по поводу календарного
mmekourdukova — 06.07.2020 В ленте попались три ценные иллюстрации трех последовательных стадий маньеризма, того особенного русского маньеризма, который, в отличие от, присутствовал в нашей крови с незапамятных времён, подробно об этом в своё время писалось по соответствующему тэгу, так что здесь не буду повторять пройденное, а прямо быка за рога.Стадия первая (не вообще абсолютно первая, а первая из наших трёх, которые я условно, но близко к реальности продатирую XVI, XVII, XVIII веками). Личики на этой первой (хотя и сильно смытые могучей рукой реставраторов, все света смылись), личики, говорю, хотя и весьма декоративно-упрощённые, подогнанные под одну из бесчисленных средневековых схем, смело перекраивающих пропорции и анатомию – но живые, не разваливающиеся. И выражения личиков самоуглубленно-спокойные, нейтральные в хорошем смысле слова. Потому что условная схема ещё работает в полную силу, художник твёрдо знает (несложные) правила своей игры и играет строго по правилам. Живёт в Средневековье, не убеждая себя, что он ДОЛЖЕН жить в Средневековье, - просто он там ещё живёт.
№2
Пошли дальше. Куда стремилась, и куда продвинулась (это разные вещи) стилистическая традиция на участке от первого изображения ко второму? Стремилась она туда же, куда официально стремится и сейчас – к сохранению самой себя, любимой. Все «улучшения» проходят по линии рафинирования форм и частей форм, каждая из которых при этом остается-где-была. Внимание же к целому, ответственность за целое – притупляется. Да, эта глаже предыдущей, и отдельные черты личиков облизаны чище. Но цельность потеряна, особенно на лице Матери – вывернут дальний глаз, слишком чёрная тень за носом и под носом делает лицо клювастым, хищным. Эффектно блестящий свет над верхней губой задрал эту губу вверх острым уголком, отчего рот стал брезгливым и презрительным. Ноздря далекооо отъехала от ствола носа и, почти отовсюду окруженная равномерной теневой канавкой, более напоминает прыщ, и тень от неё к углу рта ещё хуже заостряет этот какбе профиль, вырезающийся из трехчетвертного поворота, и усугубляет выражение натянутости, недовольства и злости. Вот нам черно-белый вариант, тут, как мне кажется, ещё понятнее.
Отдельный пункт – разрез глаз. Он перестал быть «византийским», т.е. перестал следовать схеме высокой традиции, где верхнее веко выгибается больше нижнего, и точка сильнейшего изгиба верхнего века смещена к носу, а нижнего – к виску, отчего глаз приобретает объём и сразу прочитывается как правый или левый. Здесь же (сознательное) стремление выглаживать и вылизывать в сочетании с (бессознательной, нижнеинстинктивной) тягой к нивелированию довели глаз до состояния чечевицы с двумя осями симметрии и равноширокими каёмочками век, так что для различения правого и левого глаза понадобилось, ээ, педалировать слезник (погодите, это ещё цветочки, у слезника большое будущее).
№3
Вот он, слезник! Сколько воли взял, сияет отделкой, так что глазики здесь как бы продеты в тщательно обмётанную петельку. Наш номер 3 весь зализан вусмерть, до леденцово-металлического блеска, но бедные черты личиков уже не держатся вместе силою духа художника, а блуждают как попало внутри контура лицевой маски, вздуваясь и проваливаясь с самой жалисной неточностью. Ротики развёрнуты анфас и уехали далеко вперёд, между ними и подбородками вырыты глубочайшие ямы, неосвещённая щека занимает половину лица, и выражения личиков приобрели какую-то неувереную, хитроватую и терпеливо-нервозную услащённость. Очень заметно, что на отдельном фрагменте, «вблизи», выражения и конструкция личиков более терпимы, чем «на расстоянии» и в контексте всей иконы. Это признак тяжелой и ничем не корректированной близорукости художника, вынужденного красить икону буквально носом в досточку. Что, собсна, вполне ложилось в общую (уже духовную) концепцию – как можно тщательнее, всё тщательнее и тщательнее, воспроизводить наличное, «улучшая» его смиренным способом доводки до блеска, но ни в коем случае не ревизуя. Каждую квадратную пядь наличного, одну за другой.
И дальше стилистики вот этого третьего образца маньеризму, русскому иконному маньеризму, было уже ехать некуда. Некуда маньеризму было дальше ехать по пути маньеризма.
Да он, как мы знаем, и не поехал.
|
</> |