Разговор со вселенной (часть II)

detnix — 02.12.2014 «…Не поверишь, твою книжку третий раз прочёл!..» Герман скривился. В прошлую среду цифру пять назвал. Пять раз перечитал, а сегодня только три. «В окно выгляни!..» Хозяин повиновался.
— А это кто?..
— В окне?
— Нет. Этот, в халате?
— Ааа… Брат… троюродный… по матери. Из Бийска погостить…
— По матери, это хорошо…
— Юрий Всеволодович меня звать, — запахивая халат, представился дух. — Но, не заметив адекватной реакции, принялся разглядывать своё отражение в чайнике.
— Ну, что, убедился?.. — непонятно кого спросил возбуждённый Мухин.
— В чём? — в два голоса переспросили старожилы кухни.
— Марат Тормозитович! — произнёс Мухин, отстраняя Германа от окна. — Друзья Джихадом кличут, не обижаюсь…
— Кого? — всё более недоумевая, — задал вопрос бровастый.
— Юра, это профессор Мухин представился, — пояснил хозяин квартиры.
— Кто преставился? Какой Мухин? Когда?.. — всё более запутывался дух, осеняя себя крестным знамением.
— Я же тебе говорил, — прильнув лбом к оконному стеклу и не обращая внимание на непонятки «троюродного брата», продолжил морочить головы ошалевших мужчин напористый гость, — вон они, «пятачки»… Ааа, суки, заметались! Сейчас «ремонтникам» из «Аквариума» позвоню, пускай группу спецназа высылают.


Убитый попытками расшифровать сказанное именитым профессором, специалистом в области кризисных рестрикций монетарных сингулярностей, Герман тупо молчал, пытаясь углядеть за окном пресловутых «пятачков».

— Ну, ты понял… «фейсы» звереют… Я им хвост в Генштабе придавил… «Лесники» пронюхали, стукнули Самому. Тот вызвал Дудаева… Кончай, говорит…
— Кого? — не выдержал пыток дотошный Герман.
— Меня! Кого же ещё?.. Когда я в Анну Ньюс воткнул…
— В Анну… воткнул… — мечтательно повторил дух, облизывая пересохшие губы.
— Да, тот ещё материальчик протолкнули!.. Ты думаешь, что «Натив» с «Массадом» сцепились!.. Ну как? — в очередной раз соскакивая с темы возбуждённо воскликнул Мухин, обернувшись к Герману.
— Что как?
— Пятачков видел?

Герман на всякий случай кивнул, для пущей убедительности сдвинул брови и холодным взглядом окинул двор за окном. Внизу суетились таджики-заготовители из соседнего подвала. Неистово жестикулируя, они под руководством соседа с двенадцатого этажа крутились вокруг ржавого батарейного блока, снятого с приготовленного к сносу дома. Рядом стоял чёрный лимузин для ритуальных услуг, купленный по дешёвке у директора Владыкинского кладбища. Наконец, бригада сборщиков чёрного лома с грохотом водрузила батарею в откинутую заднюю дверь для приёма гробов.

— Металлисты! — прокомментировал увиденное Герман.
— А я тебе про что говорил! Косят под гастарбайтеров в брониках, и все по уши железом увешаны. Я их ещё на Дежнева заметил.
— Ты бы, Марат Тормозитыч, слегка успокоился… Давай сядем, выпьем по одной, тогда нам всё и расскажешь…
— Мобильники, мобильники давай сюда! — заговорщицки понижая голос, прошептал гость, открывая пустую коробку из-под «Коркунова».

Герман повиновался, а следом и дух, провожаемый удивлённым взором хозяина квартиры, вытащил из кармана халата «Айфон» и с сожалением положил его в жестянку из-под конфет. Марат привычным движением открыл морозильную камеру холодильника и запрятал упакованные гаджеты между говяжьей вырезкой и бараньей лопаткой. «Всё! — воскликнул он, согревая дыханием озябшие руку, теперь ни одна душа… «Фейсы» научили… Доверяю только своим… да и те, нет-нет, а сдают! Толику, ну ты его знаешь, по осени скинул инфу о концентрации гаубиц под Иловайском, так его жена, будь она неладна, тут же слила её на свой бложик… Понятно, да?» Герман очередной раз кивнул, так и не уразумев, кто из них «свой» — Толик или его жена.

— Брат надёжный? — переведя взор на духа, спросил Марат.
— Кремень!
— А что бровми играет и глазки строит?
— Контуженный… под Снежным на фугас напоролся… Тик у него… Однако ж выпить, наверное, хочет…
— Подлатаем, друг, не сомневайся! — с полным доверием к раненому духу ободрил его профессор. — Недавно с Донецка?
— Вчера приехал, — перебивая открывшего было рот бровастого, ответил за него Герман. — Верно я говорю? — обратился он за подтверждением к посланцу с Того Света.
— Да, уж… — промолвил контуженный, — Ну, по первой!..

Мужчины ударили в хрусталь, опрокинули по пятьдесят солодовой, крякнули и шумно замолчали. На стене мирно тикали подарочные часы с гравировкой «За службу Родине!»

— Анна падает, — нарушил паузу профессор, — Предатели затесались. На «лесных» работают… или на «Ми-6». Дал им пароль к аккаунту, так они, суки, порнуху выложили между роликами боёв у Зебдины под Дамаском.
— Сволочи! — откликнулся дух, оживая под одобрительным взглядом профессора.
— Пишешь? — спросил, как отрезал Марат.
— Пишу! — парировал дух.
— Сегодня к вечеру обстановку на фронтах обрисуешь?
— Обрисую.
— Наш человек! — похлопал главред Анны по костлявому плечу материализовавшегося.
— Про «Хмурого» могу зарисовку… Про «Мастера Йоду», как он дурил наших пограничников.

Герман широко раскрытыми глазами смотрел на охамевшего духа. «Откуда это у него? Ах, да…, оттуда!.. Наливай! — воскликнул, наконец он, избавившись от тягостных поисков причинно-следственных связей». Солодовая опустела. Воодушевлённый посланец с Того Света бегло комментировал отставку чиновников, ведевшей делами Украиной в президентской администрации. «Владу кранты! — безапелляционно рубил он, — чечен уже не жилец!» Профессор цвёл. Градус рос, а вместе с ним крепла настоящая мужская дружба. Бурбон открывал «посланец». Друзья встретили торжественным молчанием первые бульки евро-дозатора на горлышке бутылки с кукурузным бурбоном. В дверь позвонили. «Соседка» — в полной уверенности воскликнул изрядно охмелевший Юрий Всеволодович. В дверях стоял раскрасневшийся с мороза Влад. «Я не надолго!» — «Проходи». Захлопнулась дверь, чуть не ополовинив любимцу семьи — абиссинукую кошку «Тосю». Прибытие лжеучёного компания встретила радостными возгласами. «Наш?» — дежурно спросил Марат. «Наш-наш, православный…» — представил своего друга Герман. «Знакомое лицо, — заметил профессор, по-собачьи искоса разглядывая новенького. — У Гиви воюешь? — добавил он» «У Гиви - у Гиви, — эхом ответил Герман, оттесняя гостя в гостиную. — Во взводе миномётчиков». «Наш человек!» — повторил свой рефрен Мухин. «Мужики, — прерывая обмен опознавательными сигналами «свой-чужой», лаконично добавил хозяин квартиры, — Мы с Владом минут пять пообщаемся, а вы тут обсудите что-нибудь».

Влад, как и ожидалось, зашёл за своим пси-генератором. «Трахтенгольд приехал, — пояснил он. — Мы тут эксперимент задумали, не поверишь! Опять хотим к тебе в девяносто шестой слетать. Придумали как Ельцина прокатить на выборах!» Герману эта идея не понравилась. Как раз на тех выборах в Президенты он за рвение и безупречную службу был награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством второй степени». «Я тебе другой эксперимент хочу показать, — начал его отговаривать Герман. — Мужика на кухне видел, того, что с бровями? — Уловив подтверждающий кивок, он вкратце обрисовал свой фантасмагорический опыт. «Не поверишь, ждал увидеть Люську, а тут этот на голову свалился. Говорит — оттуда!» Влад некоторое время задумчиво стоял, прерывая молчание уточняющими вопросами. Наконец, его глаза заблестели:

— Сколько минут тужился?
— Минут пять, — не больше…
— Где сидел?
— У раковины.
— А здесь получится?
— Не знаю.
— Включай генератор!
— Постой, Влад! Ты за пять минут сумеешь сосредоточиться? Я вот лоханулся, хотел Люську, а вышел…
— Не дрейфь! У меня получится. Ты несобранный, а я — как швейцарский ножичек, — всякая мысль в своём желобу.

Из кухни доносился нестройный хор. Пели гимн «Новороссии». Профессор путал слова, но уверенно вёл мелодию. «Пришелец» безбожно фальшивил, сбивался с ритма, зато отменно воспроизводил героический текст. «Живи, Новороссия, Богом хранима, В борьбе ты свободу теперь обрела!..» — выводил фальцетом реинкарнант, но в конце такта осёкся, затем послышался глухой звук падающего тела. «Профессор», — прокомментировал Герман. «Так, может, отложим?». «Погоди минутку». В кухне шумно задвигались стулья. Наконец грянула старая солдатская песня Окуджавы.

— Ты кого вызвать хочешь? — поинтересовался Герман.
— Акимова.
— Он же умер.
— В том-то и дело! Три года назад мы с ним так и не договорились что делать с формулами Оржельского. Всю теорию Шипова наизнанку выворачивали те записи. Мне бы узнать, куда он их засунул. Трахтенгольд ими интересуется. Говорит, без них устойчивого портала не откроешь.
— Ладно, только тужься основательно и лицо Акимова перед глазами рисуй. Тебе его фото дать? Правда, и я там на фото с ним в обнимку. Сняли, когда я чихнул. Рожа! Только детей ею пугать.
— У тебя она и в обычные дни не лучше. Ладно, хватит трепаться! — поднося к виску генератор, жёстко сказал лжеучёный. — Включай!

Нудно загудели пятьдесят герц. Герман взглянул на часы и вышел на кухню. Бурбона не было. Мужчины, обхватив друг друга за плечи, склонив головы, плакали. «Я так и знал! — горестно подумал Герман. — Нажрались!» Минут пять он ухаживал за разомлевшими друзьями, после чего вернулся в гостиную. Открыл дверь. На его диване сидел Вадим и о чём-то спорил с Борисом Гребенщиковым.

=======================

Всем хорошего настроения! Завтра продолжу.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив