Путешествие автостопом по Колымской трассе: день 2, от Ягодного до Усть-Неры

a_krotov — 19.06.2022 Продолжаю описывать свою поездку: 13 июня 2022, понедельник

...Рано утром, в четыре часа, солнце стало ярко просвечивать через потолок моей оранжевой палатки. Это хороший признак – дождя нет. Встал, собрался, чай из термоса – новый костёр разводить не стал, собрал палатку и вышел на трассу. На часах пять с какими-то копейками.

Машин с утра немного – кажется, раз в полчаса, и всё встречные. Но вот и удача. КАМАЗ, в кузове которого едет трактор. Водитель, Александр, уже в возрасте, ему чуть больше шестидесяти, лысый и в очках, очень весёлый. Едет из посёлка Ягодное, где и живёт сам вот уже около сорока лет, а до этого жил в Аргуне, в Чечне, при советской ещё власти.

-- Тут, на Колыме, кто хочет зарабатывать, для этого все возможности. Хочешь работать – вот те, пожалуйста. Предложили мне отвезти этот трактор. Оплата – восемьдесят тысяч. Я: да пожалуйста! А когда груз возили на Чукотку, там оплата девятьсот тысяч за рейс на Песчанку (это медь там добывают, месторождение такое). Два раза туда-обратно съездил – вот уже миллион восемьсот. Ну да, машину свою иметь надо, расходы на топливо, туда-сюда, запчасть, но в любом случае миллион останется с двух рейсов. А у кого машины своей нет, работяги – вот, на прииски. Конечно, артели бывают разные, добыча разная, оплата разная. Есть легальные добытчики золота, есть нелегальные. Я сам когда-то с лотком начинал… Но даже и разные артели, но редко кто после окончания сезона не получит двух миллионов. Два миллиона – это так, в среднем, у кого-то и два пятьсот выйдет, зависит от добычи и от цены на золото, она тоже меняется, то выше там, то ниже.

Но вот что посмотришь на этих работяг: сезон закончился, вернулись в посёлок. Зимой нет добычи открытым способом. Только если в шахте, но шахт немного. И вот, смотришь – к Новому году уже у большинства денег нету! Уже начинают одалживаться. Удивительное дело! У нас есть такие, у кого можно одолжить, под десять процентов (в месяц). И вот начинают одалживаться. Так и хочется спросить, было же два миллиона у тебя, куда ты их дел? Можно же было бы вложить в какое-нибудь дело, ну вот например КАМАЗ купить, как у меня, или ещё что-то приобрести полезное. Но вот, всё уже потратили, пропили, промотали, и ждут уже нового сезона.



(я тут вспомнил уже классическую песню Высоцкого «про речку Вачу», … «в Сочи рубль последний трачу – телеграмму накатал: шлите денег, отбатрачу, я их все прохохотал!» В этой песне вкратце описана, практически до нынешних дней, вечно происходящая история. «Снова с вами я, родные магаданские бичи!» Ну, не зря Высоцким назвали аэропорт, тут есть где его вспоминать.)

-- Есть, -- продолжал водитель, -- тут самые разные возможности для заработков. А самое главное, не заработки, а жизнь, свобода. Вот здесь я захочу, скажем, пойти в лес, костёр развести – никто меня за это дёргать не будет. Рыбалку – лови кого хочешь, никакого рыбнадзора. Охота – пожалуйста. В Центральной России меня бы сразу цап! Шашлык нельзя, рыбу нельзя, костёр нельзя. ГАИшники на каждом шагу.

Конечно, тут нужно быть внимательным, тут природа суровая. Вот сейчас середина июня, а на реках, видишь, наледи. Некоторые до осени не тают вообще. Зимой бывает шестьдесят градусов мороза. И в такой мороз ездим, понемножку, потихоньку. Чтобы резиновые шланги не поломались, не перемёрзли, я беру армированные, в них проволока вплетена, и вот они служат, даже в самый сильный мороз. Нужно быть, конечно, осторожным. Мне однажды в кафешке в Ытык-Кюёле – это якутия – якут-хозяин сказал: «у нас в Якутии есть такая поговорка. Один раз поехал зимой через Якутию – мужик! Второй раз поехал зимой через Якутию – дурак!»

Двое таких дураков вот прошлой зимой появились, решили гнать машину через Якутию из Центральной России, и сбились с пути. Там две дороги – основная через Усть-Неру, а там другая, по которой ты в 1996 году ехал, через Томтор. Так там не ездит никто. Как они промахнулись и на старую дорогу выехали, уже не знаю, но они застряли и замёрзли. Нашли потом их, в машине сидели. Один насмерть, другому руки-ноги ампутировали, теперь вот, «самовар». Дураки, одним словом. Нужно было шевелиться, костёр развести, ну в крайнем случае покрышки сжечь, да и саму машину, нечего сидеть было.

А так, если дураком не быть, тут вообще отличная жизнь. У меня вот уже пять машин есть. Важно не пьянствовать, это сильно людей губит. Тут я и сам работаю, и родным посылаю, кто есть у меня в других регионах. Да вот и едут сюда к нам на заработки, со всего Союза. Кто не хотел, уехал, а кто хочет, приезжает, да многие и остаются тут.

Тем временем показались пятиэтажки и промышленные развалины городка Сусуман – это райцентр, точка притяжения местной условной цивилизации. Сюда ходит автобус из Магадана и даже летает самолёт.

Население Сусумана, превышавшее под конец советской эпохи 16 тысяч человек, к 1996 году упало до 10 тысяч, а сейчас составляло, по данным Википедии, всего 4 тысячи. В это число не входят многочисленные вахтовые работники золотодобывающих артелей, которые окопались, в буквальном смысле слова, по всему Сусуманскому району.

В 1996 году город выглядел ещё сносно. Мы с Андреем Винокуровым купили здесь самые дорогие майонез и хлеб за всю Колымскую трассу. Сейчас я проехал через город транзитом и не пожалел об этом – очень он был разбросанный, пыльный, с пустыми участками между районами, с нежилыми и жилыми домами, между которыми стояли небольшими кучками работяги, сыны жарких стран СНГ – они, вероятно, ждали вахтового автобуса, который повезёт их на прииски.

Читателю, конечно, интересно, дорого ли стоят квартиры в вымирающих городках Магаданской области и в самом Магадане. Нет ли такого, что их можно приобрести за копейки, как в Воркуте, где несложно прикупить квартиру за 100, а то и 50 тысяч рублей? Да что пятьдесят тысяч, некоторые рады были бы и бесплатно оформить на меня или на вас свою квартиру в Воркуте, чтоб от неё избавиться. Тут такой халявы не предусмотрено, хотя есть немало предложений по продаже квартир, например двухкомнатных, за 400-500 тысяч рублей в Сусумане, Ягодном, Омсукчане, Усть-Омчуге, Палатке. В этих местах работяга получает такие деньги за два месяца. Так что при желании можно за два месяца заработать на квартиру в этом Сусумане, а вот в Магадане уже таких предложений нет – цены от двух миллионов на окраине аж до десяти миллионов в центре. Как рассказали местные жители, такая дороговизна квартир имеет свою причину. Правительство РФ объявило программу – дальневосточная ипотека под 2% годовых (то есть банки, подпитываемые государством, выдают дальневосточникам кредиты на квартиру под 2%, самим им в убыток). Но так как квартир от этого физически больше не стало (строят в Магадане крайне мало)-- от этого тысячи людей ринулись покупать жильё в столице области, отчего просто вдвое взлетели цены на «бывшее в употреблении» жильё.

КАМАЗ, миновав Сусуман, продолжал движение далее – до поворота на посёлок Мяунджа. Этим поворотом фактически завершается Магаданская область, дальше уже тайга, горы, и за ними – Якутия. После Мяунджи движение по Колымской трассе значительно снижается, остаются только редкие далекоидущие машины, следующие в Усть-Неру или ещё дальше.

На повороте на Мяунджу есть остатки бывшего поста ГАИ – раньше их немало было на трассе, но сейчас остался фактически только один стационарный пост, в посёлке Палатка. Возле бывшего поста, на «пятачке», останавливаются машины перекусить – конечно, из своих перекусов, никакой кафешки тут нет. И поинтернетиться: волшебные нити связи достигают поворота на Мяунджу. Интернетом пользовались не только водители, но и я: стоял, ожидая попуток, отгонял комаров, смотрел новости в интернетике, выкладывал свежие фотографии. Скорость загрузки была неплохой.

Интересно, что весь этот интернет, который появляется в моём мобильнике от Якутска до Магадана, весь он проходит по одному очень небольшому проводу. Оптоволоконный кабель тянется на 2000 км вдоль всей Колымской трассы, и любопытно, что он просто лежит на земле, иногда висит над землёй на высоте полуметра, зацепленный за тонкие ветви лиственниц, иногда чуть поднимается над дорогой, вися на каких-то жидких подпорках. Толщина кабеля – меньше дамского мизинчика. Очень небрежно проходит линия связи, и так обстоит дело уже несколько лет. Какой-нибудь камень с горы или грузовик, вылетевший с насыпи (или может быть злой зубастый медведь) – и всё, интернет оборван, и все водители и посёлки остаются без интернета, пока не починят. Всю дорогу, пока я ехал, меня удивляло это. Интересно, не пытаются ли украсть или порезать кабель, ведь наверное многие пьяницы думают, что в кабеле металл? – водители, которых я спрашивал, заверили меня, что уже все алконавты, занятые сбором и сдачей металла, уже все хоть по разу да порезали кабель и все теперь убедились, что это оптоволокно и металла на сдачу там нет.

Но всё равно, глядя на кабель толщиной пол-сантиметра, идущий по каменистым осыпям, по болотам и перелескам, я несколько опасался за его будущее. И старался поскорее загрузить фотографии, пока связь не прервалась.

(В сам Магадан идёт ещё другой «шланг», с Сахалина, под водой. А вот между Якутском и Магаданом все посёлки на этом, чисто символическом, кабеле.)

Раньше, в 1996 году, была другая связь – на мой взгляд, более надёжная. На столбах висели целые вязанки проводов. А в пунктах связи в немногочисленных сёлах сидели тётушки-телефонисты, втыкающие штекеры в разъёмы, громкими криками оглашая пункты связи: «Усть-Нера? Два-три-двенадцать! Томтору ответьте!!» Связь была, возможно, более надёжная, но более сложная в использовании, и скорость передачи информации была, конечно, в тысячу раз меньше.

Стоял на трассе, отправлял фотографии, отмахивался от комаров, которые уже вылезли – вылупились из болота. Пара машин проехали – не взяли, может быть шли на ближайшие прииски. Появился неожиданно человек на мотоцикле – по имени Павел Саламатов. Этот человек тоже совершал путешествие, а сам он был родом из Амурской области. Проситься на мотоцикл я не стал, сфотографировался с ним и пожелал счастливого пути до Усть-Неры и далее.

Рейсового, регулярного транспорта тут никакого уже нет. Если до Сусумана трижды в неделю ходит автобус из Магадана (2600 рублей), раз в неделю доходит и до Мяунджи – а вот дальше, на Усть-Неру, уже никаких официальных автобусов нету (ходили при Советской власти и оставались ещё в 1996 году). Пассажиры, желающие перемещаться на наземном транспорте, заранее ищут в Интернете (например, на Авито) контакты таксистов, которые возят работяг по мере накопления. Мне такие маршрутки не попались в дороге, но вот рекламу их в Интернете я встречал. Говорят, что автостопщика они могут и бесплатно подвезти, если место найдётся.

Через час на пятачок возле бывшего поста ГАИ вырулили большие бензовозы, аж четыре штуки, и остановились интернетиться и обедать (своими внутренними припасами). Я решил подойти познакомиться, оставив рюкзак на трассе (никто не заберёт, машин нету).

-- Здравствуйте! Я путешественник, еду из Магадана в Якутск. Можно с вами сколько-нибудь проехать по трассе?

-- А куда? Мы, может быть, ночевать в пути будем, -- отозвался суровый пожилой водитель с полным ртом золотых зубов.

-- Да хоть до Усть-Неры, уже было бы очень хорошо!

-- Ооо, до Усть-Неры! (До неё было триста километров с хвостиком.) Может ещё и не доедем до Усть-Неры-то.

-- Ничего, как будете ночевать, высадите – я палатку поставлю.

-- Хе. Подождёшь, пока колесо менять буду?

-- Постою, подожду. На Колыме всё не быстро, время есть. Помочь чем нужно?

-- Нет, помогать не нужно.

Поняв, что разговор пока окончен, я оставил водителю визитку (мало ли что, может в Интернете посмотрит про меня потом) и вернулся к своему рюкзаку, который ожидал меня на позиции, облетаемый комарами. Ну что ж. Ещё час прошёл, водители начали какое-то необычное суечение, вот мне бибикнули. Или кому-то ещё, ну не буду проверять – подойду уже с рюкзаком.

-- Ого, рюкзак какой большой. И куда его?

-- В кузов засуну, он там обычно и ездит.

Бензовоз был устроен так: в кузове стояли две большие красные ёмкости для горючего, каждая тонн на десять. Помимо них, было ещё место для множества рюкзаков. Мой рюкзак благополучно поместился. Кстати, накидка от дождя, которой я прикрывал рюкзак поначалу, уже куда-то потерялась, слетела от ветра по моему недосмотру. Вместо неё я использовал чёрный пластиковый пакет для мусора, подаренный водителем.

Водитель бензовоза, в отличие от предыдущих всех, оказался очень немногословным. Ехал он и всю дорогу молчал. Только иногда перекидывался по рации несколькими вежливыми словами со своими компаньонами – бензовозными водителями, которые обращались к нему «Владимир Ильич». Из разговоров я понял, что ехать они собираются даже дальше Усть-Неры, но навязываться не стал. Интересно, что Владимир Ильич не ругался матом, в отличие от большинства других обитателей Колымы, и имел в кабине несколько православных иконочек. В общем, серьёзный дядя, но молчаливый, никакие мои попытки разговорить его – не поддерживал. Так и проехали молча, я глядел по сторонам и фотографировал.

Миновали поворот на Кадыкчан. Это бывший городок с угольным разрезом. В 1996 году, когда мы там были, он уже почти весь был выселен, стояла лишь надпись «Посёлок Кадыкчан приветствует дисциплинированных водителей!» Теперь и надписи не осталось, вместо 5700 человек, что было под конец Советской власти, сейчас тут проживает, согласно переписи, 3 человека. Пустые брошенные пятиэтажки виднелись, кажется, между лиственниц.

Проехали границу областей – Магаданской области и Республики Саха. Начало Якутии было ознаменовано ещё советским высоким столбом (сэргэ – аналог традиционного столба-коновязи, только большой) с надписью «Якутская АССР». Тут смыкаются два северных огромных региона, но несколько разной истории. Население Магаданской области за последние тридцать пять лет упало в четыре раза (было 550 тысяч, в 1996 году стало 240 тысяч, а в 2022 -- 137 тысяч). Население Якутии балансирует примерно на одном уровне – миллион плюс минус. Магаданская область находится среди антилидеров по средней продолжительности жизни (у мужчин тут – 62 года) и среди лидеров по количеству потребляемого алкоголя. В общем, въезжаем из вымирающей Магаданской области в процветающую Якутию.

Начальный взгляд на Якутию, однако, не показал особого расцвета. Первый посёлок по трассе – Артык – выглядел так, как будто его разбомбили какие-то интервенты, что-то почти что типа Кадыкчана. Сейчас в нём осталось, судя по данным Интернета, 370 жителей из бывших при социализме 2500. Удивительно, что ещё какие-то дети якутской внешности радостно бегали по посёлку и махали приветственно нам – проезжающим бензовозам.

Детям тут раздолье, столько заброшенных строений, железяк всяких, труб, можно лазить и исследовать обломки прежней цивилизации. Особенно хорошо играть в прятки – для тех, кому уже лет десять или двенадцать: тут такие прятки можно устроить, никто не найдёт. А через столетия потомки будут изучать строения древней советской цивилизации, подумают – какие гиганты жили в прошлом, сколько настроили всего, даже на крайнем севере!

…Дорога была грунтовой; дождя не было, и каждый бензовоз, да и любая другая машина, оставляла огромный шлейф пыли. Не поймёшь, что и лучше, дождь или грязь?

Несмотря на хмурые предположения, ночевать в лесу бензовозы не стали и даже, как удалось выяснить, поехали дальше за Усть-Неру. Я попросил высадить меня возле кафешки, единственной тут на плюс-минус четыреста километров. Было часов восемь вечера.

Спасибо Владимиру и другим водителям, которые меня подвозили сегодня! Позади у меня за этот день осталось 485 километров, а всего от Магадана – более тысячи. До Якутска вот уже было чуть меньше тысячи километров, то есть середина только что пройдена.

* * *

Усть-Нера – самый северный посёлок на моём маршруте Магадан—Якутск. Он находится на 64°33’ северной широты – на уровне Беломорска и Архангельска. Июньские дни были бесконечно длинны, и ночи не наблюдалось. Комары, пользуясь этим, могли беспокоить людей круглосуточно.

Небольшая кафешка имела двухэтажное здание. Нижний этаж называется «Восточная кухня», и заведуют ей южные люди, узбекского вида. Практически каждое блюдо стоило тут 350 рублей, за стакан чая просили ещё полтинник. Я решил поддержать этими драгоценными продуктами своё существование, заказал самый дорогой суп (лагман) в моей жизни и быстро съел его. В дополнение я попросил кипятка, залил и термос, и заварил мюсли в своей закопчённой кружке.

Соседи по столовой, крепкие солидные кавказские бородачи, вполглаза следили за моей деятельностью, необычной для Усть-Неры. Тем временем я достал ещё свои многочисленные пакеты, извлёк оттуда конфеты (московские) и хлеб (последний, ещё магаданский), для нажористости: одним супом сыт не будешь.

Проходя мимо меня за каким-то ещё блюдом, кавказские товарищи заговорили со мной. Они оказались уроженцами Чечни и Ингушетии. И проявили свойственное всем кавказцам гостеприимство. В итоге я был поселён в гостиницу (она находилась на втором этаже этого столового домика) и накормлен ещё раз – на этот раз гречкой и курицей. Желудок с интересом воспринял такое «трёхслойное» питание. Я расспросил кавказцев о их жизни на Крайнем севере («пятьдесят градусов – это здесь нормально! Это считается тепло. В сорок градусов влюблённые прогуливаются, мороженое кушают! А мы и в минус шестьдесят работаем»), а они меня – о разных дальних странах. Разговор перешёл даже в тему арабского языка и хаджа, поскольку кавказцы были религиозными людьми. Кстати, в столовой стоял ящик для пожертвований на строительство мечети, а одна из комнаток была предназначена для совершения намаза.

Я сфотографировался с гостеприимными кавказцами, поблагодарил их, поставил рюкзак в гостиничном номере и отправился осматривать городок.

Усть-Нера со своим почти пятитысячным населением – райцентр и самый большой городок Оймяконского района. За тридцать лет демократии население уменьшилось врое. То и не удивительно – Оймяконский район является самым холодным обитаемым районом на Земле. Средние температуры января и февраля здесь -47°С, а минимальные достигают, по словам местных жителей, -60°С и ниже. На территории района находится и сам посёлок Оймякон, где стоит стела «Полюс холода -71°С». Эту стелу и посёлок я посетил в 1996 году, а сейчас трасса проходит по-другому, севернее. Второй такой холодный район в мире – Верхоянский, он тоже в Якутии, рядышком.

Но сегодняшний вечер не был холодным. Лето здесь имеет вполне положительные температуры, и сейчас было около +15. Более того, вылезли комары из всех окружающих болот, и они уже докучали мне, пока я гулял по посёлку. Основная улица носила имя, конечно же, Ленина. На ней я обнаружил: штук пять магазинчиков с очень высокими ценами и один даже супермаркет; большое здание с советской надписью «ПОЧТА ТЕЛЕФОН ТЕЛЕГРАФ РАДИО»; памятник Ленину, обросший какими-то кустами; пару десятков трёхэтажных домов на сваях и многие километры труб, пересекавших посёлок и придававший ему северный мрачный вид.

Цены в магазинах (картошка 195 руб/кг, лук 160 руб/кг, гречка за 200 и заморский кумкват по 2500) уменьшали желание затариваться в этом городе хоть чем-то. Обнаружил валяющуюся на улице оброненную кем-то бутылочку «Фанты», думал брать-не брать, но решил, что в связи с северными условиями можно и забрать, как ценный золотой самородок.

Краеведческий музей, расположенный в приятном деревянном домике (бывшая гостиница «Дальстроя»), был закрыт из-за вечернего часа. На набережной реки Индигирки оказался расположен современный и красивый мемориальный комплекс в честь Победы в Великой Отечественной – это было единственное новое сооружение в городе, ну второе, после супермаркета. На входе в комплекс Победы висели строгие таблички, которых я не встречал в других подобных местах:

«Помним. Любим. Скорбим. Врагов никогда не простим!»

«Любое осквернение Мемориала Победы будет приравнено к экстремизму и наказываться административно, уголовно, физически».

«Граница России и Многострадальный, Добрый, Мудрый, Многонациональный, Свободный Русский Народ – это Свято и Неприкосновенно!» именно так, всё с больших букв. Размышляя об этой фразе, я прогуливался по набережной Индигирки, которая несла свои холодные воды далеко на север. По набережной и по другим улицам бродила усть-нерская молодёжь, радуясь периоду короткого приполярного лета. Иногда проскакивали какие-то кавказские лица, но больше якутские и русские. Якутские и русские были школьники, а кавказцами и среднеазиатами были суровые мужчины, затаривающиеся в местных магазинах перед закрытием.

Я погулял по городу и вернулся в гостиницу, где обнаружил своего недавнего знакомого – мотоциклиста Павла. Скорость движения мотоцикла оказалась сопоставима со скоростью автостопа. Завтра мы с ним должны были выдвинуться в одном направлении – на запад, но я не стал напрашиваться в попутчики на мотоцикл: всё же мы не в Африке, где случается местным везти на мотоцикле пятьсот килограммов груза; нашим это пока сложновато.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив