Сказка о маленькой фее и Париже

enchantee_x — 23.10.2010



Вы спрашиваете, как девочки становятся феями? Я расскажу вам историю, совершенно правдивую историю о маленькой девочке с пухлыми щечками и двумя белокурыми хвостиками, которая жила в большом, большущем доме. Эка невидаль, скажете вы, все маленькие девочки живут в каких-нибудь домах, больших или маленьких. А разница все таки есть. Некоторые девочки живут в больших домах с большим садом, таким большим, что можно ездить по нему на самокате, в детской у них стоит настоящий батут, а в кухне няня печет яблочную шарлотку и французские тосты, которые французы называют «потерянный хлеб» - это забавно, но к нашей истории никак не относится. Другие маленькие девочки живут не просто в больших, а в очень больших домах с шумной улицей у самой двери. Кто в этих домах только не живет: мамы, папы, ленивые студенты, кошки, собаки, рыбки-гуппии, даже – о ужас! – ящерицы и пауки, школьные учителя, хулиганы, водители такси, детские врачи и феи. Да-да, даже феи. Дома эти похожи на огромные неуклюжие корабли, особенно в сумерках. Вечером в кораблях зажигается сотня окошек, по крайней мере каждое четвертое, и за каждым на подоконнике сидит по маленькой девочке, а то и двум, ожидающим сотню мам, возвращающихся с работы. И в зависимости от того, на каком этаже окошко, разным девочкам видны разные вещи. Некоторые девочки видят, как мамы выходят из метро, поправляют береты и натягивают перчатки, другие девочки наблюдают, как мамы заходят в магазин, тот, что рядом с домом, в котором нет вкусных конфет, зато есть лимонные вафли и простокваша, но кто же любит простоквашу. Нашей маленькой девочке из окна шестого этажа были видны кусочек улицы, газетный киоск и кусочек детской площадки с горкой. Маму она замечала издали – это была самая красивая, самая изящная и добрая мама, с длинными русыми волосами и в красных осенних башмачках. Кэти, так звали нашу девочку, еще издали могла узнать, хорошее ли у мамы настроение. Когда маме было хорошо, она подходила к газетному киоску и покупала Кэти разноцветные резинки, а в палатке рядом – слоеные пироженные, а когда плохо, то шла прямо, опустив голову, потом останавливалась, бормотала «Черт, масло закончилось» и поворачивалась в сторону продуктового магазина. За окном, конечно, не было слышно, как она бормочет, но все равно всепонятно. Только неясно было, сливочное мама купит масло, или подсолнечное, но это не важно – Кэти не любила ни то, ни другое. А иногда мама медленно шла по улице, исчезала из поля зрения, и не сразу поднималась на шестой этаж. Кэти не видела ее, но знала, что мама сидит, поджав ноги, на старой качели и мечтает. Тогда она соскальзывала с подоконника, брала мамину любимую желтую чашку и понарошку заваривала в ней зеленый чай. Понарошку, потому что спички ей мама не давала.

У маленькой Кэти были свои маленькие секреты. Хотя это как посмотреть, вовсе они не маленькие. Ведь не каждая девочка умеет превращать полезную рисовую кашу во вкусное пюре из печеных яблок с медом, а пожухшие листья – в бабочек, самых настоящих живых осенних бабочек. Еще Кэти умела зажигать свет. Это умеют многие маленькие девочки, но сделать так, чтобы на улице зажглись все фонари, все до одного, и горели, пока задержавшаяся на работе мама не дойдет до дома... то-то же! Одним словом, Кэти была многообещающей юной волшебницей. Но главному ее таланту позавидовала бы любая фея, если бы феи были способны завидовать. Кэти воображала. Ей нужно было только хорошенько зажмуриться и представить себе что-то желаемое во всех подробностях – и это что-то непременно сбывалось. Одним прекрасным октябрьским утром Кэти вообразила снег, настоящий белый, пушистый снег, как будто живой, звездочками ложившийся на желтые листья за окном – и снег пошел, тринадцатого октября, такой красивый, что даже взрослые не расстроились, а весело побежали во двор играть в снежки. Чаще всего Кэти воображала всякие приятные мелочи: приезд крестной, прогулку в зоопарк, красный вязаный шарф вместо скучного коричневого или мультики по телевозору, когда болела. Однажды она вообразила, что маме дали премию на работе. Сначала мама не поверила, потом разволновалась, потом позвонила лучшей подруге, а потом махнула на все рукой и купила два билета на море. Кэти тогда впервые увидела море, такое большое и синее, что как она ни старалась впоследствии, его не удавалось представить. Там на море она раскрыла глаза пошире, на всякий случай, и крепко вцепилась в мамину руку, чтобы не потеряться в синеве. Они так и делали все держась за руки: и замки из ракушек строили, и прыгали через волны с барашками и ловили в прибое маленьких, с мизинчик, крабов и отпускали их снова в море. А вечером мама надевала длинный, до земли синий сарафан и белую шляпу и гуляла с Кэти по набережной. Я уже говорила, что мама нашей феи была очень красивой, самой красивой мамой на свете? Глаза у нее были голубыми, в тон сарафану, волосы русыми, а на носу высыпали веснушки, совсем как у Кэти. Еще у нее был такой голос, знаете, такой ласковый, как будто она словами гладила по голове. И все гулявшие по набережной конечно же оборачивались на красивую молодую женщину с красивой маленькой дочкой и улыбались им вслед, а некоторые даже улыбались в лицо и дарили мороженное и морские камни с дырочками. Мама говорила, что эти камешки называются куриный бог и что они на счастье. К концу каникул у Кэти собралось столько морских богов, что ими без труда можно было осчастливить всех маленьких девочек в ее большом доме, а то и на всей улице, а там этих домов знаете сколько! Так много, что из чемодана пришлось выложить мамины белые босоножки на платформе, чтобы сложить в него все камни. Мама так и шла вдоль платформы вокзала: в лиловом платье, в белой шляпе, которая тоже не поместилась в чемодан, одной рукой она держала за руку маленькую девочку, а другой несла белые босоножки, как на пляже. А за чемодан пришлось заплатить носильщику, потому что рук у мамы только две, а ценного груза гораздо больше.

Как и все маленькие девочки, Кэти любила оладьи с абрикосовым вареньем, сметану с сахаром, сладкий чай и рисовать с мамой. Маме доставался желтый фломастер и рисовать принцесс, а Кэти пририсовывала к ним принцев красным фломастером. Рисовать принцев – непростое дело, особенно если вы ни одного в жизни не встречали. «Мама, а принц какой из себя?» - спрашивала Кэти. Мама морщила лоб и рассеяно моргала, она ведь тоже не сталкивалась с принцами. – Он высокий, с золотыми волосами и в шляпе – вот такой – подсказывала ей Кэти, - и с бакенбардами! Кэти знала множество умных слов и разговаривала иногда совсем как взрослая. – Продолжай, мама! – просила она. И мама продолжала, - у него серые глаза и длинные пальцы. И морщинки в уголках глаз, и... – И машина! – перебивала Кэти, хлопая в ладоши. И пририсовывала синим фломастером к принцу машину на двух колесах. – Он хорошо пахнет: немного кофе, немного парфюмом, немного свежей рубашкой, - продолжала мама, - читает в метро и не носит перчатки. – И еще он дарит девочкам цветы, - шептала ей на ухо дочка и щекотно смеялась. Потом она зажмуривалась и изо всех сил старалась вообразить настоящего принца – но никак не получалось. Принцы получались кривоватенькими и никак не находили с мамой общего языка. Это вам не шутки – вообразить принца, ни разу ни одного не повстречав.

- Мама, - спросила Кэти, семеня следом за мамой в направлении трамвайной остановки, - как ты думаешь, где живут принцы? Мама чуть замедлила шаг и оглянулась по сторонам - утренняя улица была полна народу: дворники, прохожие, спешившие по делам, лицеисты, пытавшиеся купить сигареты, старичок, выгуливавший лохматую собаку, собака, лаявшая на воробьев, мамы с детьми и даже один папа с близнецами, продавец газет с газетами, лоточница с пирожками, водитель трамвая – в жизнерадостной, суетливой толпе не было ни одного принца. – Наверное, в Париже, - сказала мама, - принцы живут в Париже, где же еще... И вздохнула.

Оо, Кэти знала, что такое Париж! Мама ездила туда в коммандировку на целых пять дней и привезла ей оттуда красную юбку с волланом, браслетик, шоколадку с миндальными орешками и цепочку с куллончиком-черепашкой. И рассказывала, как кормят в самолете и что такое круассаны и что утром над рекой туман и кто такие горгульи. – Мамочка, а давай представим, что мы живем в Париже, - попросила Кэти, умильно закатив глаза. Они как раз зашли в трамвай и уселись на единственное свободное место – возле окошка, сначала мама, а к ней на руки – Кэти.

- Давай вообразим, что мы живем в Париже, вдвоем, в таком, ты рассказывала, который смешно называется и цветы еще на подоконнике...
– В меззанине.
– Да, в мезинине! А в окошке чтобы было много цветов, как будто мы настоящие принцессы. И чтобы внизу дома была кондитерская и нам бесплатно дарили пироженные за то, что я хорошая девочка. И давай пусть у кондитера не будет детей, или давай пусть будут, но уже большие, поэтому он будет кормить меня шоколадом, как будто я ему родная.
- А что мы будем делать в Париже?
– Мы будем гулять. Мы тебе купим длинное бежевое пальто, как ты хотела осенью, и белый зонтик, а мне – фиолетовые сапожки, потому что в Париже же дождь, и будем красиво гулять по набережной.
– Сены. Там, где букинисты продают открытки девятнадцатого века, а птичники торгуют клетками.
– Мама, а что еще делают принцессы в Париже?
– Нуууу... Они ходят в театр, как мы с тобой. Помнишь, мы ходили на щелкунчика и ты еще месяц просила купить тебе пуанты? Они здороваются с прохожими, кушают на ходу сливочные трубочки и покупают букетики фиалок.
– Нет, мы с тобой не будем ничего покупать, просто будем гулять, гулять и кушать сливочные трубочки. А потом нам встретится принц. На мосту. Там везде принцы, а этот будет принц на мосту, чтобы мы его узнали. Он будет смотреть на уток и звать его будет Эммануэль. И у него не будет шарфа, пусть ему шарф ветром сдует, что ли. И он будет так смешно втягивать голову в плечи, совсем как ты, когда идешь от метро к дому. И вообще ему будет холодно и хотеться уехать из Парижа в теплые края и чая ему будет хотеться. Потому что понимаешь, ему некому заварить чаю, он же одинокий принц. – Хотя очень красивый, - добавила Кэти, мечтательно закатив глаза. – И я подойду к нему и протяну ему сливочную трубочку, надо будет только не забыть не надкусить ее, а то вдруг он откажется. И он скажет: «Какая милая девочка!», а я скажу ему «Вы тоже милый» а потом скажу «А вот моя мама» и покажу на тебя. Только ты стой поотдаль и делай вид, что все это случайно и не кричи мне «Кэти, Кэти» и не дергай за руку.
– А он?
– А он сначала ничего не скажет, просто подумает, какая же ты красивая и что он тебя уже где-то видел. Принцам всегда кажется, что они всех уже где-то видели. А ты подумаешь, что у него серые глаза и нет перчаток. А я шепну ему: «Подарите ей фиалки, пожалуйста!» и тут окажется, что у принца в кармане есть маааленький букет фиалок и он, смущаясь, протянет его тебе. А потом он тебя поцелует.
– Вот так просто?
– Вот так просто.

Трамвай качнулся на повороте, мама крепко прижала к себе маленькую фею, а та зажмурила глаза и без усилия вообразила Париж в мельчайших подробностях.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив