Проблема коммуникации в СССР

blau_kraehe — 24.08.2021 Обсуждение темы ГКЧП вызвало следующую мысль: иногда мне кажется, что очень многие проблемы позднего СССР, вплоть до его развала, были вызваны неумением либо нежеланием властей (от законодательной власти до "четвертой" - СМИ), как и тогдашних вменяемых коммунистов, нормально разговаривать с народом.
Объяснять, что происходит.

Как я уже писала, если коллективист длительное время замечает, что ни он, ни его дети, ни окружающие никакой отдачи от своих усилий не получают, он может переквалифицироваться в индивидуалиста. И вот этот процесс шел в позднем СССР.

Ирония судьбы заключалась в том, что такая позиция, такой растущий индивидуализм был реально неоправданным. Даже с учетом "пустых прилавков" после разнообразных экономических экспериментов и заигрываний с рынком. По факту в стране были определенные трудности и недостатки, но это были трудности совсем не того уровня, что хотя бы 30 лет назад, благосостояние граждан росло беспрерывно. Да, в какое-то время наполненность именно прилавков ухудшилась, но это была проблема логистики, а не реального недостатка продуктов. Жилищный фонд рос, образованность населения, обеспеченность материальными и духовными благами - все это до самого конца СССР только росло. Все цифры есть, их постоянно приводит, например, в своем блоге burkina-new (там в начале как раз сборник статматериалов) , повторяться я тут не вижу смысла.

Однако, хотя реально труд на благо родной страны и ее защита очень даже оправдывали себя, почему-то довольно значительная (конечно, не вся - но очень большая, и в особенности как раз наиболее образованная) часть населения была убеждена в совершенно обратном:
- Мы живем прямо очень плохо, хуже всех, дальше уже некуда! Какой был смысл в жертвах и труде наших отцов и дедов? Эта страна ничего нам не дает, сплошное убожество.

Заметим, цифры эту публику не интересовали - во-первых, понятно же, что там фальшь и приписки. Во-вторых, это скучно.

Хотя бытие и определяет сознание, но вовсе не так уж прямолинейно, как многие думают. Человеку свойственно жить в мире иллюзий, в информационном пузыре, который для него создают СМИ, идеологические институты, искусство (отсюда один из моих любимых тегов - информационная среда).
И хотя само создание этого информационного пузыря (или среды) тоже обусловлено вполне себе бытийными процессами, связанными с обладанием собственностью - но сейчас мы не об этом, а о том, что тогдашняя среда собой представляла.

Так вот, к сожалению, с "их" стороны - то есть со стороны и диссиды, и западного антисоветского корпуса - коммуникация с советским народом была живой, доходчивой и простой.

На их стороне были художественные тексты, часто бездарные - но все-таки художественные и читабельные (а читали в СССР очень, очень много), попадались и талантливые писатели. Оруэлл талантлив. Он мог писать абсолютно лживые вещи, но при этом  настолько ярко, афористично, что их просто уже нельзя выбросить из языка: "все животные равны, но некоторые равнее" (поговорка универсальна, и можно и забыть, каких животных имел в виду Оруэлл).
На их стороне были анекдоты. Целые тома анекдотов. Вы можете прослушать длинную телепередачу о мясозаготовках и через минуту начисто забудете, о чем там вообще шла речь. А вот анекдот: "Будет хлеб - будет и песня, будет мясо - будет и пляска", - забыть трудно.

На их стороне был Сева Новгородцев, на их стороне были журналисты, которые несли чушь, но несли ее примерно так, как мы привыкли сейчас - образным, разговорным, человеческим языком.

Что было на стороне советских?
Да, были талантливые и гениальные писатели - но годам к 70м они как-то закончились, пошли "деревенщики", с тем же самым легким флером диссиды, и "шестидесятники" - против мрачного прошлого за все хорошее. Вообще советское искусство - тема отдельного разговора.
Было кино - это да, это сильный аргумент. Но тогда не было технической возможности наполнить эфир сотнями сериалов, кино было все-таки мало. И оно тоже начало съезжать к бытовухе и шестидесятничеству.
И опять же, искусство - это был отдельный мир, существующий по своим законам.

А как информировали народ о деятельности правительства, об экономике, о международном положении? Откроем любую из старых газет, например, вот здесь ("Советская культура", 1983)

"Политбюро ЦК КПСС обсудило на очередном заседании ряд вопросов внутренней и внешней политики страны.
Рассмотрены и одобрены подготовленные в соответствии с решением Политбюро предложения Совета Министров СССР и ВЦСПС по развитию бригадной формы организации труда на промышленных предприятиях и объединениях. С этой целью намечено внести необходимые коррективы в систему планирования, учета и организации производства, наладить обучение рабочих вторым и смежным профессиям, улучшить работу по повышению квалификации бригадиров и подготовке их резерва..."

Вы уже заснули? Если нет - то попробуйте одолеть хотя бы страницу. При этом навскидку претензий к содержанию данной статьи нет. Она полезна, важна и интересна. Народу сообщают о том, что обсуждалось конкретно в высшем органе власти, речь идет о производстве, транспорте и международных связях. Все это интереснейшая по сути информация. 
Но вот реально, вы в состоянии это читать? Я нет.

  Аналогичным штилем писались материалы съездов, соответственно, доклады на этих съездах, которые потом выдавались несчастным студентам для конспектирования. Вот как нам рассказывали о необходимости "ускорения":

"Что мы понимаем под ускорением? Прежде всего повышение темпов экономического роста. Но не только. Суть его — в новом качестве роста: всемерной интенсификации производства на основе научно-технического прогресса, структурной перестройки экономики, эффективных форм управления, организации и стимулирования труда. Курс на ускорение не сводится к преобразованиям в экономической области. Он предусматривает проведение активной социальной политики, последовательное утверждение принципа социалистической справедливости».

Может быть, хотя бы на волнующие всех яркие темы газеты писали как-то иначе? Увы. Вот советская газета от 9 мая о культуре на войне:

"...Как фронтовик не могу не сказать и о той особой роли песни, которую она играла в годы войны. Песня несла в массы бойцов нужный нам политический лозунг, призыв, выражающий чаяния народа... И в радости, и в горе наша песня всегда была рядом с солдатом. Через всю дымящуюся Европу песня прошагала в солдатском звании. Дошла до самой Победы. А затем осталась на сверхурочной: она всегда нужна народу, воину".

Это читать вроде бы полегче, но - вот реально, вставляет? Интересно? Меня скорее подташнивает, и это при том, что тему военной песни я обожаю. 

В целом стиль журнализма в СССР, как и стиль общения власти с народом - это железный, беспощадный, чудовищный канцелярит, бьющий по голове штампами. Штампоканцелярит. Длиннейшие суконные периоды, бесконечные предложения, отглагольные существительные, все эти "предложения по повышению внедрения для развития выдвижения". Да и глаголы: "внедрить, повысить, улучшить, закрепить, усилить". Что стоит за всем этим, какие жизненные реалии, как это все понять? Нет, были люди, которые упорно вчитывались, ловили смысл громоздких фраз, даже иногда переводили на человеческий язык.

Помню такой случай: нам, девчонкам, по 15 лет, мы в зимнем спортивном лагере, вечером валяемся на койках после тяжелого дня, на дискотеку идти нет сил.
Вдруг кто-то бежит по коридору и кричит:
- Все быстро в клуб на политинформацию!
Мы с ужасом переглядываемся - ну все, наверное, война! С чего бы еще вдруг? Обычно такого не бывало. Но одеваемся и идем.
Война, как оказалось, не началась, просто приехал лектор, ну и решили всех загнать в принудительном порядке, раз есть такая возможность для культурной программы. Но совершенно никто не пожалел - лекция была потрясающе интересной. Ничего особенного, просто международная обстановка, все, что обычно пишут в газетах. Но как он это рассказывал! Впрочем, сегодня на ютубе мы можем послушать десятки похожих лекций, у нас есть масса блогеров, умеющих увлекательно подать и происки империализма, и историю каких-то древних восстаний, и современные события. Вот представьте, что одного такого блогера перенесли туда, в 1985 год, где у нас вроде бы и есть вся информация о политике - но она вся написана и передается по телевизору так, что читать и слушать ее просто невозможно. Зал просто лежал, как говорится, пацталом. Девчонки были в восторге.

При этом уже появлялись первые ростки нормального журнализма. Для меня. как и для многих, любимым был журнал "Ровесник", где нормальным человеческим языком рассказывалось о жизни молодежи в мире капитализма, о современных политических событиях - и это было круто! Но это все считалось чем-то "молодежным", несерьезным, и я подозреваю, что если журналист хотел сделать действительно хорошую карьеру, попасть во "взрослые" центральные издания, то язык ему приходилось насильно укорачивать. Не в плане информационной цензуры - а в чисто стилистическом смысле.

В чем причины такого положения дел? Думаю, причин тут несколько, некоторые даже можно считать уважительными.
Во-первых, марксизм - это все-таки наука, и именно в марксистских научных статьях отклонения от принятой лексики и стиля недопустимы.
Во-вторых, такой язык отражает точность индустриального мышления, научного мышления, это практически-деловой стиль отчета. Нора Галь в книге "Слово живое и мертвое" сурово критикует девочку, которая даже в устной речи не может сказать "мы стараемся хорошо учиться", а говорит "мы боремся за повышение успеваемости".

Но ведь в данном случае девочка точна, а знаменитая переводчица - нет. "Мы стараемся хорошо учиться" - означает. что каждый сам по себе сидит и старается. "Мы боремся за повышение успеваемости" означает планомерную деятельность, учет этой самой успеваемости, учет отстающих, их подтягивание, другие мероприятия, проверку результатов такой "борьбы". Это совершенно разные фразы, одна не заменяет другую.

Думаю, каждый может привести примеры из собственной специальности, когда определенный профессиональный канцелярит необходим. Например, мы в отчетах обязаны писать не "пациент сказал", а "по собственному высказыванию пациента...", не "я отвела пациента в комнату", а "PP (ухаживающее лицо) отвело пациента в комнату". Необходимо это для юридической прозрачности, чтобы отчеты не могли быть ложно истолкованы.

Предполагалось, что советские люди - это грамотные трудящиеся (так оно и было), которые должны понимать именно такой язык.  Недооценивался тот факт, что нельзя быть специалистом во всех областях, и газеты все-таки должны популяризовать знания и информацию.

В-третьих, такой волапюк позволял и рассказать, и одновременно скрыть информацию. Которую уже не считалось нужным демонстрировать целиком. Если бы в заметке о заседании Политбюро писали что-нибудь вроде  "Товарищ Громыко возразил товарищу Суслову, но Суслов не собирался отказываться от своих слов и дал Громыко в нос" - все это было бы намного увлекательнее и понятнее. Но все это народу знать не нужно, информация тщательно дозировалась. Она еще сильнее дозируется сейчас - но факт остается фактом. Кстати, в 30е годы внутрипартийная борьба с конкретными фамилиями и точками зрения спокойно выносилась на суд общественности - но вероятно, шестидесятничество с ужасом перед народным возмущением и следующими из него неизбежными репрессиями или как минимум снятием с постов, покончило с этой практикой. Мудрая партия тихо и незаметно правит народом, год от года жизнь улучшается, все хорошо, прекрасная маркиза... А ушлых западных болтунов мы будем просто глушить. Причем глушить их было не нужно, потому что правды они не говорили - надо было просто в том же самом тоне и отвечать. Но такой тон означал бы, что к народу и в самом деле обращаются, относятся, как к равному, что народу доверяют... А это уже было немыслимо.

Поэтому и сказал диссидент Синявский, дескать, "у меня с Советской властью стилистические разногласия".
Да полно, СССР породил великолепную школу редакторов, переводчиков, все в порядке было с русским языком в СССР. Писать увлекательно и живо люди могли - но очевидно, по каким-то причинам не хотели.

И да, советские газеты, журналы, телевидение вполне рассказывали о капитализме всю правду. Вот действительно, рассказывали все - и о безработице, и о нищете в странах не совсем первого мира, и о безнадеге в развитых странах; проблема только в языке, которым все это подавалось. Который не хотелось читать, читали только за неимением альтернативы. Который чем дальше, тем больше, создавал ощущение лжи. Вы все "повышаете и улучшаете", а у нас пустые прилавки! Вы все "усиливаете", а квартиру по-прежнему нужно ждать много лет.

Все это напоминает отношения в семье, которая распадается, хотя вроде бы муж и жена честно выполняют свои обязанности, и вроде бы настроены сохранить отношения - но не могут нормально поговорить друг с другом. На упреки жены муж только мычит нечленораздельно, что-то бурчит, сердится, и не может внятно и четко объяснить, что он делает, и какова его позиция. Да и жена толком сформулировать претензии не может, а все обходится сарказмом и намеками.

Народу не нужно было, чтобы вот через два года всем выдали квартиры, и построили супермаркеты с бесплатной едой. Народ хотел только видеть честные усилия. Нужно было только объяснить: да, есть вот такие проблемы, такие-то споры у нас, такие-то товарищи хотят этого ,а другие - того; давайте думать вместе, как лучше. Вот теневая экономика, давайте поговорим о ней с точки зрения марксизма. Давайте обо всем, происходящем у нас на глазах, поговорим с точки зрения науки об обществе.

Но поговорить с народом никто не захотел. Сейчас этот канцелярит воспринимается ностальгически, он милый и родной. А тогда он безумно раздражал, его не хотели. Нина Андреева написала свое знаменитое письмо тем же штампованным газетным стилем: здесь и "молодые души жаждут разобраться" и "подчеркнута настоятельная необходимость того". Там все правильно, в этом письме - проблема лишь в форме подачи. Сам этот стиль воспринимался как устаревший, отживший, нафталинный - в противовес бодрым живым "скованным одной цепью" и "мы ведем войну уже семьдесят лет, нас учили, что жизнь - это бой". 

В сущности, ужасная несправедливость заключается в том, что лживое, но острое и блестящее словцо воспринимается сильнее и правдивее, чем мегатонны правды, изложенные бесцветным суконным стилем. Опять же, это очередная трудность для коммунистов, потому что наша позиция - не проста, ее изложить в двух словах - нельзя; а нам противостоят поверхностные и лживые, зато яркие лозунги вроде "пили бы баварское" или "капитализм - счастье!"

Но это преодолимая трудность, это - вызов, и его просто надо принять. И не повторять ошибок советских ревизионистов, не умеющих говорить с людьми.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив