ПИСЬМА ОБ ЭВОЛЮЦИИ (55). Переговоры Бухарина и Каменева в 1928-м

maysuryan — 11.09.2019
«Ещё об источниках. — Говорят, что Сталин поссорился с Бухариным... Как думаешь, это из верного источника? — Из БЫВШЕГО Верного. Сейчас он называется Алма-Ата». Рисунок К. Ротова. Карикатура обыгрывает старое название Алма-Аты (Верный), где находился в ссылке Лев Троцкий. Рисунок появился в советской печати около 20 декабря 1928 года. Как видим, в тот момент официальная печать ещё отрицала существование разногласий Сталина и Бухарина, хотя борьба с «правым уклоном» уже развернулась вовсю.

В данной серии постов речь шла про социально-классовую, а не политическую историю СССР. Тем не менее трудно не остановиться на знаковом политическом событии 1928 года, которое, как землетрясение, разом поменяло весь рельеф политики СССР и привело к разрыву «центристов» и «правого уклона». Много лет спустя, в 1972 году, писатель Феликс Чуев беседовал с В. Молотовым и тот в разговоре, в частности, сказал: «Бухарин встретился с Каменевым тайно 11 июля 1928 года...» Что удивительного в этом коротком замечании? Обычно так долго, более 40 лет, люди помнят важнейшие даты только из собственной жизни. А тут Молотов с точностью до дня запомнил встречу из жизни совсем других людей, своих противников, в которой он сам никак не участвовал. Но всё дело в том, что эта маленькая встреча поменяла не только судьбу страны, но перевернула и его собственную личную судьбу. Ведь до того поворотного дня, 11 июля, он и не предполагал, что станет тем, кем стал — то есть главой правительства СССР...
Так что же случилось 11 июля 1928 года? Член Политбюро ЦК Николай Бухарин решил прийти домой к одному из лидеров левой оппозиции Льву Каменеву. Тот только что вернулся из ссылки в Калугу, куда угодил за оппозицию, в свою московскую квартиру, которая располагалась в Кремле. Там и состоялась беседа.
Каменев излагал впечатления от встречи так: «Через час (11/VII 10 ч. утра) после моего приезда ко мне явился без предупреждения и звонка Бухарин [и] Сокольников, который к концу ушёл. Вид взволнованный и замученный до крайности». «Потрясён он чрезвычайно. Порой губы прыгают от волнения. Порой производит впечатление человека, знающего, что он обречён». «Очень волнуясь, [Бухарин] сказал следующее. Говорил час без моих перерывов. [...]
— Мы считаем, что линия Сталина губительная для всей революции. С ней мы можем пропасть. Разногласия между нами и Сталиным во много раз серьёзнее всех бывших у нас разногласий с Вами. Я, Рыков и Томский единогласно формулируем положение так: «было бы гораздо лучше, если бы мы имели сейчас в ПБ [Политбюро] вместо Ст[алина] — Зиновьева и Каменева». Об этом я говорил с Р[ыковым] и Т[омским] совершенно откровенно. Я со Сталиным несколько недель не разговариваю. Это беспринципный интриган, который всё подчиняет сохранению своей власти. Меняет теории ради того, кого в данный момент следует убрать. В «семёрке» мы разругались с ним до «врёшь», «лжёшь» и пр. Он теперь уступил, чтобы нас зарезать. [...]
Линия же его такая (высказано на пленуме): 1) Капитализм рос или за счёт колоний, или займов, или эксплуатацией рабочих. Колоний у нас нет, займов не дают, поэтому наша основа — дань с крестьянства (ты понимаешь, что это то же, что теория [троцкиста] Преображенского). 2) Чем больше будет расти социализм, тем больше будет сопротивление (смотри фразу в резолюции). Это идиотская безграмотность. 3) Раз нужна дань и будет расти сопротивление — нужно твёрдое руководство. [...]


Рисунок П. Белянина. 1929 год. «Глядя на середняка...
«ТРОЦКИСТ: — Не очень-то так дойдёшь к социализму... Эх, прижать бы его покрепче!..
«ПРАВЫЙ»: — Не очень-то так дойдёшь к социализму... Надо дать зажиточным свободу оборота.
БОЛЬШЕВИК: — Не очень-то так дойдёшь к социализму... Дам ему трактор.
КУЛАК: — Вот, правильно говорит барин, который справа. Дайте мне свободу оборота, уж я остальных возьму в оборот...»

При этой теории может погибнуть всё. В то же время вовне Сталин ведёт правую политику: выгон Коминтерна из Кремля провёл он. Он предлагал ни одного расстрела по шахтинскому делу (мы голоснули против), во всех переговорах идёт на уступки».

Тут надо на минуту остановиться: «шахтинское дело» было процессом против буржуазных «спецов», инженеров. Одной из социальных опор нэпа, тех самых, чьи политические интересы и чаяния так блестяще формулировал в печати златоуст Устрялов. Троцкистов в своё время обвиняли в «спецеедстве» именно из-за недоверия к таким «спецам». С поворотом центристов влево «спецы» оказались под ударом, как и нэпманы, и кулаки. Разумеется, всё это были союзники и опора «правых». И вот парадокс: «центристы» в Политбюро голосовали за мягкий приговор, а «правые», ища союзников слева, решили «голоснуть против»!
Но пойдём далее...

«Я: «Каковы же Ваши силы?»
Бухарин: «Я + Р[ыков] + Т[омский] + Угл[анов] (абсолютно). [...] Потенциальные силы наши громадны. [...] Ягода и Трилиссер — наши. 150 случаев типа маленьких восстаний. Ворошилов и Калинин изменили нам в последний момент. Я думаю, что Сталин держит их какими-то особыми цепями. Наша задача постепенно разъяснить гибельную роль Ст[алина] и подвести середняка-цекиста к его снятию. Оргбюро наше».

Опять остановимся ненадолго. «150 случаев типа маленьких восстаний» в деревне — характерно, что это перечисляется в одном ряду со сторонниками правых в руководстве партии и государства. Похоже, восстания крестьян и кулачества Бухарин тоже считал в числе «громадных потенциальных сил» правых, которые давили на ЦК. «Ягода и Трилиссер наши» — очень любопытно, особенно если учитывать, что Ягода возглавлял руководство чекистов вплоть до сентября 1936 года, хотя и оказался в марте 1938-го на одной скамье подсудимых вместе с Бухариным.

Каменев: «Тон — абсолютной ненависти к Сталину и абсолютного разрыва. Вместе с тем метания — выступать открыто или не выступать. Выступать — зарежут по статье о расколе. Не выступать — зарежут мелкой шахматной игрой, да ещё свалит, взвалит ответственность, если хлеба в октябре не будет». «Что делать, когда имеешь дело с таким противником: Чингисханом — низкая культура ЦК». «Политика Ст[алина] ведёт к гражданской войне. Ему придётся заливать кровью восстания».
Я: «Чего же ты хочешь от нас?»
Он: «Сталин хвалится, что Вы у него в кармане. Ваши... всюду ангажируют за Сталина. Это было бы ужасно. Вы сами, конечно, определите свою линию, но я просил бы, чтобы Вы одобрением Сталина не помогали ему душить нас. Сталин, вероятно, будет искать контакта с Вами. Я хочу, чтобы Вы знали, о чём идёт дело... Не нужно, чтобы кто-нибудь знал о нашей встрече... О том, что я говорил с тобой, знают только Рыков и Томский. Ты тоже не говори никому, но скажи своим, чтобы не нападали на нас».
Иначе говоря, Бухарин попытался через Каменева навести мосты и заключить союз с «левой оппозицией» против «центристов». Вскоре об этой июльской встрече стало известно и Троцкому, который ещё находился в ссылке в Алма-Ате. Ему прислали экземпляр секретного отчёта Каменева о беседе. Встречу он тогда же в переписке оценил так: «Каково действительное положение правых, видно из того, что, как рассказывают по Москве, Бухарин конспиративно бегает к Каменеву с чёрного хода и обещает «отдать» Сталина и Молотова за Каменева и Зиновьева. Буквально! Каменев, конечно, согласился бы на эту операцию, но понимает, что бухаринское политическое обещание стоит не дороже его экономических прогнозов. От хорошей жизни вождь Коминтерна, всемогущий Балаболкин [прозвище Бухарина], не стал бы бегать по вчерашним исключенцам, озираясь на собственную тень». «Бухарин совершенно прав, обвиняя Сталина в том, что он не выдумал ни одного слова, а воспользовался лишь осколками оппозиционной платформы».
Готова ли была левая оппозиция принять предложение Бухарина и войти в предлагаемый им союз с правыми? Троцкий тут явно вспомнил историю французской революции и тот факт, что именно союз правых и левых якобинцев против центристов-робеспьеристов стал основой термидора. Он написал (выделение моё): «Может ли оппозиция поддержать правых против стоящих формально у власти центристов, чтобы помочь опрокинуть последних?.. Такие комбинации левых с правыми бывали в революциях, и такие комбинации губили революцию. Правые представляют то звено внутри нашей партии, за которое буржуазные классы подспудно тянут революцию на путь термидора. Центр делает в данный момент попытку отпора или полуотпора. Ясно: оппозиция не может иметь ничего общего с комбинаторским авантюризмом, рассчитывающим при помощи правых опрокинуть центр». «Готовы ли мы поддержать нынешний официальный сдвиг? Безусловно. Всеми силами и средствами». «Наша поддержка левым или полулевым шагам центристов состоит в том, что мы, опальные большевики-ленинцы, исключаем самую мысль о каком-либо блоке с правыми против общего противника». «Солидарность» в вопросе о партийной демократии не могла... смягчить сердца левой оппозиции по отношению к правым. Партийная демократия — не абстрактный идеал; меньше всего она предназначена к тому, чтобы служить прикрытием для термидорианских тенденций».
В общем, всё та же линия Троцкого, которую он исповедовал и ранее: «Со Сталиным против Бухарина? Да. С Бухариным против Сталина? Никогда».
Однако и у некоторых правых перспектива союза с левыми вызывала сомнения и опасения. Швейцарский «правый» коммунист, позднее социал-демократ Жюль Эмбер-Дро вспоминал свой разговор с Бухариным в 1928 году:
«Перед отъездом я зашёл, чтобы увидеть Бухарина, не зная, смогу ли по возвращении увидеться с ним вновь. У нас состоялась длинная и откровенная беседа. Он поставил меня в известность о связях его группы с фракцией Зиновьева—Каменева, чтобы координировать борьбу против власти Сталина. Я не скрыл от него, что не одобряю эту связь с оппозицией. «Борьба против Сталина — это не политическая программа. Мы резонно боролись с программой троцкистов по важнейшим вопросам, с кулацкой опасностью в России, с теми, кто выступал против объединённого фронта с социал-демократами, с проблемами Китая, с крайне близорукой революционной перспективой и т.д. На следующий день после победы над Сталиным политические проблемы разделят нас. Этот блок — блок без принципов, которые разрушатся задолго до достижения каких-либо результатов».
В тех же мемуарах Эмбера-Дро есть и такое примечательное свидетельство (хотя некоторые считают, что Эмбер-Дро выдумал его, чтобы оправдать свой отход от бухаринцев):
«Ещё Бухарин сказал мне, что они решили использовать индивидуальный террор, чтобы избавиться от Сталина. По этому вопросу я тоже выразил свое замечание: превращение индивидуального террора в средство политической борьбы, порождённое русской революцией, способно обернуться против тех, кто его использовал. Терpop никогда не был революционным оружием. «По моему мнению, мы должны продолжать идеологическую и политическую борьбу против Сталина. В ближайшем будущем его линия приведёт к катастрофе, которая раскроет глаза коммунистам и приведёт к изменению ориентации. Фашизм угрожает Германии, и сопротивляться ему наша партия болтунов будет неспособна. Перед разгромом Коммунистической партии Германии и до распространения фашизма в Польше и Франции Интернационал должен изменить политику. Тот момент и станет тогда нашим часом. Необходимо соблюдать дисциплину, принимать сектантские решения, борясь и выступая против левацких ошибок и поступков, но продолжать борьбу, оставаясь в строго политических рамках».


Жюль Эмбер-Дро (1891-1971)

До января 1929 года слухи о тайных переговорах Бухарина и троцкистов (таких встреч было несколько) и разрыве со Сталиным гуляли в партийных кругах, но официально опровергались (как видно по заглавной картинке). Однако всё изменилось 20 января 1929 года. В этот день Троцкому было объявлено о его готовящейся высылке за пределы СССР. Троцкисты решили нанести ответный удар: опубликовать в виде листовки записи Каменева о переговорах. Она была напечатана под заголовком «К партийным конференциям. Партию с завязанными глазами ведут к новой катастрофе» и подписана «Большевики-ленинцы» (так называли себя сторонники левой оппозиции). Жена Бухарина Анна Ларина-Бухарина называла эту публикацию позднее «бомбой гигантской силы».
Троцкист Виктор Серж вспоминал: «Одним из последних дел нашего московского «Центра» стал выпуск в 1928 году листовок, сообщавших о конфиденциальных переговорах Бухарина и Каменева... Быть может, ответственность нашего «Центра» (Б.М. Эльцина) за обнародование этих документов велика. Правую оппозицию Бухарина-Рыкова-Томского действительно начиная с этого времени отстраняют от власти».
Из «Бюллетеня оппозиции» №1-2, письмо из СССР о реакции на листовку: «Запись разговора Каменева с Бухариным была опубликована 20/I. На верхах этот документ ускорил столкновение, а низы оглушил. Зиновьеву и Каменеву опубликование испортило комбинационную игру. По поводу опубликованной беседы Политбюро заседало… три дня. Окончательно разругались. Фракция Сталина решила на ближайшем пленуме вывести из П.Б. — Бухарина, Томского и Рыкова. Правые ведут подготовку к пассивному сопротивлению. Сталинцы торжествуют: на их долю выпала полная и лёгкая победа. Наша листовка переиздана ЦК, ибо все говорили: мы о положении вещей знаем из листовок оппозиции, а не от ЦК. Политическое значение листовки и популярность её в массах, огромные. Все говорят: да, партию ведут с завязанными глазами. В результате П.Б. и президиум ЦКК устроили форменный суд над «тройкой» [Бухариным, Рыковым и Томским]. ... После опубликования нами знаменитого документа — беседы Каменева с Бухариным — Каменев был вызван к Орджоникидзе, где в письменной форме подтвердил с оговорками (гм! гм!) правильность записки. К Орджоникидзе был вызван и Бухарин, который тоже подтвердил правильность записки. 30/I и 9/II состоялось объединённое заседание П.Б. и президиума ЦКК. Правые объявили листовку «троцкистской» интригой. Не отрицают наличия беседы».


Рисунок Д. Мельникова. Одна из первых карикатур против Бухарина. 1929 год. "Справедливость — первое дело. Шатающийся (либеральным голосом): — Товарищи! Надо развязать эту безвредную зверюшку! А то какая же это борьба!" На ошейнике волка написано "частник", на ошейнике коровы — "кооперация".

После опубликования листовки разногласия между «тройкой» правых вождей и центристами, наконец, вышли на поверхность и стали всем известны. Бухарин обвинил Сталина в теории взимания «ханской дани» с крестьян, которую он назвал «военно-феодальной эксплуатацией крестьянства». Но открытое столкновение закончилось поражением «правых».
Хотя примечательно, что перспектива разрыва с «правыми» поначалу вызывала у сталинцев шок и неприятие. Анастас Микоян вспоминал: «Уже в 1928 году меня поразил такой разговор... Мы были вечером на даче у Сталина в Зубалово, ужинали. Ночью возвращались обратно в город. Машина была открытая... Вдруг ни с того ни с сего в присутствии шофёра Сталин говорит: «Вот вы сейчас высоко цените Рыкова, Томского, Бухарина, считаете их чуть ли не незаменимыми людьми. А вскоре вместо них поставим вас, и вы лучше будете работать». Мы были поражены: как это может быть? Во-первых, и я, и Серго, и Киров действительно знали и искренне думали, что Рыков, Томский, Бухарин опытнее нас, лучше работают, просто у каждого было своё место... Эта фраза Сталина вызвала у нас очень много недовольства его политикой, что раньше бывало редко и быстро проходило. Раньше мы забывали о своём недовольстве, считали, что Сталин правильно поступает и что другого пути и выхода не было».
Позднее, в 1936 году, в беседах с меньшевиком-эмигрантом Борисом Николаевским (1887-1966) Бухарин, вспоминая эти события, называл Сталина «гениальным дозировщиком». Троцкий комментировал это так: «Это выражение, только без гениальности, я слышал впервые от Каменева. Оно имеет в виду способность Сталина выполнять свой план по частям в рассрочку... Задача дозировки состоит в том, чтобы постепенно вовлекать аппарат и общественное мнение страны в иные предприятия, которые, будучи представлены сразу в полном объёме, вызвали бы испуг, негодование и даже отпор».

О накале борьбы между сталинцами и правыми можно судить по такому маленькому эпизоду. Томский в какой-то момент стал грозить Сталину «пулями» от сторонников правых. Сокольников, организовывавший встречу Бухарина и Каменева, сказал последнему: «На одной выпивке Томский, совершенно пьяный, наклонившись к Сталину, говорит: наши рабочие в тебя стрелять станут». Этот разговор стал довольно широко известен. Позднее Сталин в одной из речей напомнил о нём: «Эти товарищи... угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас...» Перед своим самоубийством в августе 1936 года Томский написал прощальное письмо Сталину. «Вспомни наш разговор в 1928 году ночью, — говорилось в письме. — Не принимай всерьёз того, что я тогда сболтнул — я глубоко в этом раскаивался всегда. Но переубедить тебя не мог, ибо ведь ты бы мне не поверил».


До закрытия сатирического журнала «Бегемот» в июле 1928 года правая оппозиция сохраняла своё влияние на это издание. Здесь рисунок на обложке язвительно высмеивает лозунг сталинцев о «самокритике», с помощью которой велась борьба с правыми.
«Мы начинаем «критиковать» человека, выявлять, что он негодяй, что его давно надо повесить... В результате так раскритиковали, что ему впору утопиться. Такой метод полемики надо изменить». (Тов. Томский о самокритике).
«Глубокая самокритика. Сверхкритик: — Теперь, граждане, вы убедились, что у этого хозяйственника не всё в порядке. Будем надеяться, что он не повторит своих ошибок...»


«Ответный удар» самокритики по ВЦСПС (советским профсоюзам, которые возглавлял Томский) на обложке «Крокодила». Рисунок М. Черемных. «Удар молнии. Профсоюзники: — Свят, свят, свят! Неужели в нас ударило?». 1928 год

Из печати 1930 года:


Победы над «правыми» были закреплены на XVI партконференции и затем на XVI съезде ВКП(б)




Рисунок по итогам XVI съезда ВКР(б). На книге, лежащей на столе, написано «Мирное врастание»


Карикатура Л. Генча. «Крепкий зарок» (на шаткой платформе).
Оппортунист: — Уверяю, у меня больше никаких колебаний не будет!»




Рисунок П. Белянина. «Оппортунист как он есть. Говорит он языком кулака, слушает ушами обывателя, в голове приютились паразиты, а в глазах — тараканий испуг».

(Продолжение следует).

ПОЛНОЕ ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив