Ответ Никите Михалкову о правах Вселенского Патриарха

diak_kuraev — 02.11.2018 Теги: Михалков в передаче "Бесогон" Н. С. Михалков вопросил - "кто дал вселенскому патриарху право вмешиваться в дела других церквей?".

Ответ прост и печален: 28-е правило Четвертого (Халкидонского) Вселенского собора (451 год).
«Мы постановляем относительно преимуществ святейшей церкви Константинополя, нового Рима. Ибо отцы справедливо дали преимущества престолу ветхого Рима, посколько он был царствующим городом. Следуя тому же принципу и сто пятьдесят боголюбезных епископов святейшему престолу нового Рима предоставили равные преимущества, праведно рассудив, чтобы город, получивший честь быть городом царя и синклита и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, также и в церковных делах был возвеличен подобно тому и чтобы был вторым после него».

Далее начинается спор о значении слова «после». В каком смысле Константинопольский патриарх «после» римского? Он вице-премьер? Или он вступает в права наследника и регента после отхода первого?

Но в дуэли между Москвой и Константинополем стоит учесть, что бой ведется не на московской территории. Каноны писали греческие епископы и писали их под себя, причем в ту эпоху, когда они находились на вершине своего могущества. Поэтому очень наивно надеяться на то, что мы переспорим греков в толковании греческих правил.

В конце 19 века выдающийся церковный историк и ученый В. В. Болотов отчеканил: «канонично то, что полезно для церкви» . Правда, он не уточнил - а кто решает, что полезно для Церкви.

Представления о «пользе церковной» могут радикально разниться у разных людей и центров власти. Но одно вполне стабильно: тот, кто в данную минуту находится «на верху горы», всегда - за стабильность, за увековечивание выгодного ему положения. Как сказал мудрый Тирион Ланистер, «очень легко спутать то, что есть и то, что должно быть. Особенно, если первое тебя устраивает». Вопрос о том, какое из правил считать действующим, а какое – устаревшим, решает каждый епископ сам по себе. Естественно, к своей выгоде.

Логика имперского строительства требовала максимально расширять прерогативы столичного патриарха. Было бы крайне наивно предполагать, что принимавшиеся в византийской столице нормы церковного и государственно-церковного права будут оставлять лазейки для каких-то вне-имперских «варварских» епархий.

А логика ареопагитского иерархического богословия, всю вселенную превращающего в "табель о рангах", конечно, требует увенчать пирамиду власти вселенским генералиссимусом. Несколько непоследовательно, придушив все внизу, узурпировав власть сначала в руки епископов, а потом и патриархов, останавливаться и не придти к универсальному абсолютизму.

Греческие богословы умели быть логичными и подражательными своим светским праивтелям-императорам. Посему греческие властители и властолюбцы в былых веках успели создать удобную юридическую подушку для своего седалища.

Право римских пап на прием апелляций и разбор споров даже патриархов между собой достаточно хорошо засвидетельствовано в нашей общей церковной истории первого тысячелетия.

Это настолько очевидно, что за следующую тысячу лет никто из православных центров власти не дерзнул «восстановить» православную иерархию в Риме. Были и есть православные епископы с титулами «Парижский» или «Берлинский». Но нет православного епископа Римского. Ибо все понимают, что если некий патриарх пошлет юного епископа в заграничную командировку в Италию, присвоив ему титул «римский» - по древним канонам тот получит власть над самим этим патриархом.

Вот греки и говорят: после «канонической смерти» первого Рима (то есть после его уклонения от православия), все его уникальные полномочия перешли Константинопольскому патриарху. То есть «после» они понимают в смысле времени и преемствования.

Вот слова византийской принцессы 12 века Анны Комнин: «когда императорская власть и все управление из Рима перешли к нам, в наш царственный город, то вместе с ними перешла к нам и высшая епископская власть (η των θρόνων αρχιερατικη τάξις). Халкидонский собор установил первенство константинопольского епископа и подчинил ему диоцезы всего мира» (Алексиада. Кн. 1 гл. 13).

И так это толкуют не какие-то современные «эксперты», обслуживающие амбиции нынешнего «вселенского патриархата». В 12 веке сицилийский грек Нил Доксопатр писал сицилийскому королю-норману Рожеру: «Когда Рим перестал быть царственным и подпал под власть варварских народов, с того времени он утратил предстоятельство и первым сделался престол поистине царственного Константинополя» (Барсов Т. Константинопольский патриарх и его власть над Русскою церковию. Спб., 1878, с.60).

В том же 12 веке Вальсамон и Аристин, весьма авторитетные и у нас, полагали аналогично.

Если канон говорил о Константинопольском патриархе как первом после папы, то канонисты истолковывали "по" (мета) не в смысле последовательности чести, а в смысле последовательности во времени. Таким путем Аристин приходил к выводу, что все преимущества римского папы переходят к обслуживаемому ими иерарху. Патриарх, мол, получил тот же ранг, что и папа, просто чуть позже по времени.

Вальсамон так вообще ссылался на "Константинов дар" и выражал пожелание, чтобы Константинопольский патриарх покрывал голову "царским покровом", ходил с царским скипетром, украшал себя знаками царского достоинства, возлагал бы на себя пурпурное одеяние.

Заметим, что толкования Аристина были переведены на славянский и использовались в древнерусских канонических компилляциях.

55-я глава Стоглавого Собора (1551 г.) гласит: «и причетник с митрополитом имать некая распря, от патриярха всея тоя земли да судится; под ним же суть епископи и митрополиты всея области и страны тоя или от патриярха Констентинаграда, да судятся. Сия бо власть от инех патриярх никому же предана бысть, ни от правил, ни от закона, еже судити митрополита под инем патриярхом, суща другому патриярху, но токмо Констентина града патриярху се дано есть».

То есть Стоглав согласен с уникальной судебно-апелляционной властью константинопольского патриарха. Из нескольких уже существовавших толкований 9 правила Халкидонского собора наш Стоглав избрал именно "папистское" толкование Аристина.

В 1663 году в Константинополе состоялся Собор, ответивший на вопросы из Москвы. В нем приняли участие все Восточные Патриархи. Восьмой вопрос звучал так: «Аще Константинопольскому престолу вручается кийжды суд прочих церквей и от него приемлет каяждо вещь церковная конец?» (см. Московские соборы 1660, 1666 и 1667 годов. Собрание документов эпохи. Том 1. Соборы 1660 и 1666 гг. Спб., 2014, сс. 218-219).

Ответ Собора:
"Эта привилегия принадлежала Римскому папе, пока он не отпал от Кафолической Церкви из-за своей гордыни и злой воли; теперь же, когда он уже отпал, судебные дела всех Церквей переносят в Константинополь, и от него принимают решение, поскольку по канонам ему принадлежат равные привилегии со Старшим Римом. В 4 правиле Сардикийского собора сказано: "Аще который епископ, судом епископов в соседстве находящихся, извержен будет от сана, и речет, что он паки возлагает на себя долг оправдания: то не прежде поставляти другаго на его место, разве когда епископ Римский, дознав дело, произнесет свое определение по оному".
Что же до того, что эта привилегия перешла к патриарху Константинопольскому, в этом можно убедиться из множества свидетельств. Этим правилом хвалятся архиереи Старшего Рима, будто им были вручены суды всех вин епископских. Вальсамон пишет: "Все то, что определено здесь о папе следует понимать как относящиеся и к Константинопольскому патриарху. Теперь, когда епископ Римский уже изгнан от Кафолической Церкви, они относятся только к престолу Вселенского патриарха" .

И Москва приняла этот ответ и не возразила.

Царь Феодор Иоаннович в марте 1591 года писал царьградскому патриарху: «А имяноватися ваше архиерейство соборне уложиша в начале в папино б место быти тебе Иеремею архиепископу Константинополя Новаго Риму» . В том же письме: «наш пастырь и учитель и всем благим делом наставник» (Шпаков А.Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. Царствование Феодора Ивановича. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912. с. 394).

И в 1662 году царь Алексей Михайлович пишет Константинопольскому патриарху Дионисию: «Имея в виду правило: аще епископы на митрополита что имеют, Константинаграда патриарху да возвещают, - мы не находим для себя ничего другого, как только писать к твоему преблаженству и молить тебя, да придешь к нам и разрешишь недоумение» (Цит. по: митрополит Макарий (Булгаков). История Русской церкви. Кн. 7. М., 1996, с. 216).

В 1665 году патриарх Никон пишет письмо всё тому же Константинопольскому патриарху Дионисию. Именует его "Преблаженнейший и святейший архиепископе Новаго Рима и вселенский патриарше! Господи, господи, Дионисий, возлюбленный и верховнейший брате наш и отче" ("Перехваченная грамота" патриарха Никона Константинопольскому патриарху Дионисию (декабрь 1665 г.) // Севастьянова С. К. Эпистолярное наследие патриарха Никона. Исследование и тексты. М., 2007, с. 661).

"Господи, господи, Дионисий" - это калька с греческого кир-кир. А «Верховнейший отец» – это не совсем обращение к равному…

В этом послании он не оспаривает толкования канонов, присланные ему ранее из Царьграда. Да и сам цитирует правило Сардикийского собора об апелляции к Римскому папе (с. 622).

И в более поздние и просвещенные времена русские историки признавали именно такой смысл за постановлениями Халкидонского собора:

«Собор показал, что кафедра Константинопольская при равенстве ее преимуществ с римской, должна быть второй в порядке счета, но не влияния на дела церкви. Предоставив такие преимущества Константинопольскому иерарху во всей церкви, собор в последующих словах своего канона определил сам округ, куда должна простираться его власть как местного патриарха» (Барсов, с.55).

Или: «Это было особое преимущество цареградского патриарха, которому предоставлено было решать посредствующим судом недоуменные дела по всему востоку, подобно как римскому на западе» (архим. Иоанн Соколов. Опыт курса церковного законоведения. Т. 2. СПб., 1851, с. 278).

Или: «Преимущество Константинопольского патриарха в праве высшего суда в делах церковных состояло в том, что он произносил окончательное решение не только в важнейших делах епархий своих диоцезов, но также и из прочих патриархатств Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского чрезвычайные дела поступали на рассмотрение к нему» (Зернин А. П. Об отношении Константинопольского патриарха к русской иерархии Спб., 1846, с. 15).

И все же современные русские толкователи это «после» понимают лишь в церемониальном смысле: послы Константинопольского патриарха должны идти следом за послами римского папы… Но если бы это было так - то отчего же Рим, приняв все решения Халкидонского собора, сделал исключение именно для этого, 28-го правила. Рим никогда не принимал этот канон в состав своих церковных законов – значит, видел в нем претензию на свои привилегии, а не просто церемониальную подробность.

9-е и 17-е правила этого же Собора установили: «Если епископ или клирик имеет неудовольствие на митрополита области, да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующего Константинополя, и пред ним да судится… Если же кто-нибудь будет обижен своим митрополитом: да судится пред экзархом великой области, или пред Константинопольским престолом».

Вроде тут все понятно: любой епископ, чувствующий, что суд его родной церкви над ним был несправедлив, может обратиться с апелляцией к Константинопольскому патриарху. Но тут выясняется, что как раз сами греческие толкователи этого канона противоречат друг другу.

Аристин ясно говорит в пользу «стамбульского папизма»: «если епископ, или клирик имеет какое либо дело против митрополита, они должны судиться или у экзарха округа, то есть патриарха, под властию которого состоят митрополиты сих областей, или у патриарха константинопольского. Этого преимущества, то есть чтобы митрополит, состоящий под властию одного патриарха, был судим другим, ни правилами, ни законами не дано ни одному из прочих патриархов, кроме константинопольского» (на 9-е правило).

Иоанн Зонара же столь же ясно – против: «Не над всеми без исключения митрополитами константинопольский патриарх поставляется судьею, а только над подчиненными ему. Ибо он не может привлечь к своему суду митрополитов Сирии, или Палестины и Финикии, или Египта против их воли; но митрополиты Сирии подлежат суду Антиохийского патриарха, а палестинские – суду патриарха иерусалимского, а египетские должны судиться у патриарха александрийского» (на 17-е правило).

Они современники. Равно авторитетны. Оба не в лике святых. Чье толкование предпочесть?

И в государственных законах Византийской империи вполне внятно определен сверх-высокий статус столичного епискрпа, назначаемого лично императором. В Кодексе императора Юстиниана (5 век) Вселенский патриарх именуется «главой всех других Церквей».

В Эпанагоге императора Василия Македонянина (886 г.), составленной св. патриархом Фотием говорится:

«Титул III, 9. Престол Константинополя, украшенный царской властью, провозглашен первым соборными определениями; им последуя, божественные законы повелевают возникающие в других престолах сомнения предоставлять на его рассмотрение и суд.
Титул III, 10. Забота и попечение обо всех митрополиях и епископиях, монастырях и церквах, а также и суд и предание суду и освобождение от суда принадлежит местному патриарху, а Константинопольскому председателю позволительно не только посылать ставропигии в епархиях и других престолов, но и наблюдать и исправлять бывающие и в других престолах сомнения и полагать конец судам»
(Шабанов Д. Каноническая справка о праве Вселенского патриаршего престола Константинополя Нового Рима принимать апелляции на судебные дела из других Поместных Церквей // http://portal-credo.ru/site/?act=news&id=64270&topic=588).

Матфей Властарь (ум. 1350 г.), интерпретируя это императорское постановление, пишет в своей Синтагме (VI, 429 г.): «Предстоятелю Константинополя принадлежало право наблюдать за возникающими и в пределах других престолов несогласиями, исправлять их и произносить окончательный суд».

И эти нормы не оставались просто на бумаге. Они работали. Примеры собраны в статье русского историка А. В. Карташева «Практика апелляционного права константинопольских патриархов» (Варшава, 1936) .

Спорить можно тут об одном: есть ли у Вселенского патриарха право судебной инициативы, или же он может
лишь реагировать на обращенные к нему апелляционные просьбы. Но в случае с украинской смутой он как раз получал настойчивые и неоднократные просьбы Филарета о пересмотр его дела. И если на его суд согласна лишь одна сторона – требуется ли согласие второй стороны процесса для начала пересмотра?

Государственный суд этого не предполагает. На апелляцию может подать любая из сторон вопреки желанию другой. Но третейский (арбитражный) суд предполагает, что еще до начала рассмотрения обе стороны признали полномочия судьи (см. фильм «Классик») и его системы права («стокгольмского» или «английского»).
Во времена империи (Византийской и Османской) суд Вселенского патриарха был государственным. Он был встроен в систему государственного права. Сейчас он вроде как чисто общественный, третейский. Но проблема в том, что церковные законы (каноны) остались прежними…

Как бы мне ни была противна идея фанарского всевластия, но эти стамбульские автокомплименты не сегодня родились и не в 20 веке и даже не в 16-м.

То, что сегодняшние апологеты моспатриархии клеймят как новую ересь - это такая грань православных преданий, которая просто не обращала на себя их внимание ранее. Живой организм может десятилетиями жить с появившимися в нем хроническими болезнями. Болеть – и все же жить. И причем совсем не очевидно, что именно эта хроническая болезнь станет причиной его смерти. Скажем, диабетик утонул в море. Не диабет ведь тому причина…

Надо просто со вздохом признать, что в православии есть и плохие нажитки. Таким плохим, но в веках образовавшимся «нажитком», я считаю папистские претензии Константинопольских патриархов. Не все то, что «православно» - хорошо. Папистские амбиции вселенских патриархов - это органичная часть церковного пейзажа. По отдаленности ее можно было почти не замечать. Но она там есть. И в том многовековом майнстриме имперского богословия, который задан «ареопагитиками» с их «иерархиями», этот папизм очень даже логичен.

Не какая-то особая глубина греческого богословия, а политические случайности помешали этой логике дойти до того логического конца, к которому пришли наши римские коллеги. Просто византийским императорам в их городе не нужен был живой «наместник Бога», в то время как римские папы вдали от императора могли строить свою вертикаль власти.

Выкорчевать фанарский папизм, наверно, можно. Но для этого придется провести широкополостную операцию на теле всего православного самомнения и всей структуры церковной власти. Я - только за. Но апологетам московского папизма такая операция не по плечу.

Критика не в меру разросшихся чужих амбиций была бы убедительна, если бы сопровождалась сокращением своих собственных амбиций. Если же этого не происходит – приходится говорить, что идет борьба не за чистоту веры, а всего лишь за банальную власть, за доминирование альфа-самца на той территории, которую он пометил как свою.

Нынешний кризис хорош одним: православных людей, желающих хоть капельку утруждать себя самостоятельной мыслью, он вышвыривает из уютного самоуспокаивающего гипноза – «мол, в нашем Багдаде все по канонам, а если и есть проблемы, то лишь потому, что кто-то кое-где у нас порой канонично жить не хочет».

Не хотите иметь православного папу, повелевающего всеми церквями мира? А каноны ведут именно к этому.

Не хотите считать себя раскольниками? А каноны вас понуждают именно к такой печальной самооценке.

Хотите считать стамбульского патриарха вероотступником, но находящихся в его подчинении афонским старцев святыми молитвенниками? Каноны не позволяют логики, столь диалектической. Может, с канонами что-то не так и пора встать на путь их ревизии и обновления?

... Никита Сергеевич, не хотите на весь мир выставлять себя дураком - не верьте так слепо всем методичкам, передаваемым Вам из администрации президента или из патриархии...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив