Отложим о плохом, поговорим о Вьетнаме.

   Прочел на ленте чьи-то воспоминания об Индии и свое вспомнил. В 1986 году оказался старостой в группе туристов, отправившихся во Вьетнам. Группа подобралась еще та – победители социалистического соревнования на предприятиях лесохимической промышленности.  Вначале как и подобает – собрание. Сбросились на сувениры желтолицым братанам, получили инструкции по части здоровья, врач при горкоме профсоюзов сразу предупредила, что во Вьетнаме имеются венерические заболевания, которые можно вылечить только  там, а в Союзе капец – все отвалится через три месяца. Народ внял и после собрания был замечен в ближайшей аптеке.

Летели долго и нудно. С собой было и это скрашивало полет. «Ил» был битком набит вьетнамцами, которых в то время массово отправляли домой.  Бабенки ихние щебетали без умолку, так что к концу полета как-то расхотелось и лететь. Приземлились в Ханое, жара страшная. Вещи из багажа увезли на грузовике, самих к вокзалу доставили на «пазике».  Проблемы начались сразу после заполнения декларации с клинописью, пошли за багажом, а его нет в зале прилета. Направили по стрелке в какое-то помещение. Там нас ждал шок. Представляете, грузовик с вещами подъезжает к транспортер, на него ставятся сумки и чемоданы, которые чинно так едут и исчезают в окошке. Мехпнизация! Пошли вовнутрь. Батюшки! Там наши веще с двухметровой высоты падают на огромную кучу сумок, все перемешалось, что где хрен поймешь. Копались больше часа, нас было три группы по 20 человек, да еще и «иммигранты». Разумеется стеклянное вдребезги, мягкое в лепешку. Собрались на выход. Там огромная толпа встречающих, галдят, глазами свркат, за штаны хватают. Быстренько пробежали и в автобус.  Ехали до города часа два. Первое, что бросилось в глаза – жуткие машины на шоссе. Фары побиты, кабины ржавые, вместо стоп-сигналов банки консервные с дырочками, носятся, как угорелые, только пыль столбом. На дороге часто сено какое-то слоями, оказалось рис. Так его молотят вьетнамцы под колесами. Механизация.  Отель оказался на удивление шикарным. Душ, кондиционер невиданный и все такое. Там же селили и туристов из капстран. Поменяли деньги. Разрешено было по 300 руб. менять. Получилась гора донгов  килограммов на 40. Каждый из нас получил примерно по 10 годовых зарплат учителя или размер двухгодовой зарплаты шахтера. Так нам гид пояснила. Круто. В карманы фантики не лезут. Носили в мешках полиэтиленовых. Сразу же ЧП. Пропал Вова – шофер лесовоза. Получил деньги и пропал. Переживали, искали. Нашелся путаник только к вечеру. Оказывается он вышел с пакетом на улицу покурить и сразу заблудился в толпе. Как отель называется – забыл. Стоит, вертит башкой. Нашлись помощники, посадили мужика в рикшу и давай катать по городу, а он 129 кг весом, поэтому возили по смене, правда, время от времени Вова выдавал рикшам бумажки, не зная, сколько они стоят. Судя по восторгу мужиков, платил щедро.  Вьетнамцы объехали на рысях все отели, кроме нужного – им и в голову не пришло, что он потерялся в 10 метрах от двери. Отель не выделялся, то-то вроде «Европейской» в Питере по фасаду. В конце концов парня привезли в Вьеттур, а оттуда уже к нам.  На этом его беды не закончились. Спали мы противомоскитных пологах, у вьетов этакие занавеси на многочисленных палочках. В три часа ночи я проснулся от грохота и дикого мата, выскочил в коридор, там уже горничная, дежурная, гид, кое-кто из наших. Мат доносился из номера Вовы, пока ключ подбирали, пока открыли, там уже только хрипы. Включили свет. На полу куча палок и ткани шевелится, размотали кое-как с помощь ножниц, а там Вова, запутавшийся в веревочках, да так, что татарин не сумел бы. Освободили бедолагу,он сидит глазами лупает, зубы о стакан стучат, вода мимо рта. Что стряслось? Что, что! Захотел ночью по нужде и, забыв, что в пологе дернулся резко, вся эта хрень упала на него, мужик спросонья заметался, запутался, упал с кровати и решил, что все – капут. Орать начал, а потом веревочки горло стянули, ну и затих парень. После этого нам разрешили спать по желанию и без полога.
Вообще во Вьетнаме красота. Океан сказочный, пляжи чудесные, только жарковато. Денег – море! Только тратить не на что, универмагов нету, а в лавочках только сувениры всякие да предметы народного промысла. Кормили классно, водка 150 каждый вечер в меню – для профилактики. Сервис очень уважительный. Не то что в советских кабаках. Особенно в Южном Вьетнаме – америкосы приучили. Водка дрянь редкостная, поэтому пили всякие настойки со змеями, ящерками и еще с какими-то зверюгами внутри. Вначале брезговали, а потом ничего – привыкли. Вьетнамцы предупреждали, что пить надо по чайной ложке, а лесорубы глохтили чайными стаканами это снадобье. Ничего, выжили. Дня через четыре «лесную гвардию» было не узнать. Все как-то приосанились, у женщин вальяжность появилась, еще бы немного  и руки для поцелуев протягивать бы начали. А виной всему бедно одетые аборигены с их улыбками, свобода, человеческие условия, да денег ворох. Пусть и не рублей, но все-таки денег, настоящих. На вьетнамцев цыкали, в тарелках манерно ковырялись, простынки и полотенца внимательно разглядывали. Вот тебе и «дярёвня»!

 Недалеко от коттеджа, где нас разместили, рынок был, сотни палаток всяких, а там, на рынке всяких интересных вещей видимо-невидимо. Особенно украшений, часов электронных, магнитофонов, галантереи всякой, парфюмерии французской много было. Для неискушенного человека великое испытание, чтобы вот так модные часики с бегущей строкой, да с надписью 400 метров под водой грудой на прилавке! Это кошмар. Только не вдомек русским, что все это дешевые подделки и грош им цена. Но брали. По три, по пять. Свои «полеты» механические меняли. А еще оказалось, что тут спросом пользуется наше мыло, особенно земляничное, по 17 копеек. За кусок такого мыла давали в обмен часы китайские, а у нас цена этим часам не меньше сороковника. Табош неимоверный.  Там вообще много всякого было для любителей, а такие сыскались. Какими такими каталогами пользовались скромные спекулянты из леса, но привезли с собой термосы, кипятильники и что удивительно шампанское, оказавшееся самым ходовым товаром.  Мужики со своим мылом в баню бегали, там за кусок «цветочного» снимали девчат. Отпад!   Я потом узнал, что в местных артелях из одного куска нашего натурального мыла из костей коровьих изготовляли пять кусков «французского», которое впаривали нашим же туристам. Вьетнамцы вообще народ смышленый, все их «серебро», цепочки, кулончики из алюминиевых тазиков советских сделаны.   А я-то голову ломал, чего это в аэропорту все вьетнамцы везут домой по пять-десять посудин, думал для стирки. А оно во как! Выданные таблетки от лихорадки никто не пил, так как их категорически нельзя было совмещать со спиртным, при выборе лекарства проиграли.

Музеев там во Вьетнаме этом не было никаких, так пару пагод. Одна была совсем безобразная, по мнению советского человека. Сперва никто не понял, разглядывая украшения и орнаменты, а потом шепоток пошел в группе, хихиканье женское противное. Оказалось, что и статуэтки и рельеф и все-все вытесанное из камня есть изображение возбужденных фаллосов. Это в молитвенном-то доме. Стыдоба, но интересно. Дабы не объясняться по приезду кое-где увел группу прочь, правда, многие успели сфотографироваться чуть ли не в обнимку со срамными камнями. Кстати о камнях, в городе свободно продавали жемчуг, сапфиры, рубины, изумруды и вобщем-то за копейки. Многие прикупили. Вместо музеев предавались вольному отдыху, купались, по вечерам устраивали праздники с песнопеньем, чем досаждали французам и англичанам, поселившимся по соседству.  Наша лесная группа вообще-то тушевалась на пляже в присутствии капиталистов, причиной судя по всему были купальники наших, невзрачные, смешные, а некоторые выхаживали по песку в обыкновенных «семейных» труселях. 

Благодать настораживала, я все время ждал подвоха  и дождался. В один из вечеров вьетнамо-советской дружбы с местными шахтерами все крепко поддали, после того, как хозяева щедро угощенные «Столичной», привезенной именно для такого случая все как один вырубились напрочь и остались валятся на клубном полу неубранными «трупами», наши допили все что пахло. Естественно сушняк образовался у наиболее активных «полпредов» СССР, вот один из сучкорубов ночью нахлебался воды из пол крана, что делать категорически запрещалось. В результате образовался у товарища  безостановочный понос.  Лекарств нема. Мужик спит в обнимку с унитазом, все что не слопает – насквозь. Вьетнамцы попытались его лечить сушеными жабрами и лягушачьими лапами – не помогло. Стал свидетелем разговора.

- « Крепись Семеныч, у меня вот тоже беда – запор, понимаешь. – говорит участливо приятель больного. – Три дня, бляха-муха. Как кол какой в жопе вбит».

- « Ох, Серега, Серега мне бы минут на десять твой запор, - с неприкрытой завистью стонет Семеныч.

Семеныча вылечили жжеными хлебными корками. Но вскоре случился еще один памятный эпизод.  Переехали мы в Хайфон, поселились в новеньком отеле, только что выстроенном кубинцами. Очень приличный отель. На берегу озера, с собственным зоопарком, рестораном на улице. Посидел я вечерок, выпил пару коктейлей и пошел в свой номер, не успел открыть дверь, как бежит одна тетка из группы и орет: - «Ой, Алексеич, там Волков в саду с обезьяной дерется, милиция разнимает!» Я бегом на улицу, думаю, не хватало еще с побитым негром разбираться. Выбежал в садик, зоопарк этот и обалдел от увиденного. Наш расхристанный Волков с дубиной в руках кружится вокруг клетки и тычет ею между прутьями, матерясь от души, за ним волочится маленький полицайчик без фуражки и в одной сандалии, пытается удержать громилу. Да где там, Волков под два метра, а вьетнамец от силы полтора с кепкой. Тут я вмешался, дубину отнял у Волкова и ору ему: - Ты что о….л! В тюрьму захотел».

Тот встал, лицо утирает и мычит: - «А чё? Она сука первая начала!»

- «Кто первая? Обезьяна?» 

- «Ну да - отвечает. – Я ей банан показал, она лапу сует, я банан съел , а мартышке кожуру кинул. Она мне эту шкурку прямо в морду, ну я плюнул ей в харю, тогда она повернулась и мне в лицо нассала, я даже увернуться не успел. У сука! Меня , советского человека, мужика эта падла… Тогда я, вот палку нашел, ну и решил заразу ухайдокать. А она бегает, не попасть никак, а тут этот придурок со свистком. Бляха, сака така вонючая и жгет, может с ядом каким».

 Конфликт кое-как исчерпали, но осадок остался. Такого благоговения перед советскими людьми я никогдп нигде не встречал. Ни до и не после.  Дальше еще много было чудного. Может в другой раз закончу.