Лет пять назад
спасали бедных несчастных учителей. Которых что-то там
разгоняло-реформировало родное государство. Тех самых учителей,
которые и построили это самое государство. Которое процентов на
девяносто - именно их детище. Тех самых учителей, которые на
избирательных участках в их школах, вбрасывали, приписывали,
подделывали, выгоняли наблюдателей, перепечатывали протоколы - или
просто молчали.
Есть какие-то поддельщики выборов, которые обитают
где-то в другом измерении, раз в четыре года прилетая к нам с Марса
и подделывая выборы, и есть учителя, которые хорошие и мы их будем
защищать.
То, что это одни и те же существа - уже не
объяснить.
Защитный механизм неприятия реальности уже
установлен.
И чтобы его демонтировать, нужно лет двадцать,
американцы и программа денацификации.
Восемь лет назад я был на наводнении в Крымске. Помогал
бедным несчастным жителям. То, что две трети жителей затопило
потому, что они самостоятельно застроили пойму реки, которую
застраивать категорически напрямую запрещено, потому что наводнения
там стабильно раз в пару лет - это уже какие-то другие бедные
несчастные жители. Логическая связь на этом моменте
обрывается.
Уехал я из Крымска после того, как волонтеры строили
снесенный через овражек мостик и чистили подвал пятиэтажки от ила,
а мужики из этой самой пятиэтажки сидели в доминошне с баклажкой
«Жигулевского» и ржали над дураками с лопатами.
Потом был затопленный Благовещенск. В котором я тоже
был волонтером. В котором «Единая Россия» - везде. На каждой
лавочке. Там просто нет никакой другой жизни, кроме единой с
народом партии. Именно эти бедные несчастные люди голосовали именно
за эту систему, которая оставила их без штанов.
В Благовещенск приезжал Малахов. С «Первого канала»
который. На помощь Благовещенску дал деньги Никита Михалков. Когда
я, уже имея уголовное преследование, на деньги Малахова с
Бесогоном, которые засрали людям мозги, которые пошли голосовать за
Путина, который их бросил без штанов, повез развозить им
гуманитарную помощь, потому что они хорошие и им надо помочь, чтобы
Малахов и Бесогон и дальше засирали им мозги и они и дальше
голосовали за Путина, и Малахов привозил им помощь, я понял, что в
этой схеме происходит какая-то херня.
Пару недель назад в этой замечательной стране был новый
гонимый. Омбудсмен полиции. Это паблик там такой был. «Омбудсмен
полиции». И человек, который его вел. Бывший милиционер. Который
защищал права полицейских, нарушенные по беспределу в путинском
государстве, которое они же охраняют.
Пытаться объяснять, что если ты защищаешь права солдат
вермахта, то это нифига не значит, что ты строишь в Третьем Рейхе
правовое демократическое государство - дохлое дело.
И вот теперь врачи. В моем представлении врач, это
человек, который спасение другого человека ставит превыше всего.
Даже превыше своей собственной жизни.
Когда я, в восемнадцать лет, с квадратными от ужаса
глазами вернулся в Москву из Чечни - мне жутко повезло, у меня умер
отец и мама поехала за мной и выбила мне отпуск десять суток, а
отпуска тогда не давали никому - и я попытался лечь на дурку, чтобы
хотя бы месяц откосить от войны, врач, эта бедная несчастная медик,
орала на меня, что все мы сволочи, не хотим Родину защищать, и как
доходит до отправки туда, сразу заболеваем.
Я сейчас не приукрашиваю - именно орала, именно этими
словами.
Врачи в Кащенко, где мне все ж таки удалось зацепиться
на три недели, вручили мне бумажку со штампом «годен» - езжай,
сынок, подыхай за нашу благословенную империю на Кавказе. Меня
потом много-много раз предавали, но предательство врачей, на
которых ты, еще ребенок, смотришь с последней надеждой, потому что
очень не хочется подыхать только-только вылезя из-под мамкиной юбки
- одно из самых болезненных.
Я вот иногда пытаюсь поставить себя на их место - и я
не могу представить, чтобы я подростка отправил бы в
мясорубку.
Доктор в травмпункте, к которому я пришел после
избиения меня ментами шестого мая на Манежной, где мы пытались
устроить Майдан - «ушиб левой челюсти, множественные гематомы» -
шипел, что мы мутим воду против Путина, а на мой вопрос, будет ли
он отправлять запрос об избиении в полицию, что врачи в травмунктах
обязаны делать, просто захлебнулся ядом.
Когда на одной акции в Подмосковье местный командир
местного ФСБ, мразь с лицом карася и выпученными глазами, начал
сажать мою знакомую, отбирать её машину, пытаться обвинять нас в её
же угоне, потащил в отделение и у неё начался криз с давлением в
двести шестьдесят, врачи стояли рядом, смотрели на неё, лежащую на
асфальте, и только потом, спросив фсбшника «она вам больше не
нужна?» начали что-то делать.
Про врачей в колониях я уже промолчу.
Про сотку в карман как обычное дело после приезда
скорой.
Про то, что «ни один не согласился говорить на
камеру».
Ну.. собственно, все тот же вопрос - это те же медики,
или какие-то другие?
Один раз врач действительно пыталась меня спасти.
Молодая красивая психиатр на медкомиссии в военкомате сказала мне
«ты что, идиот что ли» и отправила на обследование. И я ушел в
армию на полгода позже. И пропустил штурм Бамута.
Остальные медики, с которыми я сталкивался в
критических ситуациях, в девяти из десяти случаев работали на
стороне системы.
Когда Костю Котова перевезли куда-то из СИЗО, и было
подозрение, что он в одной самой извсетной в Москве больнице, я
написал её главврачу, который раньше играл в оппозиционность и
помогал всяким там либералам с лечением - и мне тоже помогал, когда
я сломал ногу, по своей инициативе, я ни о чем не просил - с
просьбой просто ответить, у них он, или нет, чтобы найти человека…
Как без права переписки, да - пропал арестованный, и черт его
знает, где он.
Доктор теперь известная личность, выступает на НТВ и
«России-24».
Знаете, что для меня стало по-настоящему культурным
шоком на Майдане?
Скорые, которые с сиренами спускались к «Козацькому» и
увозили раненных, несмотря на противодействие титушни, беркутни и
властей. Меня это поразило.
Представить, что скорые вереницей вывозят раненных с
Болотной, прорываясь сквозь омон и окружение титушек, прячут их в
Михайловском монастыре, укрывая от фсбшников, делают там
операционную, полуподпольно оперируют государевых преступников, и
прячут их от царевых людей - представить это в Москве совершенно
невозможно.
Для украинцев это само собой разумеющееся, но для меня
это был культурный шок.
Гигантская пропасть между двумя - нет, не странами -
обществами. Именно людьми.
В Мордоре даже врачи - государевы люди. Которые
работают на систему. И никак иначе там быть не может.
Помните, как у Шаламова врач, главным делом жизни
которого было разоблачение симулянтов на Колыме и отправка их
обратно на смерть, вместо спасения их жизней, что он мог бы -
обязан был! - делать?
Ничего особо не изменилась.
Скажите, а вы правда доктор...
И текст этот, конечно же, не про медиков. Не про
медиков, не про учителей, не про слесарей, таксистов, водителей
тролейбусов, вахтерш метро и не про Крымск с
Благовещенском.
Я вот сейчас напишу строчку, которой разжую, о чем этот
пост, разжую, смочу слюной и положу в рот - но вы же проглотить все
равно не сможете, мои дорогие бывшие соотечественники. Не дойдет
все равно.
Этот пост не про медиков.
Этот пост про то, что все мы ругаем товарища Сталина -
но четыре миллиона доносов кто написал-то?
Товарища Путина ругать вы уже научились. И, разумеется,
за дело.
Теперь осталось сделать следующий шаг.
Иначе выздоровления не будет.
В окно опять лезут какие-то враги.