Отдельно о репрессиях В нашем массовом сознании тема

топ 100 блогов makkawity15.02.2012 Отдельно о репрессиях
В нашем массовом сознании тема Сталина однозначно связана с темой неправедных репрессий,  под которыми понимается то, что репрессированные обвинялись в том, что они заведомо не совершали.  Но  мое востоковедное образование напоминает мне, что в истории Китая период, причины и механика которого слегка напоминали наши события конца 30-х годов, случался дважды. В первом случае речь идет о судьбах старых соратников основателя династии Хань, во втором – о войне Цзиннань, когда молодой правитель вычистил и репрессировал старых соратников основателя династии Мин.
Не-китаисту может быть неведомо, что и династия Хань, и династия Мин являются примерами династий, которые взяли власть в результате победы крестьянской войны или, если угодно, восстания против узурпатора или иноземных захватчиков. В обоих случаях чрезвычайная ситуация достаточно сильно разрушила традиционные механизмы отбора элит, так что во власти оказалось большое число людей случайных: для захвата власти главное больше сторонников, поэтому берут любых.
Безусловно, эти люди формально получили власть легитимно, добыв ее в борьбе. Более того, даже не все из них, заняв новые посты, вели себя как временщики, действующие по принципу «После нас хоть потоп» или главари разбойничьих шаек, дорвавшиеся до власти, но остающиеся разбойниками по своей психологии. Дело в другом.
Набор качеств, которые необходимы для того, чтобы занять высокий пост, далеко не всегда тождественен тому набору качеств, которые нужны для того, чтобы эффективно управлять на новом месте. А чрезвычайные обстоятельства, к которым относится радикальная смена власти (особенно, революция), создают ситуацию, при которой этот разрыв качеств гораздо больше и зримее, чем в рутинном бюрократическом процессе.
Профессиональные навыки «революционеров» обычно исключают управление и администрирование - будь они не революционерами, а управленцами, они искали бы возможность добиться смены власти эволюционным путем. Конечно, они могут иметь необходимые навыки на зачаточном уровне «мелкого чиновника» или искренне желать научиться этому в своем новом качестве, но обычно рутина управления не оставляет места для самообразования, и потому в среднем получалось, что имевшихся навыков недостаточно, а учиться новому нет возможности или времени, а иногда – и желания.
Понятно, что чем революционнее ситуация (не забудем, что революцию от переворота отличает именно радикальная смена правящей элиты), тем глубже кадровый кризис новой власти из-за ограниченной возможности использовать старые кадры. В результате вспоминаем фильм «Выборгская сторона», в котором молодой рабочий и профессиональный революционер Максим становится комиссаром Государственного банка. Понятно, что при помощи отца-конторщика, который объяснил ему, что такое дебет и кредит, а также благодаря высоким моральным качествам и периодической стрельбе из пистолета в потолок ему удалось наладить работу, но этот пропагандистский историко-революционный фильм показывает нам идеальный/мифологический вариант решения проблемы, который скорее всего не отражает вариант среднестатистический.
Пока иных кадров нет, сгодятся и такие. Но рано или поздно поколение революционных деятелей переходит за порог своей компетентности. Понятно, что власть пытается что-то с этим делать, организует какие-то механизмы повышения квалификации, однако инерция мышления накладывает на этот процесс свой отпечаток и потому не всегда понятно, а) насколько такие курсы эффективны ; б)насколько обучающиеся хотят и способны воспринять эти новые знания, если, с их точки зрения, у них «все в порядке» и без того. Между тем, новая власть потихоньку структурирует себя, и через какое-то время появляется новое поколение управленцев и государственных деятелей, которое состоит из людей, менее случайных и превосходящих в компетентности «заслуженную гвардию».
Формально это означает, что «старым соратникам» пора на покой, но не тут-то было. Взяв власть с боем, они не намерены ее отдавать, а умение драться за власть у них развито значительно лучше, чем умение ею пользоваться. К тому же, в такой ситуации они снова начинают сбиваться в привычные им группы, которые раньше можно было назвать группой заговорщиков, а теперь – фракцией или кликой. Тем более, что каждый из таких «старых соратников» окружил себя когортой близких и доверенных людей, которые а)лояльны именно ему, а не власти вообще, б)их благосостояние напрямую зависит от благосостояния босса.
Здесь, однако, требуется авторское отступление о фракционной борьбе, поскольку мои занятия историей Кореи дают весьма четкое понимание того, к чему она может привести.  Фракционная борьба отнюдь не тождественна свободе мнений, парализуя всякую конструктивную активность тем, что если свобода мнений до принятия решения предполагает, что когда оно, наконец, выработано и принято большинством, носители иной точки зрения обязаны подчиниться, но в условиях фракционной борьбы каждый гнет   свою линию, и интересы общего дела ставятся ниже интересов группировки.
Но борцы с фракционизмом тоже часто путают его со свободой мнений, полагая, что шаг от высказывания оппозиционной точки зрения до тайного противодействия воле большинства короток и неизбежен.  И поэтому уничтожение фракций часто сводится к подавлению всякого разномыслия, что несет свой набор серьезных проблем, о которых мы поговорим ниже.
Как бы то ни было, проблему надо решать, но арсенал методов, которыми власть может при этом пользоваться, оказывается значительно меньше, чем кажется. Сдвинуть их на синекуры, где они сохранили бы большую часть своих привилегий и доходов, но были бы удалены от реальной власти? Не каждая система управления допускает наличие синекур. Кроме того, бывшим профессиональным революционерам была важна именно власть, и многие из них действительно считали, что работают не на личное благо, а на благо государства. Уволить за некомпетентность? Как минимум, это будет восприниматься как покушение на заслуги перед родиной или черная неблагодарность («мы твоего отца на престол возвели…», «я тебя вырастил…»). Как максимум, противоречит формальной идеократической морали, в рамках которой, человек, имеющий заслуги перед страной, лояльный ей и имеющий высокий моральный облик не может быть уволен. За что же его увольнять?
Шпион или предатель – совсем другое дело. Потому убрать человека можно по заведомо ложным или сильно преувеличенным обвинениям в этом. Тем более что такие обвинения перечеркивают его прошлые заслуги.
Но на этом все не кончается. Ведь власть уже имеет дело не с одним или двумя «старыми мастодонтами», а с завязанной на них клиентской сетью, каждый член которой, скорее всего, будет враждебен тем, кто убрал его покровителя. И если он не выступил в его защиту сразу же, то где гарантия, что он не сделает это позже и неожиданно. Потому такую клиентелу власти резонно вычистить всю сразу: потенциально они все недруги,  - а на то, чтобы выяснить, кто из них, возможно, ни в чем не виноват, может быть затрачено нерационально много времени.
Это было первой причиной репрессий, которую можно назвать «организационной», в то время как вторую можно назвать «догматической», ибо догмы 30-х гг. говорили о следующем:
• Человек по своей природе добр и потому преступление, а особенно – преступление серьезное, не столько списывается на его человеческую натуру или культурную среду (и отчасти оправдывается), сколько воспринимается как сознательное совершение зла, которое резко отделяет преступника от остальных.
• Преобладание коллективизма над индивидуализмом заставляло недооценивать мотивации, связанные с личной корыстью. Ситуация, когда человек делает что-то для себя, воспринималась как менее вероятная по сравнению с деятельностью в интересах какой-то группы.
• Формальный моральный кодекс предполагал, что чем выше человек поднимается по социальной лестнице, тем выше его профессиональная компетентность. Представление о том, что старый большевик, получивший высокий пост за заслуги может оказаться человеком неумным, халатным или некомпетентным, противоречило этой догме.
• На все это вместе накладывалась продвигаемая  Вышинским концепция объективного вменения, согласно которой судить должно было не по намерению, а по результату: если из-за головотяпства или халатности инженера в цеху произошел пожар, ущербу от которого мог позавидовать любой диверсант, то означенный инженер наказывается как если бы он был диверсантом, а не растяпой.
  Нельзя, конечно, сказать, что советская юстиция полностью отрицала  коррупцию и некомпетентность, а партия замазывала проблемы «перерождения». То, что  напортачить можно из личной корысти или из-за малой компетентности/несоответствия занимаемой должности, не исключалось, но рассматривалось как версия/причина второго/третьего приоритета. Совокупность догм говорила о том, что чиновник или специалист, который своими действиями наносит государству действительно серьезный вред, может делать это только по одной причине: он враг, который действует осознанно, и если заказчик этих преступных действий неочевиден, его надо просто тщательнее искать.
  В результате в отношении части «посаженных ни за что» наблюдается интересная ситуация. С одной стороны, предъявленные им обвинения могли не соответствовать составу преступления, ибо факты с той или иной степенью грубости подгонялись под концепцию. С другой стороны, в несталинское время их тоже посадили бы, но по другим статьям: часть тех, кто проходил как шпионы и вредители, прошли бы как коррупционеры или полетели за «головотяпство со взломом».
Третья причина может быть названа «идеологической». Она тесно связана с первыми двумя, но более упирает на процесс перерождения старых соратников: «правители уделов», как территориальных, так и отраслевых, имели весьма много власти, что в сочетании со слабыми возможностями  досталинского Центра контролировать их деятельность и тем, какой контингент нередко возносился во власть во время открывшегося при революции «социального лифта», создавало достаточно почвы для злоупотреблений.
Добавим к этому, что система спецпривилегий (ими пытались заменить  чистое материальное стимулирование ; считалось, что система сама даст чиновнику высокого ранга то, что ему положено), которая более или менее четко делила людей по категориям, отчасти подталкивала морально неготовых воспринимать эту систему как аналог средневекового тарханства, в рамках которого чем выше твой ранг, тем большее число законов не для тебя писано. Таким образом, прослойка тех бывших революционеров, которые «победив бая, сами стали баями», могла оказаться достаточно большой.
  И что ведь главное? Судить таких людей как переродившихся – значит признать, что капиталистическая мораль в состоянии перековать коммуниста под себя. Поэтому проще назвать такого человека врагом народа, который, например, «продался Бразилии», особенно если суммарный вред от его деятельности действительно велик либо он может причинить такой вред в качестве главы тайной группировки.
Последняя причина, как считается, имеет экономическую подоплеку.  При Сталине структура власти  была превращена в жесткую вертикаль, которую одни считают командно-административной системой, а другие – деспотией «ассирийского типа», полагая, что в сходных условиях возникают сходные структуры: социальный аналог того, что в биологии называется «конвергентной эволюцией».
Мобилизационная экономика породила  производственные отношения, которые можно было бы назвать квазирабскими, только роль   рабов играли ЗК.  Я сталкивался с перепиской чиновников Гулага, когда на жалобы регионального руководителя о том, что для успеха проекта ему не хватает сварщиков, следует ответ категории «У тебя есть целый регион. Ты что, не можешь посадить достаточное их количество?».
 То есть, одной из составляющих политических репрессий того времени была и экономическая, ибо требуемое количество сварщиков за короткий срок можно было посадить только по политической, а не по уголовной, статье. Заметим, что данный принцип касался  и интеллектуальной деятельности. Пресловутых «шарашек» как закрытых КБ оборонной направленности было достаточно.
С другой стороны, есть мнение, что экономическая причина не является определяющей: значительная часть репрессированных в 1937-39 годах была расстреляна, а не отправлена на работы.  Кроме того, активное использование заключенных имеет свою оборотную сторону. Во-первых,  «шарашки» подпитывают  определенное двоемыслие, при котором враги государства находятся в авангарде  его строителей. Во-вторых, труд заключенных просто использовать на лесозаготовках или при копании каналов, но для строительства завода нужна соответствующая квалификация. В-третьих,  заставить работать профессионального вора с его специфической моралью оказалось почти невозможно. 
В довершение картины  раскручивающийся маховик репрессий был активно использован как способ фракционной борьбы, который подстегнул систему сведения счетов друг с другом при помощи доносов и косвенно повлек за собой массовую истерию, когда по корыстным мотивам или из-за излишней бдительности (на фоне того, сколько людей внезапно оказалось «скрытыми врагами»)  поток «сигналов» вызвал административную перегрузку системы, при которой у следственного аппарата уже не было возможности рассматривать сложные дела с должной тщательностью. В итоге охота на ведьм носила характер кампанейщины: сперва быстрое нарастание количества и суровости наказаний, потом окрик сверху, амнистии и относительное забвение.
Однако, хотя «большой террор» решил ряд проблем власти,  он вызвал и ряд социально-политических и социально-экономических проблем.
Во-первых, в обществе сформировалась довольно большая прослойка людей (не только сами репрессированные, но и их потомки), которая не воспринимала советский строй как нечто дружественное.  Значительное число людей,  которых посадили ради выполнения ими роли тех «сварщиков», часто понимали  причины своего ареста, что не делало их  поклонниками власти.
Во-вторых, «введенное единомыслие» поставило крест не только на фракционной борьбе, но и на любых попытках плюрализма , что  стало источником ряда административных проблем, о которых мы будем говорить во второй части. 
В-третьих, привычка  объяснять текущие проблемы происками врагов привёла к тому, что при любом негативном явлении с неясным происхождением власть сначала пыталась искать врага и уже во вторую очередь– разбирать внутренние проблемы.
(собственно, и до сих пор при появлении оппозиции мы смотрим не на то, какими причинами она обусловлена, а то, какая заокеанская гадина её вскормила).
  В-четвертых, успех мобилизационного рывка стали рассматривать как простое решение  на все случаи жизни, хотя это путь экстенсивного, а не интенсивного развития. И хотя в СССР моральные мотивации не были абсолютизированы так, как в КНДР, простые решения предпочитались сложным.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Про доходный дом братьев Елисеевых на улице Ломоносова я уже писал некоторое время назад, но на этой же улице есть ещё один доходный дом, постройки 1894 года, в котором хотелось побывать, т. к. я знал, что у него красивая парадная. И вот недавно у меня это получилось. ...
Все знают историю про учёного кота . А вот ниже - из фейсбука, обсуждаются детские психологи, тестирования в садике и в школе. Я могу только вспомнить, что брат при поступлении в 444 школу сказал, что летом под кустиками лежит снег. Везде растаял, но под кустиками ещё лежит. Это мы ...
Разрешите представить еще одну патриотическую укропоэтессу ХОДИВШИМ НА РЕФЕРЕНДУМ Я вас не люблю. Ненавижу. Я вас презираю. Мне больно вас слышать, заткнула в бессилии уши. Навечно запомню, как я ходила по краю Моста, разделившего плачущих с дико орущими. Мерзкие рожи и флаг ...
Есть такая мудрость, гласящая, что если хочешь лучше узнать страну, то узнай, как в ней относятся к старикам и детям. А как относятся к пожилым в стране, где недавно 10 миллионам людей предпенсионного возраста, отодвинули порог пенсионного возраста на 5 лет? Причем, сделали это под ...
Где ты, %USERNAME%, покупаешь электрические лампочки? В хозяйственном магазине? Ну ты лох! Чоткие пацаны давно подобные вещи заказывают из Китая. А местное ворье пусть обойдется без наших денег. Каждый доллар, потраченный у китайцев -- это ...