Об одном математике в моих объятиях

puzyrkov — 11.08.2010  
Я зашел в книжный магазин. В то время, когда я пролистывал очередную книгу, из-за книжной полки высунулась большая, кудрявая голова.

- Ааа, гуманитарий!

Голова на секунду скрылась, после чего из-за полки вышел мужчина неопределенных лет.

- Что, - продолжил он, - решили прикупить несколько книг, которые потом так и не откроете, потому что снова будете высматривать что-нибудь новенькое?

Я решил улыбнуться.

- Я - математик, - сказал мужчина, протягивая мне руку.

Подавая ему руку, я хотел представиться, однако он резким движением приставил к моим губам указательный палец и покачал головой.

- Не надо слов. Мне и так уже многое ясно относительно Вас. Детали же меня не интересуют.

Он стал рассказывать, что когда-то очень давно объявил крестовый поход против гуманитариев.

- Не сказать даже, что объявил, ведь сама природа диктует необходимость такого похода. Правильнее будет сказать - я подхватил знамя борьбы. Но все это незначительные детали, поэтому я продолжу. Безусловно, не каждый гуманитарий безнадежно глуп, но как можно без презрения относиться к человеку, не заботящемуся о выверенности своих слов и мыслей? Посмотрите на их высказывания. Возьмем вот это: "То, что не убивает меня, делает меня сильнее". Абсурдно! Безосновательно! Нелепо!

Он вытер с губ слюни и продолжил.

- Казалось бы, какие нужны еще доказательства? Однако, это как раз путь гуманитария - делать подобные заявления, что, мол, тут-то и тут-то все настолько очевидно, что и говорить не о чем. Чтобы ненароком не встать на этот путь, я дал себе обещание не судить о чем-либо, пока мой личный опыт не даст мне обильную почву для основательных суждений. Итак, чтобы доказать абсурдность приведенного мною высказывания о том, "что не убивает...", я решил действовать. Я прошел всю Тверскую, от "Националя" до Белорусского вокзала, по пути свернул на Малый Гнездниковский. Там я лег и долго смотрел на небо, рассматривал облака, пролетающих птиц. Однако же ничто - ни Тверская, ни Малый Гнездниковский, ни небо, ни облака, ни птицы - не сделало меня сильнее. И не могло сделать кого-либо другого. В этом я убежден. Более того, съеденный мною чебурек, купленный на вокзале, по причинам, о которых я не хотел бы сейчас говорить, сделал меня значительно слабее.

Нахмурившись, он присел, согнув ноги в коленях так, что образовался угол градусов в 120, и, положив ладонь на живот, сделал несколько круговых движений против часовой стрелки.

- Другие высказывания и вовсе вводят нас в заблуждение. "Деньги не пахнут", - говорят нам. Ложь! Я обнюхал сотни купюр - полученных в качестве сдачи в магазине, в банкомате, взятых мною из кошелька, из заднего кармана брюк, из шляпы нищего в переходе. И каждая купюра имела отчетливый запах - в особенности купюра из шляпы. Я Вам скажу, что даже монеты имеют свой запах, хотя мои эксперименты с ними и не были столь значительными.

Математик посмотрел на меня.

- Да ты, я вижу, меня ни хрена не слушаешь!

Он выбил из моих рук книгу и, плюнув на нее, побежал к выходу.

Нет, он, конечно же, был не совсем прав. Я внимательно слушал его. Просто в какой-то момент я параллельно стал размышлять, и этот процесс невозможно было остановить. Да я и не хотел. Ведь подумать только - мы ищем общность душ совсем не там, где ее следовало бы искать. Как важна для нас схожесть интересов! Именно по интересам мы сближаемся с людьми: математики с математиками, болельщики команды "А" с болельщиками команды "А", приверженцы партии "Б" с приверженцами партии "Б". Ты тоже любишь песни Степана Антоныча? О, нам с тобой по пути! Но как же все это легкомысленно. Не важнее ли искать близости с людьми, принимая во внимание не то, ЧЕМ вы живете, но то КАК. Что мне до людей со схожими с моими интересами? К чему мне близость с кабинетным философом, запершимся в четырех стенах, и при этом, поучающим других тому, как жить за пределами этих стен? Что он знает об этом мире? Куда ближе мне математик, так же, как и я, неустанно снующий по свету в поисках живых знаний, словно лепидоптеролог, вооружившийся сачком и гоняющийся за бабочками.

Кто знает, возможно, когда-нибудь, присмотревшись и увидев что-то большее, чем сфера интересов, обнимутся гомосексуалист и гомофоб, еврей и антисемит, писатель и критик, чекист и диссидент. Я же пока, догнав математика, обнимался с ним, крепко прижимая к груди его кудрявую, жирноволосую голову.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив