Путевые записки от Баку до устьев Урала. 3. Устья Волги. 4. Бирючья Коса и

Очень неравнодушно завидел я изменившийся цвет воды в открытом море; «Это вода Волги», — сказал я сам себе и принялся пить ее еще полусоленую. Более пятидесяти верст прошли мы пресною водою, пока достигли настоящих устьев реки. Нельзя не изумиться огромной массе пресных вод, изливаемых Волгою в Каспийское море, бесчисленному множеству островов, или дельт, образовавшихся при впадении реки в море. Поперечник этой полосы пресных вод, по самому умеренному исчислению, можно положить на пятьдесят верст в открытом море от черты Ямного рейда. Еще не видишь ни берегов, ни островов, а уж замечаешь перемену в цвете воды: из светло-зеленого морского он постепенно переходит в темно-бурый речной. Край горизонта загораживается на необъятное для взгляда пространство мачтами и парусами: это суда волжских рыбопромышленников. Когда я занят был обзором этой картины с нашего парохода, все чины его засуетились: капитан скомандовал «к лоту» и сам с зрительною трубкою спешил на площадку. Штурман не сводил глаз с карты и вел счисление; капитан и вахтенный офицер с площадки, а марсельный часовой с саленга обозревали окрестности; началась монотонная песня бросающих лот с правого и левого бортов судна: «Девять фут, восемь фут, — грунт песок, — мелкая ракуша!», и вдруг, к удовольствию капитана, часовой с саленга закричал: «Вышка!», а вахтенный или рулевой донесли, что они видят вехи. Значит, судно шло прямым путем, и мы были недалеко от Ямного рейда — главной пристани больших каспийских судов.

Чудный лабиринт островов, или, выражаясь языком ученых географов, дельт, представляет Волга при своем впадении в Каспийское море. Протекая около четырех тысяч верст, царица русских вод несет богатейшую дань седому Каспию. Выйдя из обычных берегов своих с лишком за пятьсот верст пред своим впадением, она рассыпается на бесчисленные рукава по плоским и песчаным степям каспийских прибрежьев. Устья Волги обнимают более двухсот верст в поперечнике; я насчитал более тридцати значительных протоков, но всех их полагают до шестидесяти. Нужно по крайней мере месяца два или даже три употребить на подробный, и то лишь наглядный, осмотр всех этих протоков, островов и берегов. Если взглянешь на подробную карту северной части Каспийского моря, а тем более на входную плоскую карту реки Волги, изумишься перед этим необъятным множеством островов и протоков.

Со времен Алексея Михайловича начались ученые обозрения Каспийского моря; в 1660 году издана первая карта его. Великий Петр, в 1722 году, представил Парижской Академии новую обстоятельную карту Каспия. По распоряжению Морского ведомства Корпуса штурманов, генерал-майор Колодкин, еще в звании штурмана, с 1809 по 1814 год, трудился над геодезическим описанием и астрономическими определениями главнейших пунктов Каспийского моря и, при пособии знаменитых наших географов, местных землемерских карт и чиновников Адмиралтейского департамента, успел издать, в 1826 году, не только исправленный, но даже великолепный атлас Каспийского моря (в котором, без сомнения, самые подробные карты — устьев реки Волги), плана и видов города Астрахани с окрестностями. Но и эти карты в настоящее время не везде соответствуют местности, которая ежегодно изменяется более или менее от перемены русла бесчисленных протоков. Говорят, что Морское ведомство много уже имеет данных для точнейшей карты Каспия, а Русское географическое общество, в последнем своем отчете, обещает в скором времени подарить публике, в числе прочих карт важнейших местностей Средней Азии, и карту Каспийского моря, в пятидесятиверстном масштабе.

Волга, на длинном своем пути, принимая справа и слева множество рек и речек, при склонении к Каспию, делится тоже на множество рукавов, которые, в дальнейшем течении своем, называются особыми именами рек. Главнейшие из этих рек следующие: верст пятьсот с лишком пред впадением Волги в море, отделяется от главного русла ее река Ахтуба, потом верст за полтораста — река Бузан; наконец около самой Астрахани две реки: Большая и Малая Болда; река Кутум разрезывает город Астрахань, а река Царева отделяется ниже города. Астрахань находится на правой стороне главного русла Волги, на островах и буграх, образуемых означенными рукавами, или побочными реками Болдою, Кутумом и Царевою. Пред Астраханью Волга является во всем своем величии, особенно в половодье, весною; но далее, на пространстве ста верст, она совершенно утрачивает свое единство, беспрестанно отделяя от себя новые протоки, из которых особенно замечательны Старая Волга и река Бахтемир. По причине множества устьев Волги, все они очень мелки: только двумя из них — Старою Волгою и рекою Бахтемиром проходят значительные суда в море, да и первым путем ходят одни рыболовные, небольшие, а казенные и все большие купеческие суда идут вторым, т. е. Бахтемиром. Меня, однако ж, уверяли некоторые моряки, что можно проходить в море и Большою Болдою; другие опровергают это. Таким образом, Волга, при впадении, образует своими устьями огромный равнобедренный треугольник, вершина которого при истоке реки Ахтубы, с лишком в четырехстах верстах выше города Астрахани, — а самое основание, простираясь от Лаганской ватаги, находящейся у правого берега, до ватаги Белужьей, состоящей на левой стороне, заключает в себе более двухсот верст.

Вся площадь этого огромного треугольника Волжской дельты изрезана и испещрена протоками, плесами — разливами, ериками — узкими каналами, ильменями — озерами, и другими видами вод, имеющими местные названия. Каспийское море, по всей вероятности, прежде было выше настоящего уровня. Последняя ученая нивелировка Каспийского и Черного морей показала, что уровень Каспийского моря ниже уровня Черного на 85 футов. Значит, воды Каспия упали на 85 футов уже после разделения его с водами Черного моря и обнажили огромное пространство окружающих его с северо-запада нынешних астраханских степей. Эта эпоха не должна быть слишком отдаленна. Что же касается до отдаленнейших веков, то не окажется никакой несообразности в преданиях гомерических времен насчет соединения Каспийского моря с самым Северным океаном. Впрочем, это дело совсем постороннее в описании нынешних устьев Волги. Об этом заговорил я единственно для того, чтобы объяснить плоскость, по которой они протекают. От самой Бирючей Косы до Астрахани и от Астрахани до города Енотаевска, необозримая площадь степей и вод холмится одними буграми, как море волнами; ни один бугор не поднимается выше общего уровня их: поэтому-то и воды волжские рассыпаются на бесчисленные протоки. Только около Енотаевска, выше Астрахани на сто верст, начинает обрисовываться правый берег, постепенно подымаясь выше и выше изгибистыми обрывами над руслом и поверхностию реки, левая же сторона Волги остается луговою до самого Нижнего Новгорода или до впадения Оки. По этой причине, главные рукава Волги отделяются на левую сторону от главного русла. Но от Енотаевска русло загибается более и более на запад, и самый правый берег, делаясь ниже и ниже, верстах в восьмидесяти перед Астраханью сливается в одинаковую равнину, а ниже города Астрахани уже направо отделяется река Бахтемир; главное русло, под именем Старой Волги, подымаясь немного влево и отделив от себя несколько протоков, под разными именами рек и речек, склоняется опять направо и сливается с рекою Бахтемиром, чтобы образовать главный фарватер в море у Бирючей Косы.

Волга, протекая столь огромное пространство, большею частию по мягкому ложу, естественно влечет за собою большие массы разных глинистых и песчаных пород, которыми в засыпает свои устья, при пособии напора морских течений, особенно, когда дуют южные и восточные ветры. Этой борьбе речных и морских вод обязаны своим образованием все острова и косы волжских устьев. Все эти острова более сухи, нежели влажны. Быв обязаны своим происхождением горизонтальному наслоению, они представляют не стремнины и скалы, а волнистые возвышенности; по этой причине они и носят название бугров и кос, например: Красный Бугор, Бирючья Коса. Не все они изобилуют растительностью, а только некоторые опушены у прибрежьев камышами и тальником; наименьшая из них часть покрыта болотными растениями. Все эти бугры, состоя из песчаных глин и охр, имеют общий цвет — от бледно-желтого до красно-бурого, оттеняемый редкою зеленью растительности.

Целые сутки, с 26 по 27 апреля, простоял наш пароход на Ямном рейде, против Бирючей Косы. Мы, воспользовавшись этим временем, сходили на остров и осматривали его во всей подробности. Остров в длину, с востока на запад, простирается верст до 10, а в ширину от 2 до 3 верст; берега его со всех сторон отлоги и во многих местах поросли болотными травами; средина довольно высока. На Бирючей Косе помещаются: карантин, предполагаемый к упразднению; таможенная застава, одна частная ватага для рыбных промыслов и дом Морского ведомства, в котором живет командир брантвахты. Все строения на Бирючей Косе деревянные, но довольно видные, особенно здания карантина; между ними красуется изрядной архитектуры церковь с зеленым куполом. Около дома инспектора карантина и у казарм карантинных служителей разведены очень хорошие садики из фруктовых деревьев, которые были в то время все покрыты цветами. 27 был праздник Преполовения. Когда наше пароходное общество приближалось на большом катере к карантинной пристани, крестный ход вступал на пристань с острова. День был облачный, ветер свежий; волны хлестали в пристань и обдавали брызгами и священнослужителей, совершавших водоосвящение, и молившийся народ. Эта картина была довольно поразительна для нас, закавказцев, давно отвыкших от торжественности обрядов православной церкви, среди народов разных вер и более всего мусульман.

К вечеру 27 апреля, пароход снялся с якоря, а я, с своею компаниею, был еще на Бирючей Косе. Нам дали карантинный двенадцативесельный катер; ветер был попутный; небо прояснело; солнце клонилось к западу. Рейд от карантинной пристани находится верстах в двух. Между Ямным рейдом и настоящим фарватером реки Волги — рекою Бахтемиром, находятся широкое плесо, или разлив, по отлогим и длинным отмелям нескольких островов. Путь для больших судов тянется среди этого плеса и верстах в десяти или даже менее от рейда преграждается твердою россыпью ракуши, так что пароходы и суда, сидящие в воде более трех футов, при верховых ветрах, не могут проходить этих россыпей; а потому, при ветрах с моря, пароходы спешат перейти заветную преграду. По этой-то причине и наш пароход, не дождавшись нас, снялся с якоря, а мы должны были наперерез плеса, при боковом ветре и против течения, догонять его. Хотя с некоторыми усилиями, однако ж без особенных приключений, мы догнали пароход верстах в десяти от Бирючей Косы. Справа и слева острова́ стали более и более толпиться вокруг нас и стеснять нашу водяную дорогу, которая вилась между ними как блестящая змея. Одни из этих островов совершенно пусты и зеленелись молодою травою; на других разбросаны рыбные ватаги с бедными своими жильями и многочисленными снастями рыболовства. Ватагами в прикаспийских местах называются поселения и заведения для рыболовства. В них главное место составляет плот, на котором выгружается пойманная рыба; около плота располагаются разные строения вроде галерей, для распластывания рыбы, соления, провески и просушки разных частей ее. Эти здания, по русскому обычаю, очень нехитрой архитектуры, а далее самые жилья рыболовов, и того менее затейливые. Очень хорошо, если они укрывают во время отдыха от бурь и непогоды этих тружеников. На иных островах жилья рыболовов состоят из шалашей и землянок и устроиваются только на время летнего лова, но на других есть порядочные домики; на третьих эти ватаги смотрят порядочными селами или даже местечками, с изрядными церквами: таково селение на острове Харабате, против которого находится огромный разлив, плесо, или бухта, где и пароход наш бросил якорь на ночь.

Рано утром, 28 апреля, вышли мы на палубу; день был вполне весенний — ясный и свежий. Пароход бойко шел между зеленых островов, осторожно обходя там и сям разбросанные суда, из которых иные летели на всех парусах, при свежем ветре и сильном течении реки. Не помню, кто первый сказал мне: «Вот астраханский собор, а около него и весь почти город!» Никогда не забуду того сладкого чувства радости и какого-то умиления, которыми преисполнилась душа моя, когда я увидел великолепный храм Божий, высоко парящий пятью главами своими в голубое, глубокое небо над всеми зданиями обширного и очень красивого города, разбросанного по высоким холмам и островам, обвиваемых голубыми лентами речных протоков.



У. Споттисвуд. Астрахань. Успенский собор. 1857


Да, Астрахань с достоинством поддерживает честь городов великого Царства Русского в далеком краю, при устьях знаменитой реки и пустынного моря. Если мы, русские, возвращаясь из-за моря и гор и отвыкнув от городов коренной Руси, с какою-то гордостью и самодовольствием смотрим на этот передовой город Империи, то, конечно, коренные азиатцы с большим чувством уважения должны приближаться к пределам нашего отечества, завидев Астрахань, которая, конечно, не чета всем персидским столицам и даже турецким знаменитым городам, исключая Константинополя. Чем более мы приближались к Астрахани, тем все становилось живее вокруг нас: острова шире и населеннее, домы лучше и путь нам просторнее. Вот, наконец, налево открывается, как маленький городок, остров Бертюль с своим поселением и соляными магазинами; направо богатая ватага или слобода Башмаковка; Бахтемир разливается все шире и шире, Астрахань становится ближе и ближе; пароход, как добрый конь, свободнее, быстрее и веселее бежит к месту своего отдыха; пассажиры и весь экипаж суетятся. Вдруг мы выбежали из лабиринта островов и пространного протока или, лучше, пролива Бахтемира на широкий разлив самой Матушки Волги: влеве потянулся бесконечный степной непрерывный берег, а вправе раскинулся обширный город, со всеми своими церквами, мечетями, башнями, предместиями и садами, — город, увенчанный зубчатыми стенами кремля и золотыми главами соборов, как бы старинною короною. По всему видно, что Астрахань — дочь Москвы!

Город Астрахань лежит под 46° 21′ с. ш. и 65° 45′ в. д. В древности он находился совершенно в другом месте и даже назывался совсем иначе. Его именовали одни Ателем, другие Балангиаром, третьи Сумеркендом и, наконец, Астороканью (см. И. Г. Р., том VIII, стр. 22, и «Записки об Астрахани» Рыбушкина, стр. 9—15). С V до XIII века принадлежал он казакам, с XIII до половины XVI был столицею особого царства Астраханского, принадлежавшего татарам. В 1551 году, при царе Иване Васильевиче IV, русские завоевали Астрахань. Писатели наши указывают (см. Геогр. слов. Гос. Р. Щекатова, I том, стр. 269, и Ж. Об. VI, стр. 226) два старых городища, где прежде был этот город: первое — в десяти верстах выше нынешнего, на правой стороне Волги, где был селитряный завод; второе — в 70 верстах, на левой стороне Волги, и не при ней самой, а при ее рукаве Ахтубе. Ныне Астрахань — вполне русский старинный город, с значительными остатками татарского происхождения. Но русская стихия давно возобладала над татарском началом, а с тем вместе и европейская гражданственность быстро изменяет прежний быт смешанного народонаселения, так что с первого взгляда, подъезжая к Астрахани, скажешь: «Это европейский город на рубеже Азии!» Церкви, общественные здания и некоторые частные домы говорят вам о Европе и Руси; только татарские предместья и около них разбросанные калмыцкие кибитки напоминают об Азии. Улицы широки и довольно прямы, площади и базары обширны; недостает надлежащей опрятности и вообще мостовой. Это, впрочем, более зависит от недостатка материала, а не попечительности со стороны начальства или готовности со стороны жителей. С 1554 по 1557 г. продолжалось занятие русскими древней Асторокани; в последнем году она присягнула на верность русским царям и около 1582 уже перенесена в теперешнее свое место. Здесь, быв укреплена каменным кремлем и белым городом, она сделалась настоящею Астраханью, с характером русского города. В течение двух с половиною веков Астрахань испытала много бурь и непогод от нападений окрестных народов, а еще более от Разина, Заруцкого и Пугачева. Но, благодаря Провидению, счастию и уму Русских Монархов, ныне Астрахань благоденствует.

Все народонаселение Астрахани можно полагать в 50.000; из этого количества более 30.000 русских, до 10.000 татар, более 4.000 армян, около 500 персиян, до 300 индейцев; прочее количество делится между греками, немцами и другими европейцами. Кроме того, здесь постоянно проживают бухарцы, хивинцы, туркмены и калмыки. Все эти народы имеют свои храмы для богослужения: мусульмане — мечети, индейцы — пагоды, последователи ламайской веры — хурулы. Астрахань, совмещая столько народов, есть вместе и представительница веротерпимости великой Империи. «Да все народы, в России пребывающие, — гласит коренной закон наш, — славят Бога Всемогущего разными языками по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование Русских Монархов и умоляя Творца вселенной об умножения благоденствия и укреплении силы Империи». Для образования юношества в Астрахани есть семинария с низшими духовными училищами, гимназия, девичий институт, армянское училище и несколько школ татарских. Для усиления же и поддержания просвещения есть общественная библиотека и музей, в котором собраны образцы произведений местной природы и орудий промышленности. Для удовольствия есть театр; летом в саду воксал, а зимою собрания; Варвациевский канал, своими дощатыми тротуарами, представляет летом и осенью, а вероятно, и в ясные дни самой зимы, удобную прогулку для здешнего общества: о весне же и говорить нечего. Я сам с большим удовольствием бродил по этим тротуарам, наблюдая постепенно возвышение воды. Одним словом, Варвациевский канал для Астрахани то же, что Невский проспект для Петербурга. Внутреннюю и внешнюю безопасность Астрахани охраняют линейный батальон внутренней стражи, морская флотилия и астраханское казачье войско, инвалидная, жандармская, соляная команды и карантинно-таможенная стража. Общее количество всех высших и нижних воинских чинов можно положить до 6.000. Главное занятие жителей Астрахани составляют рыбные промыслы и судоходство по Волге и Каспию. Второстепенные отрасли промышленности состоят в садоводстве, фабричной и заводской производительности и, наконец, в торговле. Общий оборот сумм в городе можно положить до пятнадцати миллионов руб. сер. в год.

Не имея возможности, в путевых записках, представлять полные исторические и статистические сведения, я решился ограничиться краткими очерками проезжаемых мест, чтобы не бесплодно занять читателя и не наскучить ему подробностями. Пробыв в Астрахани дней двадцать с большим удовольствием, я не могу расстаться с нею и на бумаге, чтобы еще не сказать несколько слов об ее местности и чрезвычайно отдельном характере ее быта.

Отрезанная от Азии пустынным морем Каспия, а от внутренних губерний России — едва ли еще не более пустынными степями, Астрахань царит над многочисленными протоками устьев Волги. Ближайшие окрестности города изрезаны реками, речками, ильменями и ериками, берега которых поросли кустами и изредка большими талами, или ракитником. Вся местность города и окрестностей волниста и состоит из множества бугров. Центр этих бугров занимают кремль с своими соборами и другие части города; окрестные бугры заняты садами, в которых много фруктовых деревьев и винограда. Делаемое из последнего вино, конечно, уступает закавказским хорошим винам, но само по себе довольно изрядно. Ни в окрестностях, ни в самых садах астраханских нет тех вековых деревьев, которые крепостию и ростом поражают взор и мысль. Только в Покровском монастыре видел я целую аллею дубов, которыми нельзя налюбоваться в царстве тальника. Огородами и так называемыми бахчами занимаются татары: арбузы астраханские известны в целой России. Рыбы всякого рода, морской и речной, красной и так называемой чистяковой — бездна. Скотоводство в окрестных степях богато; хлеб и лес доставляются в изобилии. По всем этим обстоятельствам, жизнь в Астрахани самая дешевая, быть может, в целой Империи, исключая разве Сибирь. Один здешний старожил, бывавший и живший в столицах и во многих внутренних губерниях, так отозвался мне о здешних жизненных способах: «Нигде в целой России нет столько способов к жизни для бедного человека, как в Астрахани; хлеб здесь недорог, мясо также, а рыбу и зелень бедняк может получить даже даром: все, что остается от утренней продажи из рыбы и зелени, уже никем не покупается!» Русская астраханская речь отличается от общей выговором на о, с употреблением множества татарских слов. Здесь не услышишь слова рынок, а вместо того беспрестанно исады; уксус — у астраханцев сирка, ворона — карга, рассол — тузлук, голова — башка, уха́ — щебра и т. д.

Общественными и частными зданиями Астрахань ни в чем не уступает внутренним губернским городам, кроме мостовой; церкви Божии блестят дорогими иконостасами в серебряных и золоченых окладах. Множество церквей и богатые украшения их в Астрахани невольно обращают на себя внимании наблюдателя. В недавнее время оставил но себе особенную память богатыми вкладами в церкви, украшениями их и постройкою соборной колокольни греческий переселенец г. Варваций; он же устроил и так называемый Варвациев канал, соединяющий Волгу с протоком ее Кутумом. Рассказы об источниках богатства Варвациева навели меня на мысль и об источниках богатства других прежних жителей Астрахани, равно как и о причинах множества здешних церквей и их богатых украшений. Впрочем, местность Астрахани и теперь составляет важное поприще для предприимчивой промышленности, а морская торговля вообще располагает людей к обетам и благочестию.

Своими природными протоками и хотя одним искусственным каналом, равно как и приморским положением, Астрахань на юге и рубеже Азии напоминает знаменитую северную столицу. Будь здесь столица царей России и финляндский гранит, Волга превзошла бы меньшую сестру свою Неву, и Астрахань своим волнистым положением и при теплом климате была бы едва ли… Но Великий Гений России был и в Астрахани и, конечно, видел, что Азия не Европа и Астрахань не может быть Петербургом; по крайней мере, теперь она напоминает его!

(Продолжение следует)