Сон про маму бывшего

Всю ночь какая-то бредятина терзала несчастную мою голову, а под утро выдало вообще лютую дичь.
Мама бывшего меня не любила, что странно, обычно чужие мамы меня обожают. А этой я категорически не глянулась, была вопиющим мезальянсом для ее золотушного сыночки. Во-первых, старше. Это в шестьдесят пофиг, кому 62, а кому 64. А между шестнадцатью и восемнадцатью — пропасть.
Во-вторых, дворняжка, из рабоче-пролетарской семьи. А там была интеллигенция, технически-врачебная. А тут я, здрасьте, у меня мама маляр-штукатур, а папа — шОфер. Не хотите такую невестку? А чо?
Я оставалась там на ночь и мне было стыдно. Я была как голубой воришка, но непонятно, что я там воровала. Сыновнюю честь? Да мне и самой не пристало бегать по мальчикам, ибо «серьезные отношения» должны быть после свадьбы, а не эт самое. Город мой еще только проходил занозистый путь из первобытно-общинного в примерно-феодальное общество, и честь там предполагалось беречь смолоду. А если «встречаешься» восемь лет, а замуж все не зовут и уже ясно, что не позовут никогда, тоже беречь?
Ну да бог с ним. Вылетала я оттуда на цыпочках, зажав сандалики в потных лапках и обуваясь уже в подъезде. Он закрывал все двери, чтобы я кралась по коридору незамеченной. Девка-невидимка. Очень удобно. Денег не просит, детей не производит, лишнего шуму тоже. Пришла-ушла. И будто нет ее. Но я же была!
Во сне я тащила сумку с какими-то вещичками, знаменующими окончательный разрыв. А сумка такая индийская якобы, большая, коричневая. В совке они популярными были — и выглядит необычно, и пять кило картошки влезет, если что.
У меня влезло все, что с бывшим когда-то связывало. Идиотизм, но я по молодости возвращала вещи когдатошним возлюбленным. Подарки, книжки... Был стыдный эпизод — мы в очередной раз расставались «НАВСЕГДА!!». Я собрала в авоську книги, там хорошие были, кинговский цикл «Темной башни», еще и чужие — он взял у друга почитать, а потом мне дал. А возвращала я их таким некрасивым образом — посреди улицы тыкала в него увесистым пакетом, он шел куда-то с друзьями, ему было не с руки таскаться с поклажей, а мне надо было расплеваться немедленно, здесь и сейчас, убрать все предлоги для возможного камбека. Я оставила пакет на тротуаре, он ушел, пакет украли. Друг на общих вечеринках долго допытывался, когда получит свои книги назад. Я молча пунцовела в углу.
Вот и во сне мне нужно было непременно сбыть эту сумку воспоминаний, затолкать и забыть. А там мамаша. Выскакивает и орет на меня, тряся всеми своими бородавками. У нее все лицо было в крупных образованиях телесного цвета, даже на кончике носа, как у бабы-яги. И весь мой стыд, накопленный за 8 лет, все мои невысказанные обиды и горести прорвались ором наружу. Во сне я с наслаждением высказывала ей, в общем-то ни в чем не повинной женщине, все, что хотела о ее сыночке, писе мармеладной. И почувствовала громадное облегчение, изо сна перешедшего в реальность.
Така хуйня. Больше десяти лет прошло. Она, несчастная, похоронила одного из двух сыновей, погибшего в аварии. Внучка там же покалечилась сильно, инвалид до конца жизни. Живет вроде где-то в Польше, вывезенная бывшим в начале войны. Или уже вернулись, что хуже, и живут в прифронтовом Запорожье. Что мне до них, далекого прошлого? Все устроилось для меня наилучшим образом. Могла ведь до сих пор мыкаться с тем ее сыночком, который мне кишки мотал. Классический такой невротик-абьюзер, который все никак не может бросить мать, поэтому перманентно бросает бабу — сублимация такая. Мы все восемь лет были в состоянии бесконечного камбека.
Охлаждение-разрыв-жгучая тоска-камбек-сказочное время-обострение прежних проблем и резко вниз. Бесконечно этот цикл: острое несчастье разрыва — неописуемое счастье воссоединения. Никакого героина не надо, эндорфиновые качели забесплатно.
Я когда наезжала в Зп, обязательно бывала около его дома, люблю расковыривать старые ранки. Спустя два года было волнительно, спустя пять — уже как-то обыкновенно. Дом и дом. Уродливый, синий. Как туда целые вселенные умещались — непонятно.
|
</> |