Одесса. Ответы на часто задаваемые вопросы

Всего погибших в связи с событиями 2-го мая в судебно-медицинский морг ООБСМЭ доставлено 46. Из них на данный момент осталось неопознанными пять.

Почти все опознанные тела уже выданы родственникам и похоронены.

Выдача тел родственникам, согласно существующему законодательству, производится с разрешения прокурора. В этом вопросе прокуратура работает оперативно, задержек с получением документов родственниками не отмечал.

На руки родственникам покойных, согласно существующим правилам, выдаётся «Врачебное свидетельство о смерти» и «Справка о причине смерти». Эти документы содержат причину смерти, сформулированную в соответствии с требованиями МКБ-10.

Заключение эксперта согласно УПК после завершения экспертизы направляется лицу, её назначившему. На руки родственникам Заключение эксперта не выдаётся. По вопросам об ознакомлении с этим документом следует обращаться к органам следствия.

Таким образом, причины смерти погибших, по крайней мере, с момента получения родственниками указанных документов, не могут считаться тайной следствия. Однако юридическая тонкость заключается в том, что все эти данные, включая информацию о гражданстве, поле, возрасте и причинах смерти этих лиц, теперь являются т.н. «тайной личности», и, согласно ст. 11 «Інформація про фізичну особу» Закона Украины «Про інформацію» не может быть разглашаемы, за исключением случаев, установленных законом. В связи с этим лично мною все эти вопросы всё ещё не могут быть обсуждаемы до официального опубликования этой информации уполномоченными на то инстанциями. Официальные органы не озвучивают по причинам, которые мне не известны.

Это вызывает тем большее удивление, что представители украинских и зарубежных СМИ активно общались с родственниками практически всех погибших, в том числе и на похоронах, и, таким образом, все эти данные фактически не являются тайной.

По приватному мнению нескольких моих товарищей из числа сотрудников правоохранительных органов, заминки с официальными заявлениеми может быть связана с тем, что пока не ясно, какая именно инстанция окончательно будет ответственной за расследование. Этот вариант кажется мне возможным.

Также эта пауза, возможно, связана с тем, что работа экспертов, как наших, так и из других учреждений, продолжается. В частности, проводя исследование тела в морге, судмедэксперт отбирает ряд образцов для последующих лабораторных исследований – гистологического, токсикологического, медико-криминалистического, молекулярно-генетического и т.п. В случаях, подобных рассматриваемому, строго говоря, причина смерти может считаться окончательно установленной лишь после того, как выводы эксперта, проводившего вскрытие, подтверждаются результатами лабораторных исследований. Сроки исполнения подобных исследований различны, определяются видом исследования и характером исследуемого образца. Вероятно, в этой части работы будут принимать участие специалисты, приглашённые из других стран.

Я предполагаю (надеюсь), что официальные сообщения будут появляться по мере установления достоверных фактов и осмысления их органами.

Беременных женщин среди погибших нет. На популярной фотографии из Дома Профсоюзов изображена одна из погибших, опознанная немолодая женщина с характерным возрастным животиком, который подчёркнут её позой.

О каких-либо попытках давления на наших специалистов в отношении результатов исследования мне не известно – по крайней мере, до сих пор.

В Одесском бюро СМЭ есть весьма приличная молекулярно-генетическая лаборатория. Именно мы одни из первых в Украине начали проводить это вид исследований. Зачастую именно к нам направляют наиболее сложные исследования со всей Украины, а иногда и ближнего зарубежья.

Молекулярно-генетическое исследование проводится, если установление личности более простыми путями невозможно (или имеются сомнения в их результатах), по постановлению следователя. Полагаю, что если необходимость в исследовании возникнет, постановления будут вынесены.

Однако для проведения такого исследования надо использовать образцы, заведомо принадлежавшие предполагаемому лицу (допустим, одежда с кровью), или образцы от близкого кровного родственника, то есть исходно иметь предположения о личности покойного.

Установление личности неопознанного трупа – задача актуальная, пока он не опознан, вне зависимости от сроков давности. В конце концов, мы занимались вопросом опознания Воронцовых при их эксгумации и перезахоронении и принимали участие в работах по останкам семьи Романовых.

Абстрагируемся от вопросов доверия и подумаем. Сотня трупов в тёплую погоду – это почти десять тонн разлагающейся плоти. Какой возникает запах и на какое расстояние он распространяется даже от одного тела, знающие могут рассказать незнающим. Дом Профсоюзов – не герметичный бокс, а повреждённое пожарами и траченое временем здание. Подозреваю, что если бы подобные утверждения имели под собой основание, на третий день это бы ощущали уже от вокзала до обладминистрации.

Люди, которым лично я склонен доверять, утверждают, что осматривали подвальные помещения и не видели там трупов. Но – это всего лишь люди, которым я склонен доверять, не более того, и их слова не могут быть для общества непререкаемым авторитетом.

Поэтому снова следует подумать и повториться: сотня трупов – это почти десять тонн груза, крайне неудобного для погрузки и транспортировки. Дом Профсоюзов – это практически центр города. Невзирая на оцепление и нервозность, вокруг места событий, как это всегда бывает в Одессе, немедленно собралось множество любопытствующих, и до сих пор слоняется масса народу. Мне сложно представить себе подобную "операцию" без множества свидетелей. Лично я не обследовал подвалы здания, но, исходя из всего вышесказанного – предполагаю, что это чья-то фантазия.

В Одессе имеется наш судебно-медицинский морг на Валиховском переулке и наш небольшой филиал при областной больнице. Врачи, которые работают в филиале, были вызваны на Валиховский и работали с нами вместе.

Все остальные морги в городе, кроме нашего – морги патологоанатомической службы, располагающиеся при больницах. В компетенции патологоанатомической службы – случаи смерти в больницах, при которых они располагаются, при условии, что она (смерть) наступила от заболевания, не ранее, чем через сутки после госпитализации и на трупе не имеется никаких повреждений. Если при вскрытии патологоанатом вдруг обнаруживает какие-либо повреждения (даже незначительные, ссадины или синяки), он обязан остановить вскрытие и сообщить в милицию о находке, после чего тело направляется нам. Такие случаи изредка бывают.

Имея более чем пятнадцатилетний опыт практической работы в СМЭ, я не берусь по фотографии отличать, примером, ссадину от пергаментного пятна или трупное пятно от кровоподтёка. При осмотре обстановки на месте происшествия или повреждений на трупе и тем более их фото- и видеоизображений дилетант с большой вероятностью придёт к ложным выводам и станет невольным источником лжи и дезинформации. Я подробно разбирал пример «журналистского расследования» такого рода и последствия, к которым привела эта история.

Кроме того, нет времени и желания изучать выложенные в сеть тонны фото и видео (дай бог успевать хоть кому-то здесь отвечать), и нет полномочий давать комментарии по этим материалам.

Независимо ли? Опыт анализа показаний говорит мне, что как раз во множестве мелких деталей настоящие независимые свидетели чаще всего и противоречат друг другу. Не зря существует поговорка – "врёт, как свидетель". В данном случае была бы уместна развёрнутая консультация психолога; мне в практике нередко приходилось встречаться с ситуациями, когда свидетель, особенно в стрессовых ситуациях, услышав от других свидетелей какие-то детали, впоследствии искренне считает, что видел это собственными глазами. Кроме того, нельзя исключать и возможностей умышленной лжи: очевидец, даже пострадавший, не есть гарантированный источник «правды и только правды».

Пока что я столкнулся только с одной ситуацией, когда озвученные данные были явно «притянуты за уши», были выданы поспешно, явно ангажированно и где-то даже оскорбительно для одесситов, и отреагировал соответствующим образом.

Более таких ситуаций не было, и, я надеюсь, мне более не придётся решать для себя этот вопрос снова.