"Самоотверженная мать" Анна Андриановна (Разбор повести Петрушевской)

tanja_tank — 15.11.2018 Читательница Елена проанализировала повесть Людмилы Петрушевской «Время ночь». Она считает: тот, кто испытал на своей шкуре яд под названием «токсичная мать», увидит в этой вещи именно тот смысл, который закладывала автор.

"Я прочитала эту повесть в возрасте девятнадцати или двадцати лет много лет назад и пережила настоящее потрясение.

Это было мое первое знакомство с Петрушевской, с первых же страниц меня поразил желчный, колкий, меткий язык повествователя в повести, пожилой поэтессы (или мнящей себя таковой) Анны Андриановны, от лица которой и рассказывается история.

Но было ещё что-то за язвительно-остроумными наблюдениями Анны Андриановны, за всеми этими быстро мелькающими, насмешливо описанными деталями.

Что-то притягивало и отталкивало, манило в её мир и одновременно странно пугало.

Не буду затягивать вступление. Переворачивая очередную страницу, я вдруг поняла, что Анна Андриановна (АА, так дальше и буду ее называть) – чудовище. Да, она рассказывает, как одна воспитывает внука, брошенного дочкой, но я откуда-то знаю, что она – чудовище.

Да, она делится тем, как всеми правдами и неправдами она добывает ему и себе средства на пропитание в страшноватые восьмидесятые (конец 80-х точнее), но что-то подсказывает мне – АА многого недоговаривает.

Повесть построена как монолог-жалоба АА на сложную судьбу и на детей. Один из лейтмотивов этого монолога – заявление о том, как бесконечно она любит своих сына и дочь («Ау, Алена, моя далекая дочь. Я считаю, что самое главное в жизни — это любовь. Но за что мне все это, я же безумно ее любила! Безумно любила Андрюшу! Бесконечно»).

Но дочь почему-то не живет с АА. Алёна где-то блуждает беременная и с малолетней дочерью от человека намного старше нее и женатого, скитается одна по съемным квартирам, оставив старшего семилетнего сына Тимку с бабушкой.

Сын АА в свои двадцать с небольшим уже отсидел в тюрьме, женат и периодически пытается покончить с собой. Все эти детали мелькают уже с первых строк. Какие знакомые мотивы для читателей журнала, посвященного деструктивным людям. Но в момент того моего первого давнего чтения повести я была слепа как новорожденный котенок, и картина довольно долго не могла передо мной сложиться.

Основной событийно-повествовательный план рассказа включает всего несколько дней, в течение которых АА навещает нескольких подруг с жалобами на дочь, потом неожиданно дочь Алена приходит с годовалой дочкой и новорожденным ребенком с просьбой приютить ее.

АА немедленно разыгрывает сцену: заявляет Алене, что забирает из дома престарелых бабушку (АА совершенно не нужно, чтобы в её доме проживали еще двое детей и пугает Алену тем, что жить у нее негде). В результате Алена забирает сына и со всеми тремя детьми снова исчезает из жизни АА.

Вокруг этого, по сути, одного трагически-лаконичного события прихода и ухода в никуда нищей дочери с детьми закручен целый водоворот воспоминаний и рассуждений АА о своей жизни. Читатель становится свидетелем мистерии, которая разыгрывается в душе героини, - многочисленных «сцен», когда она находит все возможные и невозможные оправдания для своих неблаговидных поступков.

Отвращение к АА начало во мне по-настоящему копиться с момента, когда она начинает вдруг цитировать дневник дочери (ну разумеется, АА не испытывает никаких сомнений, что имеет право его читать). Алена описывает свое первое свидание и секс с отцом дочери, она полна восторга и совершенно не понимает, что её хладнокровно используют.

АА же всё прекрасно поняла, но не может не позлорадствовать, «нет, надо действительно это оставить для потомков, да я по сравнению с ней просто не знаю что, младенец невинный, несмотря на то, что у нее это всего второй человек: кобели чувствуют в ней ее женскую слабость и способность раз и хлопнуться на спину от счастья». Вот такая вот материнская любовь-зависть-ненависть.

Кстати, это уже не в первый раз, что АА читает Аленины записи: «она писала письма со всякими смешными деталями и стеснялась мне их читать (но я читала и восхищалась, видя в ней будущую писательницу, и как-то однажды это ей сказала и в доказательство процитировала ее же фразу, шутку — и был дикий скандал о шмоне, который я устраиваю у нее, об обысках, дикий, дикий скандал)».

Как любой деструктивный человек АА невыносимо противоречива в своих поступках. Например, она заставила отца Тимки (отца старшего Алениного сына) жениться на Алёне, пригрозив ему деканатом, но, когда он приходит жить к Алене в комнату, АА объявляет, что он женился только ради прописки.

Она абсолютно лжива и манипулятивна, а также невероятно скупа:

« — Каких денег? — вскричала я. — Ких еще денег? Я кормлю троих! Да! И я четвертая! Здесь все из моей крови и мозга! Так я стала восклицать, сама имея пять рэ в сумочке и часть на сберкнижке, мамина страховка, а часть за плинтусом”.

Одним словом, весь деструктивный репертуар налицо.

Но АА использует и более тонкие формы абьюза. Во время первого чтения я не обратила на них внимание, но перечитывая недавно и, вспомнив некоторые истории из Таниного блога, заметила. Например, сообщение интимных подробностей своей жизни дочери-подростку:

«…каким мы пользовались в Гаграх на пляже успехом, дедушка посидел с нами наш, сестрин муж, плюнул и больше с нами никуда не выходил. А эти обступили, так сладко вслед чмокали, целовали даже воздух, проходу не было.
— Мама, ты… (шипит). Я просто не знаю… пошлость.
— Ну и что, он у Ленки интересный? Тоже из Гагр?
— Что ты ко мне пристала? (чуть не плачет)»

Любые попытки Алёны в чем-то обвинить и усовестить мать («Все детство прошло в криках, все самые лучшие времена. Кривая семья») заканчиваются издевательствами со стороны АА и слезами Алены, которые доставляют АА неизъяснимое удовольствие («Глаза ее наливаются слезами, все-таки что-то человеческое в ней еще осталось, со странным удовлетворением замечаю я, какое-то осталось у нее чувство стыда, неловкости за свой разврат»).

Но дочь Алена, будучи от природы сильным человеком и матерью, в конечном итоге нашла в себе силы разорвать с АА («На полу лежала сплющенная пыльная соска. Она их увела, полное разорение. Ни Тимы, ни детей. Куда? Куда-то нашла. Это ее дело. Важно, что живы. Живые ушли от меня. Алена, Тима, Катя, крошечный Николай тоже ушел»).

Судьба сына АА страшнее. Он отсидел в тюрьме из-за драки (АА могла бы найти какие-то способы сократить ему срок – Андрей её постоянно упрекает в этом - но она не стала этого делать). Придя из тюрьмы, он становится безработным, женится, много пьет, издевается над женой, постоянно требует у матери денег и грозится покончить с собой. Из одного сценария (с деструктивной матерью) он попадает в другой, где деструктив уже он сам.

АА не оставляет попытки манипулировать сыном, хотя выглядят эти попытки откровенно смешно.

«Андрею я тоже пыталась сделать свой подарок, приобрела ему книжку «Правила хорошего тона», брошюру, но он отверг и запросил свою обычную цену, грубо и по телефону. А я уже поработала над этим текстом и жирно подчеркнула некоторые положения, так называемое поведение в быту. Андрей, кстати, опять грозился, что выбросится из окна.

Правда, не мне сказал, а жене, что уж она там ему опять нагрубила, в прошлый раз он ничего не угрожал, а просто не вынес, выбросился действительно со второго этажа в сильной стадии опьянения, как определили в больнице. Перелом обеих ног, неудачно упал на асфальт. Лежал в больнице, и теперь у него болит пята.

Пята болит, как жена его сообщает, невыносимо, а по видимости нет ничего. Задет какой-то пяточный нерв. Он не способен оказался на ходячую и стоячую работу, только на сидячую. Где ему ее подберешь, чтобы и лежать иногда, только в пожарке или сторожевать. Трагедия, трагедия! Тому уже прошло пять лет. Две ноги пять лет назад со второго этажа.

Я их обоих боюсь, мужа и жену. Она говорит по телефону, что у них все в порядке, вчера рукав халата оборвал у нее, но так все в порядке. Она медсестра. Тяжелая работенка, но она лечит и колет ему болеутоляющее, массаж ноги, ванночки, а ведь он еще молодой!»

А вот некоторые принципы воспитания и психологические приемы, которые использует АА с детьми и внуком.

1. Унижение и принуждение к подчинению в присутствии посторонних, чтобы, якобы, воспитать характер. Например, АА сообщает женщине, которая хочет угостить внука Тимку шоколадной конфетой, что ему, якобы, нельзя есть шоколад, «Он отвернулся. Он стыдится своих слез, молодец! Так просыпается гордость!»

2. Оскорбление с «воспитательной» целью («о освежающая сила оскорблений!»),

«— Ты тоже разве нормальная? — сказала я ей в дополнение. — Посмотри на себя. Ты опять на занятия не пошла, ночью читаешь, утром не встаешь. Это же типичный психоз. Наследственность — это такая вещь. Моя дорогая.
Я говорила все это лишь для того, чтобы взбодрить ее …».

3. Показательный скандал в присутствии ребенка для самоутверждения за счет ребенка. («И рядом еще и Он, святой младенец, который не может сообразить, что рушится конец света для него, его мама (я) и его Алена (мать его) ругаются последними словами, его две богини! Я же для него живу!»)

4. Необъяснимые для ребёнка, экзальтированные реакции, особенно тогда, когда ребенок этого меньше всего ждет.

«Пришел малыш со словами: «Баба, чего ты трясешься, отними руки от лица, не трясись, а. Не психуй», — хлынули наконец радостные слезы из моих глаз, сухих ущелий, хлынули, как солнце сквозь дождь в березовом лесу, мой дорогой, мое солнце незакатное. Как мертвый подставлял свое лицо бесчисленным поцелуям. Кожа бледная и светится. Ресницы густые и слипшиеся, как лучи, глаза серые с синевой, в бабу Симу, у меня глаза золотистые, как мед. Красавец мой, ангел!
— Ты с кем говорила?
— Не важно, мой маленький. Мой красивый.
— Нет, с кем?
— Я тебе сказала. Это взрослые дела.
— С Аленой? Ты на нее кричала?»

Тимка задает простой и конкретный вопрос, он хочет знать, не поссорились ли опять бабушка и мать. В ответ его унижают («Это взрослые дела») и одновременно беспричинно идеализируют («Мой красивый»).

Ну и так далее. И после всего этого АА удивляется, что Тимка «психованный»…

Помню свою реакцию, когда закончила читать повесть, – я как будто «провалилась» в страшные глубины души АА. Наверное, за счет повествования от первого лица, а также за счёт невероятной точности многих наблюдений АА (Петрушевская наградила героиню метким глазом), которые не дают прервать чтение, настолько захватывает поток смешных, абсурдных и зловещих образов в потоке сознания-речи АА (знакомые, приятельницы, случайные встречные и т.д.).

Будучи монстром, АА как никто видит и понимает природу зла в других людях (добро она, разумеется, почти не замечает), но слепа и глуха к огромному злу, которое она принесла собственным детям.

Когда я попыталась почитать что-то из литературоведческого по поводу повести, я, честно, не поверила своим глазам. Вот что выдает критика:

«В характере главной героини повести "Время: ночь" Анны сочетаются две противоположные тенденции – самоутверждение и самоотречение. Анна Андриановна самоутверждается через самоотречение. Близкие не воздают ей за все её невероятные хлопоты, жизнь заканчивается, а в семье полный разлад и безденежье».

Самоотречение АА? Чур меня от такого самоотречения…

По-моему, всё вполне внятно объяснила читателю Петрушевская, не обошлась без иносказательности, но ведь это все-таки художественная литература, она в принципе обязана говорить загадками. Повесть доступна к чтению онлайн. Возможно, кому-то она будет интересна. Лично меня она многому научила и на многое открыла глаза.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив