Про голую натуру

rada_maslova — 08.11.2019 Портретиста из меня так и не получилось. Все дело в природной стеснительности. Для того чтоб сделать портрет похожим на оригинал, надо долго пытливым взглядом смотреть на натуру и изучать, так сказать, все его трещинки. Я не выдерживаю долгого вдумчивого изучения, с треском проваливаюсь в фантазийность и там и остаюсь. Поэтому все портретируемые мной люди отчасти похожи на меня, при этом личный портрет на меня похож минимально. Кого я не изображала художественно, все получались на одно лицо. На одно румяное татарское лицо. А изображать фигуру целиком никак не проще - там другие тонкости.

В художественном училище на тот момент с натурщиками была жуткая напряженка. Никто не хотел за три копейки обнажать всем свои ценные прелести. Находились, конечно, дерзкие смельчаки, одной из них была Лена. Лена занималась бодибилдингом, имела зычный мужиковатый бас и довольно крепкое тело. У всех на учебных работах Лена выступала как мускулистое нечто, особенно студенты мужского пола старались в паховой области и в области накачанных Лениных грудей. Казалось, что ткнувшись в Лену случайно лицом, можно смело отлететь в противоположную сторону мастерской, сминая по пути все мольберты. У мужского населения Лена пользовалась каноническим обожанием, они все по очереди водили ее на перекур, куда Лена выбегала игриво запахнув халатик в сапогах на голые ноги.

Нарисовать Лену мне не удалось ни разу. Когда она позировала четвертому, двери плотно схлопывались и младшие курсы туда не допускали, а на наше обучение Лены не хватило - то ли она вышла замуж то ли развелась, история умалчивает. Второй натурщицей, которой мы вдоволь нарисовались, была стыдливая Оля. Общаться с Олей мы не могли, так как еще не обрели еще богемной разнузданности и человек в центре аудитории для нас был голый а не обнаженный. Рисовали мы Олю много часто и у всех она получалась по-своему. Чтоб процесс рисования не был столь уныл - сыпали шутками и прибаутками, зачастую выходя за рамки общепринятой морали, отчего стыдливая Оля румянилась щеками и начинала странно подхихикивать в локоть. Чего только мы не говорили. В процессе работы беседы заводили нас в такие откровения, что Олины уши начинали пылать а лицо кривиться от смеха. Рассмешить натурщика считалось высшим достижением человечества.

А потом приходил препод и нам уже становилось совершенно не смешно.
"...- Ты ей сломала бедро. Где ягодичная мышца? Потеряла? и что за локти. Она же не гамадрил. Ногу то ногу ей отлепи от стены, что она у тебя в стену ногой вросла. Удали часть живота, он у тебя съехал на бок. И лицо ты ей перекосила. Нос заваливается. Почему в паховой области подвздошный гребень пропал? У нее таза нет. Вот я тебя сейчас без таза поставлю и стой разговаривай..." Надо ли говорить, что все натурщики на свои портреты старались не смотреть. Они боялись увидеть это:


Но самый запоминающийся натурщик для меня, со всеми сопутствующими переживаниями по поводу и без был завхоз по имени Газинур. В нашей компании надолго закрепился мем "уши Газинура". Это означало, что ты находишься в ситуации абсолютной беспомощности.
Не знаю, какими выгодами уговорили Газинура стать натурщиком. У Лены были мускулы. У Оли, на всякий случай, были округлые бедра и даже некоторые анемичные груди. У Газинура же был только неподвластный питанию тощий торс. В быту Газинур перемещался по полутемным коридорам учебного заведения в трениках и синем халате трудовика. На носу квадратные очки с толстенными стеклами, глубоко в очках черные пуговки глаз. Из очков в мир вываливался сизоватый мясистый нос, под которым находились усы-недоразумения и сочные алые губы. Обитал Газинур глубоко в подвалах, откуда выбирался только для позирования или приема некачественной пищи из нашей столовой.

На подиум стелили старую драпировку. Позади добавляли еще пару-тройку драпировок с целью усложнения учебной задачи. На подиум взбирался Газинур, сняв очки и треники. Для того, чтоб беречь наши нежные девичьи глаза от непотребств, Газинуру трусы оставляли, однако скатывали семейники рулонами наподобии стринг, отчего ноги Газинура выступали вперед всеми своими подвздошными гребнями и коленными чашечками. Чтоб начать писать или рисовать натуру надо успокоиться. А это сложно. Мы веселили Газинура рассказами про цикл и внезапные свидания, сообщали на весь голос со сколькими парнями и кто вчера пересосался. Обсуждали барабанщика Володю и саксофониста Штейнмиллера с третьего курса. Обсуждали нижнее белье, с демонстрацией оного, ругали цены на пиво, раскрывали свою сексуальную жизнь и всех ее участников, обсуждали размеры Все самые сокровенные женские секретики. Если бы сейчас я встретила случайно Газинура, я бы перед ним извинилась.

В мастерской было холодно и возле натурщика всегда ставили обогреватель. По мере того, как наши истории приобретали все более щемящие подробности, Газинур прогревался. Краснота ползла по ногам, по бедрам, вверх по тощему торсу, перебирая ребра достигала щеки. Последними начинали пылать уши Газинура. Это означало, что пора на перерыв. Благодаря отваге и необъятному терпению нашего натурщика, мы учились писать и рисовать мужское тщедушное тело. Жаль, что в голове на тот момент совершенно не было мозгов.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив