Размышлизмы о чудесах

anairos — 21.01.2019 Что-то в последнее время мне постоянно вспоминается Роберт Бойль и его своеобразная теория чудес.

По мнению отца современной химии, человек призван познавать мир, ибо через творение он познает Творца. Однако в то же время человек прискорбно ограничен, и сколько бы ни трудился, некоторые особенности творения все равно останутся ему недоступными. Своими чувствами он их не заметит, а своим умом – не поймет.

Поэтому Бог, со своей стороны, помогает нам и подбрасывает подсказки – Откровение, записанное в Библии, и знамения, которые являют нам Его силу и мудрость. Они не заменяют научное познание, а дополняют его, поскольку открывают нам то, что научным методом открыть не получится.

Я уже приводил пример интересного вывода, который Бойль делает из пророчества о воскрешении мертвых в день Суда.

Наука говорит нам, что все тела составлены из атомов. После смерти тела вещество, из которого оно состояло, разлагается, атомы рассеиваются и рано или поздно становятся частью каких-то других живых тел. Кто-то подсчитал, что в каждом из нас находится по меньшей мере миллион атомов, которые когда-то были Платоном. Или Гитлером. Или Махатмой Ганди.

В то же время Писание говорит, что в конце времен все умершие воскреснут в прежних телах, которые у них были при жизни. Как такое возможно, если у них есть общие атомы – кому эти атомы будут принадлежать? А если «недостающие» атомы будут взяты откуда-то еще – сказано же, что «воскреснут в прежних телах», а не «Бог сотворит для них новые».

Разрешить противоречие можно только одним способом – если предположить, что все атомы одного элемента идентичны, и не существует никакого способа их различить. Тогда тело, составленное из таких же точно атомов в таком же точно порядке, будет буквально тем же самым телом.

Постулат об идентичности атомов лег в основу физики и химии и оставался там достаточно долго – пока не были открыты изотопы и радиоактивный распад некоторых элементов. А постулат об идентичности элементарных частиц (электрон равен любому другому электрону) остается в силе и по сей день, насколько мне известно. Есть даже теория, согласно которой во вселенной есть ровно один электрон, путешествующий не только в пространстве, но и во времени и взаимодействующий только с самим собой.


Бойль оригинален, пожалуй, только в конкретных практических выводах, которые он делал из своей теории. Сама же теория, хоть и иначе сформулированная, куда старше его.

Почти везде, где мыслители задумывались о природе чудес, они приходили к выводу, что таким способом Бог (или иное имя потусторонней силы) являет себя миру. Никакого другого предназначения у чудес нет. Их невозможно приспособить к делу. Они случаются нерегулярно и не исполняют в природе никакого определенного предназначения. Но они вызывают у нас ужас, изумление и осознание, что за пределами известного нам мира есть еще огромная вселенная.

В общем, по этой теории познание реальности – процесс двусторонний. Не только мы стремимся изучать, но и сама реальность стремится быть изученной, а потому активно с нами сотрудничает.


Бойлю тут противостоит Чарльз Форт. У него тоже была собственная своеобразная теория чудес, в которой нет места никакому личному Богу. Единственный Бог, в которого Форт верил – основополагающее и всеобъемлющее единство всего сущего.

Такому Богу не обязательно быть живым и разумным. Форту даже приписывают фразу: «Если Бог есть – кто вам сказал, что Он вменяем?», которой он не говорил, но вполне мог бы. Но вот некоторые инстинкты и привычки у этого Бога вполне могут быть.

По Форту, чудеса исправляют перекосы в равновесии природы. В пустыне начинается засуха, но дереву нужна вода – и прямо над ним из воздуха начинает капать. В какой-то местности случился недостаток насекомых, необходимых экосистеме – и внезапно, неведомо откуда, миллионные тучи насекомых налетают на эту местность.

Это практически системы саморегуляции, логистики и иммунитета того огромного организма, частью которого мы все являемся.

Но поскольку сила, стоящая за этими событиями, безумна и не слишком хорошо соображает, чудеса часто оказываются бессмысленными, запоздалыми или чрезмерными. Чего, например, стоят сокрушительные потопы и наводнения, которыми часто сменяются засухи.

Манна, о которой говорится в книге Исход – съедобное вещество, которое и по сей день выпадает в Синайской пустыне время от времени. Скептики утверждают, что это кусочки местного лишайника, который действительно съедобен, и который здешние жители используют на корм скоту. Однако лишайник леканора съедобная ни видом, ни вкусом не напоминает описанную в Библии манну.

Форт, как всегда наполовину серьезно, предположил, что манна действительно появилась там, как дар умирающим от голода переселенцам. Однако Бог не рассчитал времени, и поэтому она продолжает выпадать и две тысячи лет спустя.


Можно постараться и придумать схему, в которой Бойль и Форт одновременно правы. Познание мира – часть общего порядка вещей, что-то вроде обеспечения должной связности и энергообмена. Люди – центральная нервная система Земли, призванная всюду проникнуть, везде прикрепиться синапсами и взять на себя полный осознанный контроль над всеми процессами. С нашей помощью живая Земля обретает разум, становится в полной мере организмом.

Поэтому механизмы, призванные поддерживать равновесие, способствуют и процессу познания – чудеса раз за разом намекают нам, где мы еще ничего не знаем и не можем. Это стимуляция, побуждающая нас распространять свое познание и контроль в прежде неизведанные области.


Мне кажется, в рассказах о мистическом опыте впору вводить особую категорию – «пионерское вуду», когда группа любителей, сами не зная, чего хотят, просто ради любопытства проводят некий ритуал, и начинается полная чертовщина.

Почему именно пионерское? Из-за популярных в пионерских лагерях ритуалов вызова Пиковой дамы, духа Пушкина или гномика-матерщинника. Почему именно вуду? Потому что обряды этой экзотической религии – призыв духов и богов прийти к участникам и вселиться в них на некоторое время.

Пионерские ритуалы тоже иногда заканчиваются временной одержимостью. Например, вместо предполагаемого гномика неудержимо материться начинает кто-то из детей, и это продолжается порой до часа.

А в девятнадцатом веке, когда еще не было пионеров, так развлекались вполне взрослые люди. Они тоже призывали и разнообразных дам, и даже дух Пушкина, только называлось все это, как вы уже догадались, спиритизмом.

Многих медиумов ловили за руку на фокусничестве, но главный интерес спиритизма в том, что для него не нужен профессиональный медиум. Наоборот, впечатляющие феномены часто происходили на собраниях любителей.

Дмитрий Иванович Менделеев, ненавидевший спиритизм и все оккультное, учредил комиссию по разоблачению медиумических явлений. Однако даже эта комиссия на испытательных заседаниях успешно вызывала те самые медиумические явления. Особенно талантливым «медиумом» оказался, что иронично, сам Менделеев. Впрочем, его убежденности, что все медиумы – шарлатаны, не поколебало и это.

История вышла не слишком красивая. Желающие могут ознакомиться с ней по отчету Аксакова – того самого, который написал «Аленький цветочек». Аксаков участвовал в работе комиссии, но, убедившись, что тут и не пахнет непредвзятым расследованием, перестал с ней сотрудничать. Отчет он опубликовал под названием «Разоблачения».


В ту же копилку можно добавить и две истории, о которых я писал в статье «Громовержцы поневоле». В одном случае на детской ролевой игре особым обрядом «выпускали Кощея из заточения», в другом – туристы после многодневного похода по глуши решили «по приколу» на берегу Ладоги позвать Одина и начали на все лады кричать его имя с прибрежного камня. Оба раза сразу после этого разразилась буря с грозой.

Что меня тут особо занимает – чаще всего, чтобы случилось чудо, нужно кого-то позвать. Не приказать, не попросить, не повелеть, а именно позвать. Вот если он придет, тогда и будет чудо.

Причем имя тут значения не имеет. Пиковая дама или гномик – тоже мне, казалось бы, божества! Спириты ради эксперимента призывали духов заведомо выдуманных людей, и тоже срабатывало. Но звать все равно необходимо. Что тут работает, как и почему – неведомо.

И еще одна мелкая черточка – уже практически в сторону.

Сюзанна Кларк и Памела Трэверс – обе англичанки, обе писательницы, обе создали замечательные истории о волшебстве, вторгающемся в размеренную английскую жизнь. И обе использовали для этого волшебства одну и ту же метафору – открытая дверь.

В романе Кларк волшебнику Джону Сегундусу, оказавшемуся свидетелем мощных чар, кажется, что вокруг него открываются двери. Ближе к концу книги джентльмен с волосами, как пух, тоже чувствует чары – намного более сильные – и реагирует на них так же: «кто-то открывает двери, ведущие из Англии в неведомое!». В обоих случаях колдует один и тот же волшебник, но мне кажется, это тут не главное.

И высокомерная фея-гувернантка Мэри Поппинс возвещает свое скорое исчезновение теми же словами: «Ветер переменился. Дверь открыта».

Мне кажется, это может быть связано. Тот, кого ты зовешь, придет, только если для него открыта дверь. А если она открыта, он может прийти, даже если его не зовешь – и живи с этим, как можешь.

Такие вот мысли.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив