Путешествие к людям не знающих макароны и кетчуп

pipokipp — 22.06.2016

Самые раздолбанные маршрутки на свете осуществляют перевозку пассажиров лишь вдоль реки Балием. Поэтому подавляющая часть приезжих курсирует в радиусе двадцати километров от Вамены. Посмотрев фестиваль племён и полюбовавшись на пернатые пляски, туристы покидают эти места, полностью удовлетворённые увиденным. Обнажённые телеса папуасов, их копья, луки и котеки считаются экзотикой в псевдолучших мирах. В окрестных горах бывали единицы из-за абсолютного отсутствия дорог, сложного пешеходного маршрута и капризного климата.

Перед поездкой, после тщательных поисков я нашёл карту долины реки Балием, где раположена Вамена. Карта была составлена пилотом небольшого самолётика. Она содержала названия населённых пунктов, рек, дороги и высоту доминирующих горных вершин. Позже выяснилось, что часть этой информации была неточной, но она всё же давала возможность ориентироваться на местности. Без подобного вспомогателного инструмента, соваться в горы Новой Гвинеи не стоит.

Всё началось с Джексона. Он наматывал круги на лисапеде и увидев двух растерявшихся спутников, крикнул издалека:
- Эй! Проводник нужен ? Я проводник!.
- Йес ! А что ?
Новый знакомый подкатил и хитро щурясь начал расспросы. Было понятно, что он парнишка смекалистый, хотя опыта с заезжими не имеет. Мы решили не торговаться на глазах у растрёпанных лавочников и уединились в приглянувшейся Едальне. Джексон хотел есть. Его отличала прыткая манера и наш новый знакомый без спроса заказал лучшее блюдо в заведении. Папуасы - добродушные люди, но Джексона характиризовала прыткая нагловатая манера. Ему нравилось строить из себя продвинутого умника и неестественно надувать щёки. Впрочем, торгаш из него никудышный.

Трудно сказать, почему в качестве цели был выбран горный массив к юго-западу от нашего местонахождения. Джексон шевелил ушами, пережёвывая курицу и утвердительно кивал в тарелку носом.
- Да-да. Туда хорошо! Я там родился.
- Джексон, а ты из какого племени ?
- Я - яли ! Они там живут. Там у меня родственники есть.
- Вот заодно их посетишь.
После недолгой дискуссии, мы сговорились о цене - 20 евро в день за проводника и 3 евро - носильщику.

Слух о том что очередным "мешкам с деньгами" потребоволся провожатый, разнёсся по Вамене со скоростью резиновой пули. Предположительно, это было спровоцировано громким вопросов Джексона в момент первого контакта на улице. Когда я уже поднялся, чтобы пожать руку, как из под земли появился новый персонаж. Его голову венчала помятая ковбойская шляпа. Он начал навязывать свои услуги и сумма в 200 евро за день заставила меня рассмеяться. Стоило сказать: "Нет-нет. Спасибо." и условия смягчились. Ковбой подобрел на сто евро. После первого шага к выходу из Едальни, его навязчивый сервис стоил уже пятьдесят. Турист в Вамене - явление нечастое и как я догадался в тот момент, проводников-любителей значительно больше чем людей, готовых к походу в горы. Джексон вне конкуренции.

Уставшие после перелёта, мы решили выспаться и заняться необходимыми закупками утром. Выход намечался на следующий день после приобретения дорожных принадлежностей.  Горы громоздятся вокруг Вамены как гигантские волны и логика подсказывала, что переполненные скарбом рюкзаки на плечах могут привести предприятие к фиаско. В местных лавчонках удалось найти следующее:
Три пластиковые бутылки воды,
Восемь пачек голландских макарон,
Восемь больших пачек печенья, напоминающих галеты,
Шесть пачек супа с вермишелью и специями,
Блок сигарет Marlboro Light,
Походный котелок,
Нож, несколько вилок и ложек,
Мощный фонарь,
Спальный мешок,
Картонные тарелки,
Две пластиковые кружки,
Две пары резиновых сапог.

Доксициклин - антибитик, средство от малярии и лихорадки денге уже имелся в наличии. К нему добавилась упаковка аспирина и мазь для обработки ран. Помимо этого, в рюкзаках разместился весь привезённый с собой скарб - несколько футболок, рубашка с длинными рукавами, кофты, планшет и прочая мелочь, необходимая в дороге.

Джексон прирулил, когда мы выходили из последнего магазина. Оказалось, что у него завтра контрольная работа в школе по изучению английского языка и он не может отлучиться. Его должен подменить родной брат по имени Канак. Это огорчило меня, так как Джексон показался мне симпатичным, а неизвестный Канак мог быть кем угодно. Мы доехали на местном велосипедисте-рикше до места обитания Джексона. Там спал наш новый спутник. Услышав голоса, он подпрыгнул чуть ли не до потолка хибары, обнажил свои клыки и протянул широкую ладонь для знакомства. Именно так должен выглядить "профессор кислых щей" совершивший великое открытие.

1.


Канак тоже ходил в школу. В отличии от брателло, его не удерживали домашние задания, а 20 евро в день - астрономическая зарплата для папуаса. Без колебаний он согласился. Носильщиком стал шестнадцатилетний Атин, или как я называл его - Атос. Он тоже родственник Джексона. Распределив обязанности в образовавшемся семейном подряде, Джексон исчез, а мы выдвинулись к южному рынку, откуда маршурка ходит до деревушки Курима - последнему форпосту перед подъёмом в горы.

Дорогам Новой Гвинеи можно петь гимны. Уверен, что маршрутные такси родились на свалках Южной Кореи и были телепортированы купцами в южное полушарие в тот момент, когда ржавчина одержала окончательную победу.. Микроавтобусы представляют из себя убитые колымаги с дырами в полу и неработающими приборами на панеле управления. Водительских прав местные шоферюги в глаза не видели. Они давят на газ, машина ревёт и бьётся в агонии, но лезет вверх. Асфальт дымится под шинами, а пересечение ручьёв и небольших рек - опасно для жизни. Публика набита в салон, как шпроты в консервную банку и ей абсолютно по барабану все внешние передряги. Три мостика на том пути я в жизни не забуду. Один из них требует особого описание.

Дорога в этом месте делает очень крутой поворот - почти на 100 градуов. Мост находится прямо по середине и внизу течёт бурный поток с острыми камнями. С левой стороны от дороги неглубокая, метров пятнадцать, пропасть. С правой - скала. Между деревянных досок видна вода, но не это самое жуткое. Сразу же за мостом дорога становится уже чем микроавтобус. Водитель споособен удержать корыто только при помощи нажатия на газ до упора. Если нога у шоферюги соскочит с педали или мотор заглохнет в эти мгновения - то всё. Это конец.

Пассажиры люди привычные. Смотрят, улыбаются, курят, держат на руках детей и поросят. Мужик на переднем сиденье вёз с собой свинью среднего размера. Она дёргала связанными ногами и вырывалась, но получив удар кулаком в лоб, притихла на некоторое время. Музыка из динамиков не затихает. Песня бессмертногo Эдди Гранта "Living on the Frontline" (англ. Жизнь на передовой) пришлась очень кстати. Папуасы знают толк в музыке.

До этой поездки я считал суматранских водителей самыми безбашенными людьми за баранкой на планете. Их слалом и встречная езда на высокой скорости казалась мне уникальным явлением в мире автогонщиков. Как я ошибался! Опаснее чем переезды по мостам между Ваменой и Куримой, я ничего не испытывал. Слава Богу, что езда длилась всего сорок минут.

После выхода из машины у меня и Манюни тряслись руки, а это был только первый сюрприз. Канак взвалил свой хлюпкий мешочек на спину и посмотрев на босые ноги сказал:
- Ой! Ботинки дома забыл.
В мою голову не помещалось, как вообще можно дома забыть обувь. Атос был в кросовках, а мы всё ещё в шлёпанцах. Асфальт закончился и вдали бурлил поток. Пройдя метров двести по острым камням, показалась вздыбающаяся вода реки Балием и несколько, не внушающих доверия, деревьев перекинутых с одной стороны на другую в подходящем месте - к острову. Перилами хлипкого мостика служило тоненькое деревце, закреплённое дугой. Вокруг толпились люди с котомками, а через мост местные парни тащили мотороллер. Дождавшись, когда ребятишки одолеют преграду, мы аккуратно переползли на другую сторону. Дальше с острова на надо было переходить вброд. Здесь река течёт с чуть меньшим напором. Действовать нужно решительно и быстро - тогда не упадёшь. Вода в Балием ледяная и судорогами сводило ноги, но мы всё же рискнули.

Тут ещё пользуются мопедами. От места переправы до Куримы около трёх километров. За копейки нас довезли до сколоченного из досок ящика, вмещающего в себе человека и служащего киоском. Это последняя возможность купить сигареты и Кока-Колу. Мы не задерживались. Канак вёл нас уверенными шагами вниз, снова к реке. Минуя огороды, окружённые каменными заборами мы вышли к самодельному навесному мосту. С другой стороны виднелась хижина.

2.


Прямо за ним начинается подьём, которые показался мне мучительным и я уже начал жалеть о предприятии, но любопытство гнало вперёд. Манюня тоже обливалась потом, но выдерживала восхождение. Тогда мне казалось, что поднявшись к Сейме - второй деревушке на нашем пути, трудности прекратятся. Сейма лежит приблизительно на пятьсот метров выше Куримы и около 2300 метров над уровнем моря - куда уж выше? Я предполагал, что дальнейшее передвижение будет идти по склону хребта без сильного физического напряжения.

Во время подьёма вокруг продолжались сельскохозяйственные угодья. Растят в основном батат - сладкий картофель. Он на самом деле очень похож на обычную картошку по вкусу, но с сахарным привкусом. Для папуасов в горах батат служит основным и , зачастую, единственным пищевым продуктом в их жизни. Он - хлеб этой земли. Её символ и гордость.

Канак прекрасно знал местность и болтал без умолку. С каждым часом этот человек нравился мне больше и больше. Всё его знание английского языка умещалось в несколько десятков слов, но размахивание руками и искренняя улыбка превращали общение с ним в настоящее удовольствие. Время от времени, он становился серьёзным и молчал, но такие минуты были редки. Болтология очень облегчила дальнейшее продвижение в Угем - деревушку где мы решили переночевать.

Несмотря на низкую плотность населения эти горы живут. На тропе беспрестанно попадались попутчики. Их лица были усталые, но завидя нас они тоже улыбались, приветствовали пожатием руки и вечным "ва-ва-ва" - выражением удовольствия на языке папуасов. За время путешествия таким образом мы поприветствовали сотни людей. Я шёл по тропе и Папуа говорила мне своё "Здравствуй".

Папуасы не отличаются красотой. Лица некоторых из них пугают. Я уверен, что это основная причина, почему они стали героями телевизионных легенд в странах, которые мы привыкли считать "цивилизованными". Конечно, в центральной Новой Гвинее до сих пор сохранилось людоедство и криминальная статисика не радует. Однако, подавляющая масса людей исключительно дружелюбна, а их вежливость удивила даже сына очень строгой мамы - то есть меня. Каждые часа два, когда пот заливал глаза, мы делали перекур. Бросая рюкзак на землю, доставали печеньки, с удовольствием хрумкали и глядели в пропасти у нас под ногами. Когда к нам подсаживались встречные папуасы, то мы угощали их этими печеньками, а они, в свою очередь, давали нам особые орехи. Канак утверждает, что этот орех растёт только в Папуа. Вкусом и формой он похож на подсолнечные семечки, но сантиметров семь в длинну и светло коричневого цвета. Съев жменю насыщаешся прекрасно. Орех растёт в горных джунглях на одном из виде пальм.

3.


- Канак сколько до Угема ?
Проводник задумывается, хватается ладошкой за голову и отвечает:
- Угем - два часа. Хитуги - три часа. Юарима - четыре часа.
Он абсолютно не ориентировался во времени. В дальнейшем я сделал для себя следующую зарубку: если Канак говорит о двух часах - это означает, что "к вечеру". Если о трёх - значит в середине следующего дня, а четыре - это "когда-нибудь, не очень скоро".

В Угем мы приползли на закате. Серые тучи стояли над головой когда вдруг перед нами открылась деревушка на мысе, падающем в километровую пропасть. В первой хижине затребовали непомерные деньги за ночлег - 300000 индонезийских рупий. Это около 20 евро и посмеявшись над хозяюшкой, мы потопали к следующей избе. Там жила женщина лет сорока. Она взяла всего треть этой суммы. Пожав плечами и отсчитав деньги нам предложили комнату с сырым матрасом и без одеял. Электричество в здешних лесах считается люксом. Его не было. Всё же лучше, чем ночевать под открытым небом. Когда мы уже разместились, то женщина знаком пригласила нас в соседнюю постройку - на кухню.

Несмотря на свой достаточно молодой возраст, она выглядила старухой. На земляном полу лежал тонкий слой сена, а посередине находился очаг - обыкновенный костёр. Поначалу все молчали. Женщина переворачивала батат на углях и когда один из клубней достаточно пропёкся то предложила его нам. Признаюсь, его вкус мне не понравился. Всё же наша северная картошка лучше. Спросив её есть ли у неё кастюля и получив утвердительный ответ, я достал упаковку взятых макарон.

Тот ужин был очень прост - макароны с кетчупом и индонезийским порошком, заменившим масло. Впервые в жизни я видел человека, который никогда не ел обыкновенные макароны и кетчуп. В процессе выяснилось, что Канак и Атин также познакомились с этими деликатесинами на этой кухне.

Мы живём и не задумываемся над другими мирами, их простотой и отсутствием даже "лампочки Ильича" где то там, за тысячи километров. Одеваем джинсы, рубашку, пулловер и выходим на улицу. Вокруг шумят автомобили, горит свет неоновых реклам. Сейчас снаружи была полная темнота, а по крыше долбил дождь. Рассматривая сидящих на полу людей, мне было не по себе от ощущения, что живу в императорском комфорте, который совершенно не ценю. Это похоже на ломку наркомана и, одновременно, напомнило мне чувство, когда я видел самую первую улыбку моей дочки.

Вы видели людей впервые попробовавших макароны ? Нет ? Они делают это с видом докторов наук. Так химик наблюдает за неизвестной реакцией в пробирке, ожидая результата. Пища пережёвывается медленно. Видно как отражаются языки пламени в глазах и удивление переходит в удовольствие. Меня можно назвать сентиментальным дураком. Я далеко не плакса, но у меня выступили слёзы на глазах, когда я смотрел на простых и добрых людей, впервые пробующих эти элементарные продукты.

Поняв, что делю трапезу с человеком, который не знают о существованиее иного мира чем тот в котором живёт, я выложил из сумки фотоаппарат и на дисплее показал ей Бангкок, мюнхенский аэропорт, Бали... всё, что у меня было. Она смотрела фотографии с широковыпученными глазами и отвисшей нижней челюстью.

Нормально спать не получилось. Прелый запах и назойливое комарьё заставляло постоянно ворочаться и просыпаться. Поэтому, я очень обрадовался первым лучам солнца.

С каждым дальнейшим шагом в глубь, путь усложнялся. Сразу же за Угемом подъёмы стали круче, а тропа уходила еле заметным сервпантином дальше и дальше. Обернувшись, я увидел, что большая река исчезла из вида. Больше нет домиков на склонах, а вокруг нависали могучие хребты. Бурный поток внизу Канак назвал Уги. Шум воды не слышился вообще - мы находились слишком высоко над ним. Кое где ещё встречались каменные заборы огородов. Удивительно, как местные жители возделывают плантации батата на на таких склонах. Они практически отвесно падают вниз. Одно неловкое движение крестянина повлечёт за собой долгий полёт и неменуемую гибель при ударе о скалы. Я видел людей работавших там - они ничем не привязываются и держали за спиной тяжёлые сумки для урожая. При всём уважении к работникам сельского труда в Азиях, Европах и Америках мне хочется сказать следующее: ребята, да Ваш труд очень тяжёлый и важный, но Вы почти всегда пользуетесь современной техникой - комбайнами, тракторами. Увиденное мной на склонах новогвинейских гор поражает любое воображение и заставляет меня особым образом снять кепку с головы. Представьте себе, что Вы пашете землю и одновременно занимаетесь альпинизмом без какой либо страховки на перпендикулярном склоне, на высоте метров пятьсот. Слабо ?

Я не пахал землю, а сдыхал на протоптанной веками тропинке. Когда она делала виток, чтобы подняться к облакам, то мне было страшно оглядываться и я инстинктовно переносил тяжесть тела вперёд чтобы наверняка не улететь вниз. Мы двигались вместе с небом. Белые облака были везде - наверху, внизу, со всех сторон. Было видно как в ущелье под нами шёл проливной дождь. До него метров триста, а мы смотрели на новые тучи, заполняющие окрестности и ругались на дурацкий экваториальный климат, оказавшийся поздним октябрём. Канак мог вплоне работать вождём метеорологов. Он предсказывал начало дождя за несколько часов без погрешности:
- Придём в Хитуги и начнётся дождь.
Точно! Как только деревня Хитуги показывалась на противоположеном склоне, то с неба упали первые противные капли.

Кроме того, он точно знал из какого ручья можно пить воду, а откуда нет. Вода здесь везде безупречно чистая и очень вкусная. Но, она может быть наполнена солями и некоторые из них ядовиты для организма. Подходя к очередному ручью, мы наполняли опустевшие бутылки, делали перекур и шли дальше. Кое где наш путь преграждали пенистые потоки. Тогда горящие ноги в сапогах ощущали приятный холод.

К счастью, мы купили резиновые сапоги. Любые трекинговые ботинки не выдержат новогвинейских гор. Пробираясь через камни, ручьи, хлюпанье по вязкой грязюке по щиколотку приводит любую фирменную обувь в негодность, назависимо от того, что напишут в рекламе. Трекинговые ботинки здесь - это выброшенные деньги. Существует современная походная обувь с специальными функциями - быстрой сушкой на ходу, каналами для воды и обдуванием. Чего только человечество не придумает. Уверяю вас - такие ботинки погрязнут в высокогрном болоте и  испортят всё. Они не предназначены для подобного рода путешествий. В них хорошо по Альпам ходить или по Исландии, но не в Новой Гвинее. Здесь нужны крепкие резиновые сапоги с хорошими стельками и мягкими носками, которые не натрут мозоли. Причём сапоги должны быть на три размера больше чем размер ноги. Они должны быть высокими, потому что трава по обочинам тропы острая и упаси Господь, если появится крохотная царапина. Раны в тропическом климате не заживают месяцами. Из них течёт гной. Порезав таким образом голень, я лечился два месяца. Ранка на большом пальце ноги загноилась так, что пришлось идти к врачу и несколько недель я не мог надеть обыкновенные кросовки.

4.


Подъёмы действовали на нервы. Пару дней назад я чуть не задохнулся от подъёма к Сейме. Теперь они были многочасовыми и значительно сложнее. Множество раз мы пожалели, что не взяли с собой крепкую верёвку, чтобы помогать друг другу. Моя попутчица Манюня крыла матом, но ползла вместе со всеми не отставая. Несколько раз нас одолевали истерики и одолев очередные двести метров, мы останавливались, смотрели на предстоящие двести метров и начинали безумно смеяться. Выругнувшись, по бычьи опустив голову, наша четвёрка вновь вступала в борьбу.

До этого я неоднократно поднимался пешком на многие альпийские вершины. Одной из моих личных гордостей считалось восхождение на Вендельштайн. Залезал на Карвендель и, вообще, прожив в баварских Аьпах несколько лет, я считал себя человеком привычным к подъёмам. Весь мой опыт - ничто по сравнению с кровавым ощущением в горле в горах Новой Гвинеи. В итоге будет ждать не ресторан с сосисками по-тирольски и пивчиком, а хижина папуаса со всем её первобытным комфортом.

Смотря кино про древних людей, мы мало задумываемся об их быте. Они бегают по экрану с пиками и копьями чтобы убить косматого мамонта. Зачастую, герои совершали подвиги во имя идей, богов и женщин. Всё это, конечно, замечтельно. Однако, они тоже ходили в большой и малой нужеде и имели лежанку для сна. В Германии, мне довелось несколько раз побывать в музеях, где достаточно правдоподобно представлен быт средневековых крестьян. В одном из рыцарских замков я узнал, что топить там начинали, когда замерзала вода в вёдрах. В своих "милых" хижинах папуасы живут до сих пор приблизительно в втором тысячилетии до нашей эры. Кроме китайских маек туда цивилизация не добралась ни в какой форме. Особенно это хорошо ощущаешь ночью.

К Йогосиму мы подходили в отрешённой нирване, так как дождь начал лить как из ведра ещё днём. Даже Канак молчал. Промокнув насковозь, мы залезли в хижину, где сгрудилось человек десять.

Папуасы называют своё жилище хонай. Это круглая хижина, собранная из самодельных досок и толстых палок с соломенной крышей. Её диаметр от трёх до семи метров. Внути она разделена стеной на две части. Одна часть жилая, а вторая служит свинарником. Хрюканье и постоянно высовывающийся из щелей пятачок всегда сопровождают хозяев. Если свиньи голодные, то рёв в доме совершенно немыслимый. Так орут тиранозавры. Домашняя скотина с силой ломится к людям и не даёт покоя. Посреди жилого помещения вырыто небольшое углубление для костра, а над ним на четырёх палках держится настил для сушки дров. Топят в хонае по чёрному, а в обеденный час дышать возможно только в противогазе или прижавшись носом к сену на земляном полу. У хижины есть потолок, образующий чердак. Туда я не смотрел, но точно знаю, что на нём живут табуны крыс. Слышится их топанье и если тварь пробегает над головой то с потолка что то сыплется на волосы.

5.


Когда все спят, то крысы перекочёвывают вниз и бегают вдоль стен, постепенно смелея. Они пытаются открыть ящики с припасами. После того как одна пробежала по моим ногам то заснуть я уже не смог. Костёр уже почти затух. Взяв с настила несколько деревяшек, я раздул огонь и наблюдал за бормочущей бабкой с другой стороны. Бабка была практически голая и чем то болела. Те из вас, кто видел изображения мумий папуасов, обратили внимание, что мумии в сидячих позах. Бабка сидела точно так же. Иногда она просыпалась и шевелила тоненькой палочкой в углях.

К счастью, одежда хоть и провоняла дымом, но хорошо высохла. Крысы угомонились с рассветом. Все зашебуршились и проснулось от утреннего рёва свиньи за стеной. Когда мы выбрались из мрака на свет то слепило солнце и около хижины собрались скалившиеся хлопцы. Позавтракав орехами и покурив, мы обратили внимание, что публика обсуждала нас.

Всю дорогу до деревни, в течении нескольких дней, я и Манюня проповедовали Канаку чистоту быта. Дескать, за лесом надо следить, бумажки не кидать, а пластиковая упаковка - это настоящй яд для природы. Канаку это нравилось. Теперь он стоял перед колхозниками и с видом римского оратора толкал речь о чистоте. Иногда он подбегал за советом. Таким образом, пупуасам был передан опыт в организации помоек и мусорных ящиков.
- А что с мусором делать, когда накопится? - спрашивал мой папуасский друг.
- Канак, скажи людям, чтобы они его сжигали. У них сохранится чистота и появится дополнительное топливо для костра.
Папуасы восприняли предложение одобрительным гулом.

Предложение о том, чтобы папуасы завели собак для борьбы с тысячами крыс отклонили. Собаку ведь кормить надо. Ещё я поинтересовался об отсуттсвии домашней птицы. Её нет в Папуасии вообще. Ответ убил! Курицу всё равно сожрут собаки. Никакие объяснения не подействовали. Также как и вопрос о том, почему тропа не проложена внизу, прямо около реки Уги. Внизу ведь ходить проще, чем штурмовать многочисленные перевалы, рискуя жизнью и здоровъем. Ответ белокожим дилетантам выглядил следующим образом:
- А как мы тогда ходить будем?
- Да по долине... прямо около реки.
- А как поднимемся в деревню ?
- По особой тропе, которая ответвлится от главной. Тогда подъём будет крутым, но недолгим. Это ведь намного проще.
- Так ведь мы спуститься не сможем!
- Да по той же тропе и спуститесь... блин !
- Неее... мы тогда не спустимся.
Покачав головой и пожав плечами, я и Манюня бросили своё занятие. Местные племена и кланы живут по своему тысячелетиями и несмотря на смекалку, изменить их отношение к логистике в горах исключительно сложно. Тропы протоптаны их предками. Это святые дороги, дарящие жизнь. Спорить и убеждать в таком случае бесполезно.

Незабываемый случай произошёл в очередном поселении, где мы останавились. Наша компания вошла туда как всегда - вечером. Группа мальчишек играла в волейбол и Канак крикнул самому старшему из них, чтобы тот подошёл. Поняв, что мы ищем место для ночёвки, паренёк привёл нас к матери. Это была удивительно красивая женщина, кормящая своего ребёнка грудью. Странно было встретить такую девушку в диких горах. Она разрешла нам остановится и очень обрадовалась, узнав что мы принесли макароны. Во время варки в хижину подходили люди и около костра образовалась группа из десяти-двенадцати человек. Было очень тепло и отведав макарон с кетчупом публика стала разговорчивее. Канак помогал с переводом. Мальчишка, ранее повстречавшийся волейбольном поле принёс школьную тетрадь. Манюня занялась с ним изучением английского языка.

Беседа клеилась как никогда. Прямо рядом со мной сидел бородач. Он поражал благородством лица. Такой человек вполне мог быть преподователем в Гарварде. Его черты были утончённые и как будто выточенные из чёрной слоновой кости. Абсолютно ясно, что он обладал высоким интеллектом и иным положением в местной иерархии, чем встреченные мной до сих пор. Бородач показывал на меня пальцем и хихикая говорил с своим соседом. Приглядевшись к соседу, я вновь увидел умный взгляд. Он знаком попросил сигарету, но курева больше не было. Достав из сумки табак, папуас отщипнул малую толику и подержал её над огнём. Гильзой служил сушёный лист. Послюнявив его, он размельчил табак, положил на листочек и мастерски свернул зелёную папиросу - приблизительно так как это делают курильщики табака в Европах-Америках. Курево оказалось отличным. Мягкий вкус не резал язык и сказав, что "папироса - супер" я вызвал довольное "ва-ва-ва" у всех.

Украдкой я разглядывал пацанов рядом со мной. Обычные мальчишки. Если их помыть и причесать то они прекрасно впишутся в дворовую жизнь любого крупного города. Дед с той стороны костра напоминал мне пенсионера из Мюнхена. Просто морщин у него больше и одет он в рубище. Улыбка старика светилась добротой. Канак болтал о свободе Папуа и референдуме за отсоединение от Индонезии. Его слушатели одобриительно поддакивали. Манюня учила английскому языку парня, который ещё оказался и торгашом, впарив нам две вязанки дров за небольшую плату. Малыш впервые в жизни ел макароны. Он сразу понял, что их нужно втягивать, сделав губы дудочкой.

Горел тот костёр, излучая тепло. Оглядываясь и покуривая табак я переворачивался на жёстком полу и ощутил себя по настоящему счастливым человеком. Потому что это настоящее счастье быть сыном нашей планеты. В те часы, я смотрел на окружавших меня людей и впервые по настоящему осознал, что цивилизация не там, где тысячи автомобилей и роботов, где функционирует канализация и крутятся турбины электростанций. Она в глазах людей давших кров в дождливую ночь. В попытке найти общий язык и, клянусь, что у нас получилось. Цивилизация там, где незнакомец скрутит тебе папиросу и будет искренне радоваться твоей первой затяжке. Она в ребёнке, которму понравились макароны, которых он никогда не ел в своей жизни и в размахивающем руками папуасе по имени Канак.

В тот вечер я понял, что полюбил этот край и точно знаю, что скоро вернусь в далёкие горы Новой Гвинеи. Там я ещё раз докажу самому себе, что способен покорить безымянные вершины и увидеть мир, где он юный и древний одновременно. Наверное, одна из искр того костра осталась внутри меня, в том самом главном уголке сердца.

Через несколько дней в Куриме, мы встретили испанскую парочку пытавшуюся побывать в тех же местах. Они не смогли и повернули назад. Я не злорадствую и не пытаюсь хвастаться по этому поводу. Но ни я... ни Манюня не испугались бурных потоков и ветра над пропастью. В пути мы проклинали себя, вспоминали райские пляжи на Тихом океане и даже жалели, что вообще затеяли это путешествие. Под дождями горячий душ казался мне подарком Господа. Но утром, когда я просыпался то под ногами медленно плыли облака, а вечером горели костры добрых людей и, поверьте мне на слово: серебрянные облака и тепло огня стоят того, чтобы начать тяжёлый, но прекрасный путь.

Сейчас я встану из за письменного стола, возьму листочек и табак Папуи, привезённые с собой и сверну себе папиросу.

С уважением.


6. Джексон, с которого всё началось.


7. Канак и Атин.


8. Новогвинейские шоферюги.


9. Предчувствие реки Балием.


10. Мостик. Как хорошо, что он там был. Мостики попадались на пути в первый день.


11. Мопед для Куримы.


12. С непривычки, он показался мне жутким. На самом деле, мост в здешних краях - явление уникальное.


13. С пудом морковки по брёвнышку.


14. Эти ребятишки протанцевали на тот берег с лёгкостью бабочек, а я стоял и размышлял: идти или не идти.


15. Последний форпост - Курима.


16. Навесной мост через Балием.


17. Река очень шумная и бурная.


18. До свидания. Мы начали подъём в Сейму.


19. Так выглядил первый перекур.


20. Деревня папуасов Сейма.


21. Чем дальше тем меньше следов человеческого пребывания встречались в пути.


22. Вода... воды... воду...


23. Вид в сторону Вамены. На горных склонах видно домики.


24. Взгляд вперёд. В первый день подъёмы не были крутыми и тропа вела по склону.


25. Огородничество имеет здесь вековые традиции. Заборы построены с удивительной тщательностью. Камни буквально подогнаны друг к другу.


26. Христианская церковь.


27. Умильно? Если зайти внутрь то главная умильность начинается ночью, когда с чердака спустятся крысы.


28. Свинья - признак зажиточности.


29. Манюня и Канак.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив