Снова про родственников

sovenok101 — 21.09.2018 Общение с родственниками пациентов теперь постоянный фон моей работы.

Мне проще не выделять конкретное время: приходят, я с ними разговариваю, по возможности провожу в блок. Если я занята, они ждут на скамейках за дверью.
В целом, народ на удивление адекватный. Не знаю как это по другому назвать. С нормальными, вполне понятными реакциями. Естественно, когда говоришь человеку, что его близкий в тяжелом состоянии и может умереть, не ждешь в ответ спокойной понимающей улыбочки. Но если помнить, что родственнику в каком-то смысле хуже, чем самому больному -тот, чаще всего находится в медикаментозном сне или, как, как минимум обезболен, то найти общий язык практически со всеми не сложно.

В большинстве своем родственники в блоке проводят не больше 5-10 минут. Если пациент не разговаривает, то долго находиться рядом с ним особого резона нет. Ну постоял, подержал за руку. Общение в одну сторону штука малоинтересная.

Если пациент в сознании, то близкие сидят довольно долго, пока мы не разведем вокруг какую-нибудь бурную деятельность, при которой присутствие посторонних нежелательно. Справедливости ради, в блоке постоянно что-то происходит, так что по-настоящему долго там сидеть получается нечасто.

Есть исключения. Например, у нас уже почти месяц лежит тридцатилетняя девочка с энцефалитом. Про нее стоит рассказать отдельно, история довольно загадочная. Суть в том, что она была здорова и вдруг заболела. И уже почти месяц у нас -на ИВЛ, с минимальным уровнем сознания. Мама практически живет в отделении. То есть сейчас она вышла на работу на полдня и приходит только после обеда. Но в принципе она проводит в блоке большую часть суток. Помогает ухаживать за дочерью, причесывает, разминает мышцы и разговаривает, разговаривает и разговаривает. Мы все очень надеемся, что она достучится и девочка придет в ясное сознание. Шаманство, естественно, но туча консилиумов ничего особенного не дали, сплошные вопросы и советы продолжать лечение дальше.
Состояние мамы изначально пугало меня почти так же, как и состояние дочки. Ни скандалов, ни упреков. Она просто сидела, выпрямившись, и ждала. Часами. Иногда приходили другие родственники и я внушала им, что маму нужно кормить, поить и следить, чтобы она спала. Они кивали и, наверное, что-то предпринимали. Сейчас все уже не так остро, но, например, наш психиатр, взглянув на происходящее со стороны, предложил маме свою помощь. Потому что невозможно переживать то, что переживает мама, и сохранить душевное здоровье.

Бывает, что я говорю родственникам, что их близкий умирает и счет идет на часы. Например, мужчина с тяжелой сердечной недостаточностью. Два инсульта, выполнена каротидная эндартерэктомия, два инфаркта, выполнено стентирование, синдром Лериша, протезирование. Всего 60 с небольшим лет. Сердечная мышца напоминала тряпочку. Жена и дочка, прорыдавшись у меня в кабинете, просто сидели рядом. Потом сказали "спасибо!" и ушли. Через пару часов он умер.

А вот дочка другой пациентки -резекция мочевого пузыря по поводу опухоли, после операции были проблемы, так что мы сильно сомневались в благополучном исходе -просто душу из меня вытрясала вопросами, насколько плоха наша больница и как ей перевести маму куда-то в другое место. Наконец, мама стабилизировалась и отправилась в отделение. Я вздохнула спокойно: теперь дочка будет мотать нервы урологам. А тут они пришли вместе, мама своими ногами, элегантно одетая, и вручили два огромных торта. Все благополучно, маму выписывают. Спасибо было таким же бурным, как и предыдущие переживания.

Молодой человек, 30+, тяжелый алкогольный цирроз печени, в делирии после очередного запоя и после серии судорог. Приходят жена, мать, еще какие-то родственницы. Я как попугай рассказываю, что пить вредно и от этого можно умереть. Они удивляются. То, что он желтый, и что синяки появляются от малейшего прикосновения, их как-то не смущает. Пациент, кстати, опроверг все мрачные прогнозы, пришел в ясное сознание и был отправлен в терапию в объятия любящей родни.

Еще один молодой человек, тоже с подпорченной алкоголем печенью. Сколько он пролежал дома, не понятно, но к нам он попал с пневмонией во все легкие и с полностью забитым гноем трахеобронхиальным деревом. Сепсис, шок, вазопрессоры, постоянные санации, насилие над аппаратом ИВЛ, который просто отказывается дышать в таких условиях. Да, еще поправка: молодой человек родом из очень средней Азии. Судя по состоянию, в котором он приехал, особо заботливых людей вокруг него не было. Но стоило бедолаге попасть в больницу, как оказалось, что обеспокоенной родни у него пол Москвы. Сначала пришел друг. Узнав, что о здоровье пациентов мы беседуем только с родственниками, он привел штук пять братьев (двоюродных, так как паспорт с той же фамилией никто предъявить не может), несколько двоюродных сестер (пара пришла с детьми), троих дядюшек и вполне реальную маму -она прилетела откуда-то издалека, по-русски не говорит. Весь табор сидит в больнице почти круглосуточно: часть на улице -там есть вполне удобные лавочки, а часть осаждает отделение. Каждый хочет зайти и постоять рядом. И каждый, просительно заглядывая в глаза, спрашивает: он не очень сильно болен? он поправится? Я, опять-таки как попка-дурак, повторяю, что он погибает. Что шансов ничтожно мало. Не слышат, не понимают, продолжают заискивающе улыбаться и повторять один и тот же вопрос. И проситься в блок, просто постоять рядом. Очень назойливо. Какая-то другая культура и другой взгляд на вещи. Раздражает ужасно. И никуда от этой толпы не спрятаться.
Сегодня все достигло апофеоза: мне позвонил охранник с центрального выхода и спросил, что делать с толпой из сорока человек, которая рвется навестить нашего умирающего. Я ответила только одно: не-пус-кать. И пошла устраивать разнос тем, кто уже проник в больницу -их было всего трое: главный затейник и две женщины. Потребовала, чтобы все эти хождения прекратились. Кстати, уже убегая с работы, я встретила этого главного затейника. И спросила, что все происходящее значит. Он ответил, что у них так принято: если кто-то попадает в больницу, бросать все, идти туда, сидеть и ждать хороших известий. Те, кто работает, берут отгулы, приезжают из других городов. Просто садятся и ждут, когда все станет хорошо. Мои пророчества, что хорошо уже не будет, почему-то никого не смущают.

И на закуску. Немолодая дама, 60+, ожирение, диабет, флегмона стопы (вскрыли), здоровенная пневмония. Одышка, печень поехала, почки так себе, глюкоза прыгает... Потихоньку собираем, но все очень и очень небыстро. И тут ко мне в кабинет врывается ее сын. Кабинет у меня внутри отделения, двери на магнитных замках, есть видеофон. Но сестры в блоке имеют дурную привычку открывать всем, кто звонит. В общем, врывается этот товарищ и начинает кричать, что мы тут калечим его маму и он нас всех поубивает. Я вызываю охрану, сообщив, что неадекватный мужчина угрожает мне и остальному персоналу. Тут вошли еще две дамы: одна представилась как жена, другая как сестра дебошира. Первая начала меня обвинять в том, что я оскорбляю ее мужа, а вторая снимать все на телефон. Пришел охранник, встал в сторонке, объявив, что мы все ждем ответственного администратора и начальника смены. Пока мы ждали, любящие родственники навестили пациентку, причем, та сына и его жену вполне признала, а "сестру" попросила выйти, так как видела ее впервые. Пациентка, кстати, была вполне довольна и лечением и всем остальным. Дальше, уже вне блока, все было совершенно отвратительно: родственники обвиняли меня в оскорблении, вызывали полицию, продолжалась съемка на телефон. Подогревала всех не-сестра. Наконец, дежурный администратор вместе с охранниками выдворил всю компанию за дверь, предложив вызывать кого угодно уже с улицы. Я написала служебную записку, где рассказала все, как было.
Честно говоря, один такой эпизод сводит на нет все желание пускать посторонних на территорию отделения. Ощущения те еще: безбашенный амбал, со следами бурной жизни в виде много раз перебитого носа. А у меня весь персонал -молодые девчонки. И пока прибежит охрана, он успеет покалечить половину. Да и остальные разборки украли массу времени и оставили отвратительное послевкусие. Девочкам я объяснила, что открывать дверь, не глядя, опасно. Но все-таки. Охранников рядом нет. Защиты особой нет. Кстати, даже миорелаксант, коварно всаженный в ягодицу дебошира, как это бывает в кино, вырубит его далеко не сразу.
Пациентка, кстати, уже переведена в пульмонологию. С ней все в порядке. За выходки сына она дико извинялась. Хотя видно,что реально она с ним поделать ничего не может. Он же ходит там как петух и обещает всех засудить. Пульмонологи, правда, особо не обращают на него внимания:к жалобам и претензиям они уже давно привыкли.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив