Продолжение разговора об отчуждении

anlazz — 28.03.2019 В прошлом посте было рассказано о том, что же реально произошло с потреблением в конце XX-начале XXI века – и привело, в конечном итоге, к резкому снижению качества выпускаемой продукции. Однако данный процесс затронул не только «потребительский сектор» - т.е., то, что обычно именуется «ширпотребом». Но и более «серьезные» области – включая такие, которые являются базисными для функционирования экономики в целом. (Скажем, энергетику, производственные системы или транспорт.)

Впрочем, об этом будет сказано чуть позднее – тут же стоит, прежде всего, рассмотреть механизмы указанного роста отчуждения. Разумеется, понятно, что основа их та же самая, что у «потребительского отчуждения» для конечных потребителей – то есть, усиление давления капитала на имеющиеся рынки при невозможности создания новых. Поскольку именно подобный режим установился в мире после исчезновения «советской тени». Хотя бы потому, что пока «тень» существовала, была возможность введения в экономическое пространство новых технологий, способных открывать новые же рыночные ниши. (Создаваемых или на государственные деньги или под государственные гарантии.) Так была создана микроэлектроника, компьютерная техника, реактивная авиация, космонавтика и ракетостроение – ну, и множество иных новых отраслей, ставших порождением знаменитой «гонки сверхдержав.

Однако с середины 1970 годов подобное положение закончилось. Т.к., с одной, стороны СССР достиг паритета и получил гарантию ненападения со стороны Запада. (Что было зафиксировано целым рядом «примирительных» соглашений.) А с другой – внутренние процессы в стране привели к снижению скорости ее научно-технического развития. (Вроде прекращения «лунной программы», отказа от создания ОГАС и т.д.) Соответственно, стала спадать и «тень» - то есть, снижаться давление на западный мир в плане создания у последнего потребности в таком же ускоренном развитии. А значит, новых прорывных технологий ожидать было уже неоткуда: инвестировать в рискованные проекты огромные средства больше не было стимула, а из «нерискованных» новую отрасль экономики не создашь.

Впрочем, первоначально это всех устраивало: за предыдущие три десятилетия наоткрывали столько всего, что освоение этого богатства могло растянуться на десятилетия. (Собственно, «доить» ту же микроэлектронику можно даже сейчас, по прошествии сорока лет с указанных событий – правда, все хуже и хуже.) Так что можно было и «перетерпеть», особенно если вспомнить о соответствующем снижении налоговой нагрузки. (Ставшей главным «пряником» рейганомики.) Однако, помимо уже не раз помянутой «остановки большого прогресса», угасание «советской тени» определило и иные аспекты «постсоветского» бытия. Например, выяснилось, что созданная за время «соперничества» базовая инфраструктура «индустриального мира» не просто полна – а избыточна. То есть, за предыдущее время было построено столько дорог, электростанций, линий электропередач, трубопроводов и т.п. вещей, что дальнейшие вложения в данную сферу оказывались ни к чему. (Кстати, касалось это не только «железа» - но и многих «гуманитарных» областей. Например образование, к концу 1970 годов так же ставшего «слишком крутым».)

Именно поэтому 1980 -1990 годы стали временем отказа от развития инфраструктуры. Например, именно поэтому первая же серьезная катастрофа в том же атомной энергетике – авария на АЭС Три-Майл-Айленд в США, произошедшая в 1979 году – привела к резкому сокращению строительства атомных станций. (А случившаяся через семь лет Чернобыльская катастрофа вообще почти остановила этот процесс.) И дело тут не столько в психологических особенностях людей «безопасного общества», для которых радиация вдруг превратилась в главную опасность в мире. Дело в том, что с энергетикой при данных темпах развития и так было все хорошо – и лишние «трепыхания» в данной сфере выглядели избыточными. Вот если бы СССР продолжал дальнейшую гонку, с массовым освоением космоса, ростом доли сверхзвуковой авиации, поездами на магнитной подушке и т.д., то с энергией был бы дефицит. А так…

Впрочем, избыточной оказалась не только инфраструктура, но и … производство, как таковое. В том смысле, что резкое повышение производительности труда, произошедшее в «Золотые десятилетия», обществу, избавленному от необходимости научно-технической гонки, оказалось просто не нужным. В том смысле, что оно было необходимым для того, чтобы создавать сверхсложные вещи – вроде лунных ракет – но для «обычной жизни» это значило лишь переизбыток товаров на рынке. На которых не было покупателей. (Поскольку, как уже говорилось, сокращение давления на капитализм, прежде всего, привело к остановке роста реальной зарплаты, которая стала отставать от еще продолжающегося роста производительности.)

Собственно, именно поэтому и были «отправлены в утиль» все те масштабные проекты автоматизации и роботизации, кои еще в конце 1970 годов выглядели делом ближайшего будущего. (Когда считалось, что к 2000 году будут господствовать безлюдные заводы, беспилотные автомобили и поезда – ну и т.д., и т.п. Причем, речь шла не просто об «образах грядущего», а о фактически коммерческих проектах.) Поскольку сейчас – т.е. во время торжества рейганомики – все это стало на просто ненужным, а скорее вредным. Т.к. несло определенные проблемы с трудоустройством населения. (Массовые увольнения в данный период еще вызывали серьезные протесты – и особо увлекаться ими не хотелось.)

Поэтому вместо вложений в производственный сектор важными были признаны вложения в сектор продажи распределения продукции. Символом 1980-1990 годов (да и 2000 -2010 тоже) стал офис – место, которое окончательно вытеснило заводы и фабрики на второстепенный план. Причем, это выражалось не только в росте числа офисных работников и самих офисных помещений – но и в том, что данная область начала изменяться «качественно». Например, тут можно стало говорить не просто о появлении компьютеров – но о взрывной компьютеризации. (Разумеется, о внедрении ЭВМ в систему управления речь шла еще с начала 1960 годов, но, за исключением отдельных случаев, этот процесс шел очень медленно – и офисное пространство конца 1970 годов мало чем отличалось от офисного пространства годов 1950.)

Теперь же все изменилось – на каждый стол был установлен пресловутый «писюк». (Причем изначально даже не подключенный к сети.) Для чего это было нужно – мало кто понимал: все разговоры об электронном документообороте оказывались разговорами вплоть до середины 2000 годов. Но выглядело это круто и современно – ИМХО, гораздо круче и современнее, нежели все достижения предыдущих трех десятилетий. (Ну, в самом деле, что там робот в цеху, кто его видит?) Тем более, что, как уже говорилось, вкладывать деньги в иные области оказалось не нужным и даже вредным…

Итогом данного процесса и стало то самое «развитие вычислительной техники», о коем уже столько было сказано. В результате чего понятие «компьютер» настолько сильно вошло в жизнь человека, что он с ним перестал расставаться даже дома. (Хотя в реальности «домашняя компьютеризация» по своей бессмысленности мало с чем могла сравниться: вплоть до «интернетной эпохи» мало кто мог четко сформулировать то, зачем он покупает подобный дорогостоящий и сложный «ящик».) На реальную же производительность (даже офисного труда) подобное развитие повлияло не сильно: поскольку, как уже говорилось, переход на чисто электронный документооборот оказался гораздо более сложным, нежели виделось вначале. И даже объединение «писишек» в сеть – т.е., хоть какое-то приближение их к роли «продвинутого терминала» - не особо этому помогало. (Разумеется, можно сказать, что в отдельных случаях – скажем, при использовании в разного рода исследованиях или установке систем САПР ПК выступал необходимым элементом. Но это были именно, что отдельные случаи. Да и САПРы более-менее нормальной мощности до конца 1990 годов «писюки» не тянули.)

На этом фоне нетрудно будет догадаться, откуда появился помянутый в прошлом посте «феномен Windows 95». В том смысле, что изначальная сырость и глючность данной ОС оказалась не особенно критичной – поскольку не особенно критичным было само использование ПК. (Особенно если иметь в виду «IBM PC ветвь».) Поскольку даже зависший компьютер в офисе не приводил к особым проблемам. (О проблемах в домашнем использовании тут говорить вообще смешно.) А вот не нужность вызывать специалистов при каждом подключении «мышки», напротив, оказалось тут очень и очень полезным. (Взрывная компьютеризация вызвала соответствующий дефицит «компьютерных профессий», что в совокупности со стагнацией образования привело к их серьезной «переоцененности».) То есть, Microsoft действительно нашел оптимальное решение: в то время, как основные его конкуренты мыслили образами эпохи «производства», «люди Гейтса» поняли, что нужно нечто иное. (А именно: поддержание «крутого имиджа» минимальными средствами.) Собственно это и сделало «мелкомягких» супермонополистами на много десятилетий, и заодно определило дальнейшую судьбу отрасли.

Ну, а теперь самое интересное: все это можно сказать не только про ПК и прочую офисную оргтехнику. Поскольку указанное положение, при котором, во-первых, «базовая структура», обеспечивающая выживание социума является избыточной, а, во-вторых, «выжимать» что-то из забитых товарами рынков стало очень тяжело, охватило практически весь «цивилизованный мир». Но так как при этом «жесткий» сценарий конкурентной борьбы («торговые войны») выглядит невозможным, то, по сути, остался единственно возможный сценарий развития. Точнее, два «связанных сценария»: это, прежде всего, ставка на «господдержку» - причем, не столько в качестве «госзаказов», коих теперь почти не требуется, сколько в виде разного рода «финансовых преференций», разнообразного «льготного кредитования», да и прямой накачки деньгами. Ну, а второе – это развитие «спекулятивного сектора», т.е., создание всевозможных «пузырей», втягивающих в себя все деньги. (Которые, кстати, часто попадают сюда из «первого сценария», но не только.)

В любом случае, само производство тут оказывается вторичным – несмотря на то, что обыкновенно заявляется именно о его поддержке. И, соответственно, вторичными оказываются и все свойства производимой продукции. (Начиная с качества и заканчивая ценой.) Правда, даже сейчас подобное мнение – то, что мало кому интересно, что же конкретно делается той или иной фирмой – мало кто решается высказывать прямо. Да и быстро изменить отношение к своей работе оказывается не столь легко. (Как уже говорилось, даже в сфере программного обеспечения этот переход наступил только со времен Win-95. А до этого господствовало прежнее, «инженерное» отношение – несмотря на то, что софтверная отрасль была крайне молодой, не имевшей множества «древних традиций», кои заставляют думать прежде всего, о техническом совершенстве. Что же говорить про иные, более «железные» области.) Но чем дальше – тем яснее становится, что на «одних традициях» сохранить приоритет идеи о том, что надо, прежде всего, думать об выпускаемой продукции, не удастся. И что, рано или поздно, но экономические отношения заставят все остальные области деятельности прийти в соответствие к себе.

Но, разумеется, говорить об этом процессе надо уже в совершенно отдельной теме…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив