Орёл. Музей Лескова. Литературная стезя — иконостас святых и праведников
uctopuockon_pyc — 18.07.2022Продолжение, предыдущая часть — https://cand-orel.livejournal.com/1437214.html
По побуждению и результатам посещения музея Лескова в Орле...
Закончили в прошлый раз на том, что роман «На ножах» явился поворотным пунктом в творчестве писателя. Как отмечал Максим Горький, «…после злого романа „На ножах“ литературное творчество Лескова сразу становится яркой живописью или, скорее, иконописью, — он начинает создавать для России иконостас её святых и праведников». Основными героями произведений Лескова стали представители русского духовенства, отчасти — поместного дворянства.
Основными героями произведений Лескова стали представители русского духовенства, отчасти — поместного дворянства. Разрозненные отрывки и очерки стали постепенно складываться в большой роман, в конечном итоге получивший название «Соборяне» и напечатанный в 1872 году в «Русском вестнике».
Как отмечает литературный критик В. Коровин, положительных героев — протопопа Савелия Туберозова, дьякона Ахиллу Десницына и священника Захарию Бенефактова, — повествование о которых выдержано в традициях героического эпоса, «со всех сторон обступают деятели нового времени — нигилисты, мошенники, гражданские и церковные чиновники нового типа». Произведение, темой которого стало противодействие «истинного» христианства казённому, впоследствии привело писателя к конфликту с церковными и светскими властями. Оно же стало первым, «имевшим значительный успех».
На произведение оказали влияние собственные воспоминания Лескова, который был выходцем из семьи священников, а также политические новости и 1860-х годов и реакция на них, в том числе создающийся одновременно с «Соборянами» роман «Бесы» Фёдора Достоевского. Заметно взаимное влияние этих двух произведений, поскольку Достоевский и Лесков внимательно читали друг друга. Так, в «Бесах» революционер-провокатор Верховенский предлагает Ставрогину роль Ивана-царевича в политическом заговоре, а в «Соборянах» Термосесов предлагает князю Борноволокову: «Будьте-ка вы Иван Царевич, а я буду ваш Серый Волк».
Другие существенные источники влияния включают: работы по истории и быту русского духовенства, в числе которых запрещённая книга священника Иоанна Белюстина «О сельском духовенстве в России» (упоминается в самих «Соборянах») и сочинения духовных писателей, включая Иннокентия Херсонского; политическая журнальная полемика 1860-х годов; «Житие протопопа Аввакума» (Туберозов напоминает Аввакума Петрова); Николай Гоголь с его умением сочетать идиллию и сатиру; английская проза XVIII—XIX веков, от Лоренса Стерна до Энтони Троллопа: «Соборяне» часто сравниваются с английскими романами о священниках.
Одновременно с романом писались две «хроники», созвучные по тематике и настроению основному произведению: «Старые годы в селе Плодомасове» (1869) и «Захудалый род» (полное название: «Захудалый род. Семейная хроника князей Протазановых. Из записок княжны В. Д. П.», 1873). Согласно одному из критиков, героини обеих хроник — «образцы стойкой добродетели, спокойного достоинства, высокого мужества, разумного человеколюбия». Оба эти произведения оставляли ощущение незаконченности. Впоследствии выяснилось, что вторая часть хроники, в которой (согласно В. Коровину) «язвительно изображались мистицизм и ханжество конца александровского царствования и утверждалась социальная невоплощённость в русской жизни христианства», вызвала недовольство М. Каткова. Лесков, разойдясь во мнениях с издателем, «не стал дописывать роман». «Катков… во время печатания „Захудалого рода“ сказал (сотруднику „Русского вестника“) Воскобойникову: Мы ошибаемся: этот человек не наш!» — позже утверждал писатель.
Сам Лесков оценил «Захудалый род» выше «Соборян» и «Запечатлённого ангела», назвав его «самой зрелой работой». Публикация в журнале первой и второй частей получила высокую оценку со стороны Ивана Аксакова и Николая Пирогова.
Одним из самых ярких образов в галерее лесковских «праведников» стал Левша («Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», 1881). Впоследствии критики отмечали здесь, с одной стороны, виртуозность воплощения лесковского «сказа», насыщенного игрой слов и оригинальными неологизмами (нередко с насмешливым, сатирическим подтекстом), с другой — многослойность повествования, присутствие двух точек зрения: «где рассказчик постоянно проводит одни взгляды, а автор склоняет читателя к совсем иным, часто противоположным».