Распродажа Эрмитажа: как большевики грабили русские музеи.

clio_historia — 24.11.2020


В 1928 году в Советском Союзе началась индустриализация. Первый пятилетний план развития народного хозяйства предполагал закупку у западных стран не только отдельного оборудования и готовой технологической продукции, но и целых заводов «под ключ».

В конце 20-х годов иностранной валюты для этих закупок стало не хватать настолько, что с присущей красным революционерам любовью к национальному достоянию России они начали думать, что еще можно ограбить «в этой стране» и продать.

Так взгляд большевиков пал на Эрмитаж, обозначив беспрецедентную в мировой истории акцию по распродаже шедевров мирового уровня, которую назовут трагедией и катастрофой лишь в 90-е годы, после рассекречивания документов. Это еще одна эпичная история красного безумия, история о том, как Рембрандт помогал социализм строить, о том, как большевики распродавали Эрмитаж.



Информацию об этих событиях приходилось добывать буквально по крупицам, биографии большинства действующих лиц попросту отсутствуют в открытом доступе, а сами участники событий подозрительно молчат. Бывший директор Эрмитажа (1964–1990 гг.) Борис Пиотровский в своих мемуарах рассказывает об этом так:

«Изыскивая валюту для социалистической реконструкции СССР, правительство в начале 1930 г. распорядилось пустить на продажу часть экспонатов музея. Отобрано было 250 картин, стоимостью в среднем не ниже 5 тысяч рублей золотом каждая, а также оружие из арсенала на 500 тысяч рублей, скифское золото из Особой кладовой. На эту же тему поступило письмо Главнауки об изъятии для распродажи предметов античного искусства, Ренессанса, Готики, в основном изделий из золота, драгоценных металлов, слоновой кости и т. п. Письмо подписал зам. заведующего Главнаукой «товарищ Вольтер». Сперва секретно, а потом в открытую помещения музея обследовались спецбригадами по отбору ценностей «экспортного значения» ({{1}}).

Еще в январе 1921 года на рассмотрение Совнаркома было внесено постановление «О составлении государственного Фонда ценностей для внешней торговли». 7 февраля этот декрет был подписан Лениным. Текст постановления гласил:

1.В целях составления государственного запаса художественных ценностей и предметов роскоши и старины, могущих служить предметами вывоза за границу, Народному Комиссариату Внешней Торговли предоставляется право образовать в местах, где он найдет нужным, Экспертные Комиссии, действующие на основании Положений, утверждаемых Народным Комиссариатом Внешней Торговли по соглашению с Народным Комиссариатом Просвещения и Народным Комиссариатом Финансов.

На Экспертные Комиссии возлагается отбор, классификация, оценка и учет могущих служить для экспорта предметов художественных и антикварно-исторических, а также предметов роскоши. В состав Экспертной Комиссии входят представители соответствующих отделов Народного Комиссариата Просвещения (Главного Комитета по делам музеев и Изобразительных Искусств).

3. Всякая разгрузка складов, магазинов и вообще каких бы то ни было хранилищ, где могут быть обнаружены указанные предметы, производится на местах, где учреждены Экспертные Комиссии, лишь при условии обязательного предварительного оповещения местной Экспертной Комиссии о предполагаемой разгрузке.

4. Все учреждения и лица, в ведении коих находятся склады, магазины, помещения и вообще какие бы то ни было хранилища, за исключением музеев Республики и хранилищ государственного музейного фонда, состоящих в ведении Главного Комитета по делам музеев, обязаны беспрепятственно допускать представителей Комиссии к осмотру, отбору, учету всех вещей, относящихся к предмету ведения последней.

5. Предоставить Народному Комиссариату Внешней Торговли право изъятия и хранения для целей внешней торговли предметов, отбираемых Экспертными Комиссиями.

На XV съезде ВКП(б) тогдашний нарком внешней и внутренней торговли СССР Анастас Микоян выступил с речью:

«Этот год будет у нас трудным годом, ибо хлеб почти выпадает из экспорта и будет вывезен в очень малом количестве. Поэтому нужно все силы напрячь, чтобы поднять другие статьи экспорта. Мы должны привлекать для экспорта каждую мелочь, не брезгуя ни десятками, ни сотнями тысяч рублей. Только этим путем мы поднимем экспорт. А инициатива и факты показали, что возможности у нас громадные» ({{2}}).

И возможности, конечно же, были: за столетия царского гнета «великорусские держиморды», как высказывался Владимир Ильич, накопили достаточно предметов художественного искусства, чтобы удовлетворить растущие потребности строящегося социализма. То есть тогда даже экспорт ресурсов не позволял насытить казну валютой, а посевные площади и поголовье скота изрядно сократились за время революционных событий, и экспорт зерна также не удовлетворял растущие потребности в валюте.

Уже в 1927 году молодое советское государство задолжало иностранным фирмам и банкам гигантскую сумму по краткосрочным кредитам – около 450 миллионов долларов. Выплачивать эти кредиты предстояло в ближайшее время. Ситуация была настолько тяжелая, что многие в те времена думали, что советской власти пришел конец. Даже товарищу Сталину пришлось оправдываться:

«В капиталистическом мире идут большие споры насчет наших финансовых возможностей… говорят, что мы банкроты и падение советской власти – дело нескольких месяцев, если не недель» ({{3}}).

Но мудрость гласит: «кто ищет, тот найдёт». Советская власть искала пути получения денежной массы и находила их в самых немыслимых местах. Например, в музеях. Постановлением СНК СССР от 23 января 1928 года «О мерах по усилению экспорта и реализации за границей предметов старины и искусства» Совет народных комиссаров Союза ССР постановил:

1. Признать необходимым усилить экспорт предметов старины и искусства, в том числе ценностей музейного значения, за исключением основных музейных коллекций.

2. Для руководства работами по выявлению и отбору предметов старины и искусства, имеющих экспортное значение, в том числе входящих в состав музейных фондов, находящихся в ведении Народного комиссариата просвещения, НКТоргом СССР назначаются особые уполномоченные. Советам народных комиссаров союзных республик предлагается обязать НКПросы этих республик назначить для той же цели своих уполномоченных. Те и другие уполномоченные действуют на основании инструкции, издаваемой Народным комиссариатом внешней и внутренней торговли Союза ССР по согласованию с народными комиссариатами просвещения союзных республик <�…>({{4}})

Член правительственной комиссии по наблюдению за отбором и реализацией антикварных ценностей, председатель Госбанка СССР и просто пламенный революционер Георгий Леонидович Пятаков недвусмысленно заявил, что процесс разграбления музейных фондов следует доверить… дурачкам, простакам, то есть тем, кто в искусстве и его ценности ничего не смыслит:

«Для того, чтобы иметь возможность преодолеть саботаж интеллигенции, которая сидит на этом деле, на музейном деле, на искусстве и т.д., нужно на реализацию и выделение посадить людей, которые в этом деле ничего не понимают» ({{5}}).

Начался процесс с совсем неожиданного персонажа — второй жены Максима Горького, актрисы и революционерки Марии Фёдоровны Андреевой. Андрееву в 1926 году назначили заведующей художественно-промышленным отделом советского торгпредства в Германии. Там она занималась реализацией реквизированного в России антиквариата по договору с одной из ведущих немецких контор по продаже произведений искусства и антиквариата — «Кунстаукционхауз Рудольф Лепке».

Заниматься продажей антиквариата и произведений искусства было поручено созданной специально для этой аферы фирме «Антиквариат». В открытом доступе о ней настолько мало информации, что складывается впечатление, что гриф секретности сняли далеко не со всех документов. Зато фамилии, связанные с этой конторой, «праздничны» как на подбор. Тут и директор Гинзбург, и уполномоченный по Ленинграду Простак, да и директором Эрмитажа в 1928 под это дело был поставлен Лазарис. В общем, люди для такой операции были подобраны исключительно грамотно: если о Лазарисе еще можно найти мало-мальски скудные сведения, то о первых двух не известно вообще ничего.

Первой попыткой реализовать музейные фонды стала сделка Госторга РСФСР с заведующим отделом Востока Эрмитажа и будущим его директором – Иосифом Абгаровичем Орбели. Договор от 19.02.1928 г., в частности, гласил:

«Отдел Востока принимает на себя обязанность составлять из оставшегося после его отбора предметов, а равно и из предметов, могущих быть выделенными из его постоянных коллекций, специальные коллекции для экспорта за границу, причем дает этим коллекциям соответствующую письменную характеристику» ({{6}}).

Впрочем, судя по всему, тогдашнему директору Эрмитажа деваться было некуда: у государства денег на содержание музея не имелось и распродажа части своих фондов позволила хотя бы починить протекающую крышу здания.

В 1928 году была создана комиссия для «обеспечения срочного выделения для экспорта картин и музейных ценностей на сумму в 30 миллионов рублей» ({{7}}). А уже в ноябре 1928 года в Берлине прошел первый аукцион. В официальном служебном отчете одного из сотрудников торгпредства СССР в Германии Николаева об этом мероприятии говорится следующее:

«На аукционе присутствовала интернациональная публика: здесь встретились представители музеев и коллекционеров всех стран Европы и Америки. Все большие торговцы антикварными изделиями были представлены или владельцами, или уполномоченными их. (…) Несмотря на арест многих предметов и на то, что несколько вещей, в том числе и 8 гобеленов, остались непроданными, результат аукциона весьма удовлетворителен. Общий лимит всех выставленных вещей выражается в сумме 1.700.000 марок, а выручено 2.056.660 марок» ({{8}}).

Интерес к первому аукциону российского антиквариата был огромен, о нем писали газеты и журналы, процесс сопровождался скандалами и судебными разбирательствами. Среди русских эмигрантов нашлись владельцы многих лотов аукциона, но поднятая шумиха не возымела никакого результата.

Первым и одним из основных покупателей шедевров Эрмитажа стал крупнейший нефтяной магнат того времени, миллиардер армянского происхождения Галуст Гюльбенкян, сделки с которым проходили через уже упомянутого Пятакова. Ему было предложено купить картины из коллекции Эрмитажа, на что он составил внушительный «wish list», но первая сделка, к счастью, не состоялась. Однако уже в апреле через начальника экспортного отдела советского торгпредства в Париже Биренцвейга Гюльбенкяну будет продан первый шедевр мирового значения из основной коллекции Эрмитажа – «Благовещение» нидерландского художника XV века Дирка Боутса. Цена смешная – 54 тысячи фунтов стерлингов.

Скорее всего, из всевозможных покупателей Гюльбенкян был выбран неспроста. По крайней мере в постановлении Политбюро от 21.06.1928 г. «О реализации нефти» прямо говорится, что интерес к нефтяному магнату не ограничивался одними лишь произведениями искусства.

«1. Поручить т. Пятакову сообщить Гульбенкяну (sic), что правительство СССР не имело возможности ознакомиться с проектом организации специального общества по реализации советских нефтепродуктов за неимением точных предложений со стороны Гульбенкяна, но что в принципе правительством СССР никогда не отрицалась возможность соглашения с частными фирмами. По получении этих сведений вопрос будет окончательно рассмотрен.

2. Разрешить т. Пятакову вести переговоры с Гульбенкяном на условиях максимального обеспечения наших интересов (долгосрочный заем, точные гарантии наших интересов и нашего влияния на весь ход предприятия и т.д.), регулярно информируя Москву» ({{9}}).

Очевидно, что, продавая одному из крупнейших нефтяных магнатов мира картины за смешные цены, дабы удовлетворить интерес заядлого коллекционера, советское руководство преследовало далеко идущие цели экспорта нефтепродуктов.

В мае 1929 года у «Антиквариата» меняется руководитель. Новым директором на какое-то время становится революционер венгерского происхождения Георгий Людвигович Самуэли, человек далекий от искусства, не способный отличить ван Эйка от ван Дейка ({{10}}). Именно ему предстоит провести три первые сделки с Гюльбенкяном и начать деловые отношения с еще одним громким покупателем, о котором – на десерт.

4 июня 1929 года «Кунстаукционхауз Рудольф Лепке» организует в Берлине второй аукцион. В первый день торгов на продажу выставили 109 картин, главным образом из Эрмитажа. На этом аукционе, в частности, были проданы «Святой Иероним» Тициана за 26 тысяч марок, его же «Мадонна с младенцем» за 25 тысяч, «Голова старика» Рембрандта за 138 тысяч марок, «Портрет старика» Йоса ван Клеве за 100 тысяч и пр. Ушли с молотка работы Каналетто, Кантарини, Бордоне, Морони, Берне, Бассано, Робера. Выручить удалось лишь 1,255 миллиона марок, то есть всего около полумиллиона рублей. На второй и третий день аукциона на торги выставлялись вещи из дворцов и особняков Петербурга, всё так же успешно разграбленных большевиками, в частности, за 40 тысяч марок был продан секретер Павла I.































































ССЫЛКА

Интересуетесь историей? Милости прошу!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив