Приключения товара на рынке труда-9. "А жизнь-то налаживается!"

blau_kraehe — 03.12.2019 Cделаю небольшое и позитивное отступление.
Очень много я получаю отзывов о том, как ужасна профессия, которой я занимаюсь. Люди, мол, даже предпочитают самый тяжелый труд на производстве – но только не это. Как вы вообще можете, и все такое, и все в этом стиле.

Но это совершенно не так. Я не скажу, что у меня был большой выбор, но если бы я категорически не хотела в эту профессию, я бы пыталась устроиться в другое место, и с самого начала даже не пробовала бы подавать документы на обучение сюда. Те, кто категорически не хочет, умудряются всеми правдами и неправдами этой профессии избежать: например, если их заставляет биржа труда (а у нас ведь теперь не платят пособие, если человек отказывается от любой работы), то нарушают дисциплину, не приходят на смену, работают кое-как и добиваются, чтобы их быстро уволили, тогда можно обратно на пособие (и искать какую-то более подходящую работу). В целом они правы, так как в уходе не может работать «кто угодно». Почему-то безработных не направляют массово на места, например, сетевых дизайнеров – а вот в уходе якобы может трудиться «любой», если только чуть-чуть подучиться. Конечно, это не так.

У меня был единственный момент, когда я сказала «только не в уходе», и связан был он только с тем, что я искренне поверила, что не гожусь для этой работы. В этом меня убедили – конечно, временно.

В целом же я в эту профессию хотела. Еще умиляет «сочувствие», вот мол, хотела стать врачом, а теперь «моет жопы». Но это для вас «мытье жоп», это ВЫ так думаете, потому что работа врачом более престижна и считается «чистенькой», «господской» (причем это глубочайшее заблуждение – насчет «чистенькой» работы врача). Ваше сознание опутано дремучими мифами, вы вообще не имеете представления о реальности.

Я не думаю, что занималась бы именно этим, если бы у меня был реальный выбор, но я и врачом бы в этом случае не стала. И да, реальный выбор при капитализме есть только у тех, у кого – или у чьих родителей – есть деньги.

Но это для меня вполне приемлемая и интересная профессия, если уж выбирать способ зарабатывания денег, а не «дело жизни».
Для того, чтобы работать в уходе или медицине, надо получать кайф от общения с людьми. И от того, что им помогаешь.

Ангелом быть не надо. Но большинство моих коллег отлично умеет ловить этот кайф – им интересно. Наверное, надо любить вот этих людей – стареньких, больных, немощных, дементных, чтобы получать удовольствие от общения с ними, но представьте себе, многие-таки умудряются. За день у тебя накапливается множество очень мелких очаровательных моментов, кратких разговоров (иногда эти разговоры сохраняются в памяти на всю жизнь); трогательных и потрясающих минут. Здесь и юмор, и трагизм, и необыкновенная кавайность, и интересный челлендж – сможешь ли ты успокоить, например, взволнованного дементного пациента? А что это такое, когда человек умирает у тебя на руках, и ты провожаешь его в последний путь... Да еще человек не родной, но и не совсем ведь чужой, ты хорошо его знаешь, ты может быть, знаешь о нем вещи, которые неведомы родным детям. Отчасти есть и медицинский интерес – не как у врача, но например, как у фельдшера (наверное, наше образование ближе всего к этому): что это за странные изменения у пациента, чем они вызваны, что делать? Правильно ли ты угадала болезнь? Вот не так давно я сообразила померить сахар у бабушки в определенной ситуации, и открыла до того не диагностированный диабет – конечно же, это повод для гордости, ведь не каждый догадается в этой ситуации померить сахар, а теперь женщина получает адекватную ее заболеванию помощь.

Думаю, женщины в принципе лучше понимают, что это все такое. Можно провести аналогию – ведь практически все так же любят собственных детей, и с детьми даже повседневное общение вовсе не скучно и не монотонно. Да, вроде каждый день одно и то же: помыл, покормил, погулял, но каждый день ребенок изменяется, говорит что-то новенькое, каждый день полон маленьких, мелких радостей, ссор,проблем, их разрешения, открытий, чувств... Если ребенка любить, то быть с ним – вовсе не скучно.

Мужчины очень часто не понимают  этого всего, но причина тому вовсе не в некоем «мужском разуме», а исключительно в воспитании. Например, мужчины, которые приходят работать в уход, и работают успешно – ведут себя так же, как женщины, так же умиляются и сплетничают о пациентах, так же получают кайф от процесса. И это ведь нормальные, обычные мужчины – что мешает быть такими всем остальным? Да ничего, конечно, исключительно гендерные стереотипы, воспитание.

Думаю, тот факт, что эта область деятельности считается «женской», и вызывает то море презрения, которое я регулярно получаю в интернете. И завуалированное презрение, выраженное в якобы восхищении: ой, как вы так можете! Да вы героиня! (переводим: она моет жопы этим жалким существам, это какой-то ад, а она ниче так, живет и чего-то даже пишет).

Но в этом нет ничего «героического». Разве что физическая тяжесть, скорость работы, невероятная интенсивность – но в Германии вообще-то везде так, на той же фабрике, где я была, тоже ходил какой-то мастер и требовал от всех работать быстро-быстро-быстро. То же рассказывают и другие: интенсивность труда в Германии везде очень высокая. Это капитализм, усиление эксплуатации рабочего во имя прибыли.
Вот это да, тяжело.

Но удовольствие от общения с пациентами все-таки делает рабочий день переносимым. Работа в итоге поднимает настроение, даже если его портят коллеги – пойдешь в комнаты, поработаешь со стариками, и вроде уже жить можно, вроде уже хорошо на душе. Даже боль в спине и ногах можно перенести.

Может быть, кому-то кажется, что это крайне презренная работа по «обслуживанию», какая-то прислуга. Но нет, роль прислуги мне всегда была отвратительна, поэтому мне бы никак не хотелось работать в частных домах (ведь что уж говорить, нанимающие хозяева, вполне возможно, так на тебя и будут смотреть – мы ей деньги платим, пусть танцует, как мы скажем). Роль сестры в стационаре наиболее далека от роли прислуги, наоборот, тут возникает опасность стать такой, как «сестра Рейчел» в фильме «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» и тиранить подопечных. И  родственники тут не помогут, такая «Рейчел» без труда создаст у них впечатление, что о подопечном всесторонне заботятся.

Это работа интересная. Работа философская, заставляющая задуматься о жизни, смерти, любви, о вечном. Работа, которая, как ни одна другая, позволяет узнать людей и их жизнь, познакомиться с самыми разнообразными жизненными ситуациями – причем изнутри, играя в них определенную роль. В общем, это прекрасная работа – жаль только, что при капитализме она неизбежно превращается в потогонку, а коллективы зачастую – либо банка с пауками, либо хороший коллектив с деструктивным начальником. Но капитализм преходящ, а уход, думаю, вечен – даже если люди перестанут болеть и стареть, помощь и поддержка в определенных ситуациях человеку нужны будут всегда.

К описываемому моменту выбор какой-то у меня уже был. Например, я могла уйти прямо из ухода (не «мыть жопы»), и трудиться в социальной службе, что у меня неплохо получалось. Физически это намного легче. Зарабатывают соцассистенты столько же, сколько и сиделки. В интернете можно было бы хвастаться, что я, мол, «провожу занятия» со стариками и выдавать себя за типа такого психолога, или как в России пишут, «аниматора». По мнению россиян, проводить занятия – это гораздо круче и престижнее, чем ухаживать.

Но в соцслужбе не было возможностей роста. Стать начальницей разве что – но у меня на это мало шансов. А вот в уходе возможности роста у меня появились, через два года работы владелец фирмы удовлетворил мою просьбу и направил на учебу.

У меня был выбор из двух школ: той самой, в которой я уже была, и другой, расположенной гораздо дальше. Несмотря на все перипетии и подлость, проявленную директрисой первой, я все же позвонила ей – там было близко к дому, а расходы на бензин – очень существенная для  нашей семьи проблема. Интересно, что первый звонок опять был таким (я еще точно не знала, оплатят ли мне учебу): «Ой, Яна, да конечно же, подавайте документы, я вас помню, вы же так хорошо учились! Как только узнаете насчет оплаты, так сразу прямо мне звоните!»

Второй звонок, чтоб уточнить, писать ли резюме, был совершенно другим. Как будто другой человек трубку взял:
- Нет, я вас брать не собираюсь! С вами было столько проблем! Нам проблемы не нужны.
- Но вы же говорили…
- Я не собираюсь вас брать, вы не понимаете?
- А вы понимаете, что уже второй раз загоняете меня в нищету? – не сдержалась я. Ездить в другую школу было очень далеко, и меня бесило, что эта баба практически отбирает хлеб у моих детей. Кто она такая, чтобы вершить судьбы? И самое невыносимое – то, что ТЕ ЖЕ САМЫЕ ЛЮДИ, которые вот так распоряжаются чужими судьбами, выпинывают людей, искренне желающих и умеющих работать – те же самые люди распространяются о «ленивых безработных, которые просто ничего не хотят делать».

В общем, что поделаешь? Я посмотрела маршрут в дальнюю школу (это называлось «семинария по уходу» от организации Евангелическая помощь женщинам): в принципе, это не дальше, чем на работу, те же 25 км. И подала документы там. Там меня без проблем приняли, и я начала учебу.

Я была далеко не самой старшей, там было несколько женщин старше 40, и одна даже начала учебу в возрасте 54 года. Кстати, она жила в моем городе, и мы с ней ездили по очереди то на ее машине, то на моей, экономя бензин.

Как и раньше, в школе проблем у меня не было. Нельзя сказать, что я «все знала» - не знаю же я, например, немецкие законы или последние достижения в области психологии и коммуникации. Но чтобы изучить то, что нам давали, мне не требовалось почти никаких усилий. Неудивительно: часть моих соучеников закончила только «хауптшуле», и поражала  глубиной своих познаний, немного об этом я рассказывала в главе про образование.

Я охотно помогала коллегам в учебе, но заметила, что многие из них вообще не умеют работать с текстом: прочитать, запомнить, пересказать. Им кажется, что они вроде бы «учили», но на самом деле они просто посмотрели в книгу… и все.

На этом фоне, понятно, даже самый тупой выпускник советской школы – просто звезда.  Я ощущала себя Алисой Селезневой: все-то я знаю, во всем-то разбираюсь. И не только в медицине, но например, я была единственной, кто мог назвать важнейшие даты и события немецкой истории. То, чего я не знала, выучивала мгновенно.

Мне позволили брать на занятия ноутбук, я открывала его и занималась своими делами, чтобы не терять времени. Писала, переводила, просто читала. Лишь на некоторых занятиях было необходимо участвовать в уроке. Словом, училась я очень комфортно.
Но больше половины времени составляла «практика» - то есть обычная работа ассистенткой, на полную неделю, но за меньшие деньги.

Об этом я расскажу дальше.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив