Про Кузьмича с Лялькой

Все в один пост не влазиет блеать жыже не разрешает стока букв. Поэтому кусками.





Герман К.
Иллюстрация Лиза Басай

КУЗЬМИЧ, ЛЯЛЬКА И СТОЛЕТНЯЯ ДЕРЕВНЯ

Сказки кончились




 
Никого не осталось

После того, как жена Кузьмича скончалась, в деревне остались только он да Лялька. Сто пятнадцать лет, что осилил Кузьмич, – не шутка.
Кузьмич считал: это все благодаря крепкому чаю, в который он каждый раз бросал здоровенный кусок домашнего сливочного масла. Лялька спорил с Кузьмичом, постоянно пытался доказать, что все благодаря чудесному Лялькиному самогону из бражки на картофельных очистках. Неясно, кто был прав, Лялька сам уже сто семнадцатый год за спиной оставил.
На самом деле Ляльку звали Валентином, но Кузьмич находил это вычурным и запросто называл его Лялькой. Тот не сопротивлялся. Да зачем сопротивляться: на всю деревню остались он да Кузьмич. Тут хоть дубиной стоеросовой назови, хоть лаптем, хоть тульским пряником – все одно, нет зрителя.
Кузьмич скотину держал, Лялька пчелами занимался – так и жили потихоньку; правда, временами косились в сторону старого кладбища с уставшими от времени крестами. Раз в месяц приезжал мужик из города: обменивал молоко и мед на муку, соль, сахар и деньги.
Телевизор не смотрели. В советское время было три телевизора на всю деревню – всем скопом ходили глазеть; в девяностых телевизионную вышку разобрали, сдали на металлолом – так и забыли все, что это вообще такое – телевизор.
Тихо было, спокойно, пока из Москвы не приехал внук Кузьмича. За молодостью и занятостью он нечасто навещал деда, но всегда приезжал с гостинцами. В этот раз привез: два ноутбука, два модема; настроил Интернет через сотовую связь: «Вот, дед, скучно тебе тут, небось, — просвещайся. С Лялькой будешь переписываться, да и со мной тебе связаться проще будет».
Кузьмич и Лялька быстро освоили неведомое доселе информационное пространство. Лялька сидел на «мамбе», кадрил тамошних бабок. Кузьмич ударился в политику, завел блог и быстро стал «тысячником». Совсем скоро пасека у Ляльки пришла в упадок, у Кузьмича передохла вся скотина. В гости друг к другу ходить перестали, все больше переписывались в «аське».
Кузьмич, как подохла вся скотина, начал во всем винить власть, благо пищи для размышлений теперь было предостаточно. Хотел было на митинг в Москву поехать, даже взял кусок фанеры, написал на нем модные нынче в Интернете лозунги, но обменивать на деньги мужику из города стало нечего, Не поехал.
Он написал Ляльке в «аську», чтобы тот приходил завтра в три к водокачке. Там, мол, будет митинг: выступает Кузьмич, слушает Лялька. А Лялька не пришел: у него на «мамбе» состоялся бурный виртуальный секс с краснодарской бабкой.
Обиженный Кузьмич пришел к Ляльке:
— Что ж ты, сучий потрох, на митинг не пришел? Тебя не волнует, что творится в стране? Ты посмотри: пасека твоя в упадке, у меня вся скотина передохла, кто-то должен за это ответить!
— Да читал я про эту твою политику… Не хочу митинговать, меня устраивает все так, как сейчас, — ответил Лялька.
Обиделся Кузьмич на Ляльку за то, что он не разделяет его взглядов. Взял да и забил лопатой Ляльку до смерти.
Пришел домой, погрустил немного и помер.
Так и перестала существовать столетняя деревня.

 
Самогон

До того, как Кузьмич убьет Ляльку, еще целых десять лет. В столетней деревне еще есть народ. Катька, дура болезная, с дочурой возле реки ютится, остальные дома по холмам разбросаны.
В деревне почти не пили – спиртное никогда не продавалось; Лялькин самогон только, но он его бесплатно раздавал, кому считал нужным. Свадьба, похороны. Кузьмичу, как другу, или бабе какой – дитёнка бронхитного растереть. Сам же Лялька пристрастился к самогону. Оно немудрено при доступности постоянной. Напьется, бывало, достанет шашку ржавую, накинет бурку заплесневелую – и давай к Саньке-соседу в дверь ломиться.
По молодости случилось Ляльке в Гражданскую за становление советской власти воевать. Санька же был непрогрессивных взглядов, немчуру и все английское любил, посему стал воякой белым.
Война закончилась, вернулись обратно в деревню. Саньке удалось как-то скрыть, что он делал, кем был. Лялька знал, но сдавать Саньку не стал. Не по-соседски это как-то. Не по-людски. Но только самогон поспеет, напьется, возьмет шашку да пойдет Саньке башку рубить. Никак ему взглядов его простить не мог. В дверь ногами постучит, подле окон побегает, на том успокоится. Погрозит вражине большущим кулаком, и хватит.
А потом бизнесмен в деревне объявился. Стал приезжать по выходным на большой машине, водку продавать. Разрешили власти какие-то. Бумагу показывал, кассовый аппарат на батарейках имел. Быстро начал народ в деревне помирать. Кладбище ощетинилось новыми крестами, молодежь распоясалась – Катьку-дуру побили, дочуру возле речки зачем-то поимели.
Смотрели-смотрели Кузьмич и Лялька на безобразие это, пришли в выходной к машине, связали бизнесмена, засунули ему в рот разрешение от властей, чтобы не орал, облили Лялькиным самогоном да подожгли.
Далеко пламя видно было. В соседней деревне говорят, что даже парочки влюбленные на крыши домов повылазили. Красиво. За руки держались. Целовались.

Дальше 
Дальше
Дальше