10 мая 2010 года произошло первое событие из цепочки событий,
которое меня привело к решению навсегда связать свою жизнь с
Россией.
Это было, когда самая популярная радиоведущая Израиля, Нава
Коэн, сказала на всю страну в 8 утра на государственном радио Голос
Израиля, обсуждая парад в честь 65-летия победы над Фашизмом на
Красной Площади:
«Мы-то отлично с вами знаем, что попытки Медведева
переписать историю, приглашая на парад представителей
стран-союзников, обречены на провал. Мы-то с вами знаем, кто на
самом деле внёс самый большой вклад в победу над нацистской
Германией. И это не была Россия».
Уже тогда я начал что-то понимать, но не видел ещё масштаба той
кампании, которая разворачивается против России в мире.
Следующий тревожный звоночек прозвучал 2 мая 14-го года, когда
многие из тех, кого я в Израиле называл друзьями, начали остро
шутить про «запах жжёной ваты». Я чувствовал себя впервые чужим в
своей стране. Я узнавал бывших соотечественников, родившихся в СССР
и живущих в Израиле, разговаривающих на русском, с новой,
неожиданной для себя стороны.
Тем же летом я узнал из разговоров с разными людьми, что
происходящее на Украине очень хорошо известно израильскому МИДу,
что представители МИДа Израиля в мае 2014 года посетили и
прифронтовую зону в Краматорске и Одессу, где ещё не выветрился
запах гари. Отчёты поступили всем, кто хотел что-то знать, но не
стоило и надеяться на осуждение людоедских действий новых властей в
Киеве.
Третье ключевая дата для меня — это 8 января 2016 года. Это был
второй допрос в отделе контразведки службы ШАБАК на 32 этаже
высотки напротив Генштаба в Тель-Авиве. Секретный лифт, доступ из
другого здания. Пустая комната со столом, двумя стульями,
компьютером и телефоном. 6 часов беседы-допроса не содержали в себе
накала, но прозвучали слова, которые что-то сдвинули в моём
сознании навсегда.
Немолодой суровый следователь спецслужб сказал мне слова,
которые изменили многое для меня: «Украина не является для
Израиля враждебным государством. А Россия — враждебное Израилю
государство, и наша задача — противостоять действиям России в
Израиле. Ты же действуешь как агент влияния Кремля, поэтому ты
здесь».
Последний же ключевой момент, перевернувший мою жизнь, произошёл
ровно год назад. 10 мая 16 года я сидел в комнате допросов ШАБАКа,
облепленный датчиками детектора лжи. За 4 дня до этого я дерзнул
задать вопрос русскому депутату Кнессета при личной встрече —
желает ли она прокомменнтировать угрозы жизни и здоровью
организаторам Бессмертного Полка в Израиле. Депутат, только что
приехавшая с шествия Бессмертного Полка в Хайфе, где была
запечатлена камерами телеканала Россия во главе колонны, ответила,
что она не знает ничего ни про какой Бессмертный Полк. На следующий
день раздался звонок с неопределяемого номера, и я был вызван на
допрос.
К тому моменту я уже знал примерно десяток имён бывших офицеров
и командиров Армии Обороны Израиля, которые тренировали
национальную Гвардию Украины, добровольческие батальоны, убивающие
русских на Донбассе. Они, не опасаясь преследования спецслужбами
Израиля, давали интервью израильской и украинской прессе, вели
бурную общественную деятельность в Израиле и часто летали между
Киевом и Иерусалимом. И мне не было известно ни об одном факте их
вызова на допрос или о каком-то преследовании, несмотря на прямой
уголовный запрет на такую деятельность.Ближе к концу того трудного
дня 10 мая, другой следователь сказал мне на неплохом русском
языке: «Ты русский, и ты всегда будешь прежде всего русским, а
потом только израильтянином. Поэтому ты, в наших глазах,
потенциальный предатель. И всегда им будешь. А сейчас признавайся,
когда тебя завербовали.»
Зная о таком, ещё и услышать на допросе те слова, которые были
сказаны в мой адрес следователем… И это после 19 лет жизни в
стране, после службы в боевых частях в годы Интифады, после трёх
работы госслужащим, после того, как я похоронил трёх друзей,
погибших в бою, после 12 лет безупречной службы в резерве, после
многих лет добровольной миссии по работе над позитивным образом
Израиля в глазах русских, взятой на себя из чувства
патриотизма.
Трудно подобрать слова, чтобы описать, как я себя чувствовал.
Больше никакой возможности устроиться на престижную работу с
отметкой в личном деле и жизнь и под постоянным приглядом. Странное
поведение смартфона и компьютера, постоянный страх и необходимость
выплаты совершенно дикого гонорара адвокату. Вот что меня ожидало в
ответ на 19 лет любви к новой родине.
И, наконец, вызрело понимание своего места в жизни, было принято
то единственное решение, которое оказалось верным: сделать всё
возможное для того, чтобы стать гражданином России, переехать на
новообретённую с возвращением Крыма Родину и связать свою судьбу с
ней.
И как только я принял это решение, у меня всё стало получаться.
Как будто я, наконец, перестал барахтаться против течения, бороться
с предначертанным мне судьбой.
Переехав жить в Россию, я встретил огромное количество людей,
которые разделяют со мной те же самые ценности, с которыми я могу
найти общий язык. В Израиле таких всегда были в моём окружении
единицы. Это потому, что я держался тех ценностей, которые мне были
привиты в тоталитарном советском детстве родителями, советскими
книгами, советской школой и советским телевизором. Ни жизнь в
постсоветской Украине, ни жизнь в капиталистическом Израиле не
смогли их во мне стереть. И в России, как я убедился, таких людей
достаточно много — пока ещё. И это большое счастье — жить там, где
множество людей думают, как ты, ценят то же, что и ты, видят плохое
и хорошее, как ты. Многие, очень многие, не понимают этой простой
истины.