осенью 1920 года члены «Рабочей Оппозиции» смогли привлечь симпатию многих большевиков к своей программе и сформировать «ощутимую поддержку» своим идеям в среде рабочих-партийцев. Но, в 1922 году, «Рабочая Оппозиция» была разгромлена на XI съезде РКП(б) при непосредственном участии Ленина, Троцкого и Сталина.
Еще совсем недавно, в 1917 г., Ленин сам заявлял кадету В. Маклакову что «страна рабочих и беднейших крестьян в тысячу раз левее Черновых и Церетели и раз в сто левее большевиков». Еще совсем недавно, большевистская партия громко заявляла о конфискации помещичьей земли в пользу крестьян и установления рабочего контроля на фабриках. Еще совсем недавно, она говорила о том, что все вопросы управления должны быть переданы народным органам - Советам, избираемым трудовыми коллективами предприятий и сельскими общинами: «Мир - народам, земля - крестьянам, фабрики и заводы - рабочим, власть - Советам!».
Этот переход на левейшие, радикальные позиции, собственно и позволил большевикам приобрести в 1917 г. колоссальное влияние в обществе. Противники Ленина называли его курс «мешаниной из Маркса и Кропоткина», «бакунизмом», «систематической подменой марксистских понятий анархистскими лозунгами». Вторая программа РКП(б) заявляла, что профсоюзы должны были прийти к «сосредоточению в своих руках всего управления всем народным хозяйством, как единым хозяйственным целым». Но, под влиянием объективных исторических обстоятельств сложилась практика такого «устройства», при котором рабочее самоуправление было вытеснено единоначалием красных директоров. В профсоюзах забыли о принципе выборности руководства, оно все чаще просто назначалось партией.
Советы рабочих депутатов еще в начале 1918 года были слиты с крестьянскими Советами и полностью подчинены партии. Пролетариат в этих условиях остался бесправным классом, который авторитарно управлялся высшим партийным аппаратом. Но, не все большевики разделяли такой подход, многие рядовые партийцы пролетарского происхождения, искренне поддерживали лозунги передела земли, передачи власти Советам, а фабрик рабочим. Естественно, они не смогли смириться с тем, что на их глазах топчут идеалы Октября. Первые организованные проявления «Рабочей оппозиции» начинаются с весны - осени 1919 г. Она не представляла собою какого-то сплоченного, организованного, тесно спаянного фракционной дисциплиной движения. Она выдвинула требования - предложили передать управление советской экономикой Всероссийскому съезду производителей, объединенных в профессиональные производственные союзы. На местах же съезды профсоюзов должны были учреждать областные, районные и другие местные хозяйственные органы, чтобы предприятиями и хозяйственными учреждениями управляли рабочие комитеты, выбранные рабочими и служащими.
Они уповали на VIII съезд советов, который, по их мнению был «обязан произнести смертельный приговор бюрократизму». Наивные рабочие-большевики не понимали или не хотели верить в то, что съезды Советов уже превратились в декоративные институты и никак не влияют на реальную политику...
Ленин, не утруждая себя аргументацией, просто объявил взгляды «Рабочей Оппозиции» антимарксистскими — и такая же участь ожидала любого, кто не соглашался с правом партии на осуществление диктатуры. Стараниями Ленина на X Съезде партии прошла резолюция о «Синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии», который он обнаружил в платформе «Рабочей Оппозиции».
Сама же «Рабочая Оппозиция» не соглашалась с такими обвинениями. Уже на съезде при обсуждении доклада ЦК Шляпников заявил:
«Товарищи, сегодня вы решаете величайшей важности вопрос, - вопрос о том, будут ли в дальнейшем профсоюзы нашей республики находиться под влиянием нашей коммунистической партии или, несмотря на разъезды т. Троцкого и т. Зиновьева со своими платформами по окраинам страны, выльются в меньшевистские, эсеровские и др. профсоюзы. Мы расходимся с обеими платформами, представленными здесь, но отнюдь не в плоскости отношения нашего к диктатуре пролетариата, к диктатуре его авангарда - нашей партии, и не в плоскости партийности или беспартийности союзов….Наша позиция по вопросу о роли и задачах профсоюзов диктуется нам существующим положением дела в народном хозяйстве. И только, товарищи, исходя, с одной стороны, из критического положения нашего народного хозяйства, с другой стороны, чтобы охватить широкие пролетарские круги, мы предлагаем вам, средство для вовлечения их в производство, согласно решению нашего VIII партийного съезда, которое зафиксировано в нашей программе» («10-й съезд РКП (б), (8-16 марта 1921 г.): Протоколы», М., Партиздат, 1933, стр. 361, 362).
«Мы противопоставляем теперешнему бюрократическому управлению хозяйством - строго выдержанную систему вовлечения всех рабочих в активное и самодеятельное участие в организации нашего народного хозяйства» (там же, стр. 363).
«Органическая болезнь, которая наблюдается в нашей партии, заключается в оторванности наших центров от партийных масс и всего партийного аппарата от рабочих масс. Следы этой болезни несет в себе и сам Центральный комитет» (там же, стр. 74).
Впрочем, и сам Ленин, выслушав и внимательней изучив позицию всех сторон, заметно смягчил свою оценку, предложив представителям «Рабочей Оппозиции» подобрать более мягкую формулировку вместо слова «уклон». Отметив при этом, что в сторону ужесточения менять ее нельзя:
«Если оно вам не нравится, сдайте эту резолюцию, приняв ее за основу, в президиум для возможного смягчения. Если мы найдем более мягкое слово, то я предложил бы поставить его вместо слова «уклон», а также и в других местах внести смягчение. Против этого мы не будем возражать. Сейчас здесь, конечно, не время заниматься такими деталями. Сдайте резолюцию в президиум для редактирования, для смягчения. Усиление тут немыслимо, - против этого я возражать не стану» (В.И. Ленин, ПСС, т. 43, стр. 109).
Впрочем, замены не произошло.
Осуждая этот «уклон» Ленин обосновывал свою позицию двумя факторами:
- катастрофическим положением в стране, от развала в экономике до восстания в Кронштадте, которое требовало единства действий, и тем,
- что положения платформы Рабочей оппозиции не соответствуют программе партии.
Речь шла о предложении, со ссылкой на Ф. Энгельса, о передаче управления экономикой «съезду производителей». Ленин возражал, что это положение Энгельс относил к коммунистическому обществу, и что оно не может быть применено к той отсталой и разрушенной экономике России начала 1921 г. Хотя программе партии рабочие оппозиционеры, как раз и не противоречили. Вторая программа РКП(б) заявляла, что профсоюзы должны были прийти к «сосредоточению в своих руках всего управления всем народным хозяйством, как единым хозяйственным целым».
При этом было высказано, а затем утверждено в резолюциях два противоречащих друг другу предложения. С одной стороны было предложно и утверждено принятой съездом резолюцией несовместимость пропаганды идей «Рабочей Оппозиции», признанных как синдикалистский уклон, с принадлежностью к РКП (б). С другой – было заявлено полное право отстаивать свою позицию в теоретических журналах с целью изменения партийной программы: «Повторяю, что теоретические споры этим не пресекаются. Предложения изменить программу могут делаться, на этот счет не вносится никакого запрета» (там же, стр. 103).
Из резолюции съезда «О синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии»: «…признать пропаганду этих идей несовместимой с принадлежностью к Российской коммунистической партии.
Поручая ЦК партии строжайшее проведение в жизнь этих своих решений, съезд указывает вместе с тем, что в специальных изданиях, сборниках и т.п. может и должно быть уделено место для наиболее обстоятельного обмена мнений членов партии по всем указанным вопросам» (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», М., Политиздат, т. 2, стр. 224).
Двойственный и противоречивый характер носила и резолюция «О единстве партии»:
- запрет фракций с одной стороны и
- развертывание рабочей демократии – с другой.
Именно таким виделся способ проскочить между Сциллой и Харибдой в сложившейся чрезвычайной ситуации в ожидании международной пролетарской революции.
Триумф сталинской фракции
Ошибочные решения съезда, прежде всего, о запрете фракций, принятые в чрезвычайных условиях, стали использоваться партийным аппаратом для зажима любой критики, как только в руководстве партии власть оказалась у тех, чьи личные качества отвечали интересам стремительно набирающей силу бюрократии. Демократические требования резолюции съезда должен был выполнять тот же бюрократический аппарат, который должен был бороться и с фракционностью. Единая партия запрещением фракций внутри ее делала бюрократию распорядительницей всех технических средств и приемов для массы: типографских машин, радио, помещений для собраний, зданий вообще, площадей.
Избрание Сталина генеральным секретарем стало как бы спусковым крючком. Предложение Ленина о его смещении с этого поста запоздало, не говоря уж о том, что и это предложение было доведено до сведения ограниченного числа лиц уже после его смерти. Не говоря уж о том, что подбор этих лиц уже находился полностью в руках Сталина и его товарищей по триумвирату – Зиновьева и Каменева.
Любая критика правящей тройки Сталин-Каменев-Зиновьев объявлялась фракционной, ее авторы – фракционерами, которым грозили всяческими карами вплоть до исключения из партии. По сути дела эта «тройка» образовала отдельную фракцию, опирающуюся на своих назначенцев на местах. Ее единственной «идеологической» платформой было удержание власти.
Сталинское политбюро собиралось отдельно без Троцкого, вело протоколы, принимало решения, а на заседаниях полного состава разыгрывало заранее срежессированный спектакль, направленный на изоляцию Троцкого. Обо всем этом позже расскажут, перейдя в 1926 г. в оппозицию, Каменев и Зиновьев, предоставив, в том числе и протоколы. А пока от руководящих постов отстранялось левое крыло партии. Были и исключенные. Создавались подпольные коммунистические группы, подвергавшиеся уже прямым репрессиям: «Рабочая правда», Рабочая группа РКП (б).
Указанный фракционный метод правящей группировки получил свое развитие и в последующие годы. В августе 1924 г. на конспиративном совещании большинства членов ЦК был организован «руководящий коллектив» партии. Совещание избрало руководящую «семерку» из числа членов Политбюро без Троцкого и председателя ЦКК Куйбышева. Был разработан регламент этого «руководящего коллектива», согласно которому «семерка» была подотчетна «параллельному ЦК», который созывался перед официальным пленумом и заранее предрешал все его вопросы. Т.е. дисциплина внутри этой фракции прямо ставилась выше дисциплины общепартийной. Дело не ограничивалось только ЦК – подобные тайные структуры формировались и на местном уровне. Для связи этих структур с «руководящим коллективом» был выработан специальный шифр. Т.е. фактически внутри партии была создана подпольная организация.
И это, то самое руководство партии, которое ежедневно со всех трибун и со всех газетных полос обвиняло всех несогласных во «фракционности», нарушении дисциплины и т.д.! Позже, когда все это вскрылось, сталинское руководство нагло заявляло, что большинство фракцией быть не может.
Тогда зачем эти конспиративные органы, если они и так большинство?
Спустя немного времени, партийная бюрократия, под предводительством Сталина, закрепила такое положение дел, сделав свое господство, целю политики партии вплоть до самого развала СССР. Партийно-государственный аппарат был вынужден, и очень быстро вошел во вкус, присваивать результаты труда всего общества, используя их по своему усмотрению, став таким образом «совокупным капиталистом». Ведь класс определяется не абстрактным правом собственности, а реальной возможностью извлекать выгоду из своей власти над другими.
Превратившись в собственника средств производства, переняв эстафету от частных капиталистов, партийно-государственная бюрократия была вынуждена эксплуатировать рабочий класс не менее жестокими методами, чем это делало царское правительство.
Это не значит, что революция выродилась только из-за ошибочной политики большевиков. Были объективные причины, не зависящие от сознания людей. Но факт, остается фактом авангард рабочего класса не удержался на высоте исторической задачи, и слился с государственным аппаратом в национальных границах России. Таким образом, партия большевиков в конечном итоге не смогла поддерживать революционную коммунистическую программу на международной арене.
Задача данной статьи, не «очернить» в очередной образы «отца народов» и «демона революции», а сделать адекватный вывод из исторического опыта, чтобы выстраивать новую тактику классовой борьбы с учетом выученных уроков истории.
Без названия 
Рисунки от искусственного интеллекта: Девушка с персиками 
Эмансипация. 
О русском оружии. Первый отечественный ЗРПК: Более 40 лет успешной службы 
Весна придёт. Но не скоро. 
Сегодня в Алматы гигантская очередь... 
Дошла очередь до второй половины улицы Гиляровского 
С сегодняшнего дня кассы в российских магазинах начали блокировать продажу 
